Файл: Кузнецов, Б. Г. Этюды об Эйнштейне.pdf

Движение частицы отличается от чисто геомет­ рического образа четырехмерной линии тем, что помимо этой линии, описывающей поведение части­ цы, оно включает ультрамикроскопические процес­ сы, придающие частице ту или иную массу, тот или иной заряд. Мы приходим к понятию функции бытия, функции, которой соответствует макроскопически непрерывная мировая линия, составленная из ультрамикроскопических процессов *. Нужно подчерк­ нуть, что подобная схема лишь иллюстрирует (неод­ нозначным и условным образом) тенденцию со­ временной науки, тенденцию, которая может реализоваться и в иной конкретной схеме. Но неза­ висимо от неоднозначности конкретных схем (их од­ нозначность исключала бы прогноз как эпистемоло­ гическую категорию), сама «тенденция бытия» не­ сомненно принадлежит к числу фундаментальных тенденций науки. Под бытием здесь понимаются определения, исключающие друг друга (например, непрерывность мировой линии и трансмутации-сдви- ги в клетках дискретного пространства-времени), но теряющие физический смысл одно без другого и поэтому неотделимые одно от другого, дополнитель­ ные одно по отношению к другому. При всем разно­ образии смысла, который различные философские системы вкладывали в понятие бытия, такое понима­ ние имеет право на жизнь, хотя бы по историческим основаниям: ведь Демокрит назвал бытием вещество в его отличии от пространства.

Имеет ли смысл обобщение категорий, появив­ шихся в квантовой теории поля, возведение их в ранг общих, философских категорий? Следует ли,1

1См. стр. 355—356, 361—372 и 427—428.

186

иными словами, обобщать эти физические по своему происхождению понятия так, чтобы они могли быть применены вне физики, вне естествознания, при ана­ лизе исторических судеб человека?

Положительное и отрицательное решение этого вопроса соответствуют двум концепциям, столкнув­ шимся в дискуссии 1961 г. и, явно или неявно, бо­ ровшимся еще в X IX в. Если природа подчинена принципиально иным законам, чем история, то «на­ турализация» истории, о которой говорили Сартр и Ипполит, неправомерна. Но если эти законы едины, если наряду с диалектикой человека («человек — диалектическое создание») существует диалектика природы, если природа служит оселком диалектики, то «натурализация» неизбежна.

Экзистенция, в защиту которой выступали Сартр и Ипполит, это абсолютизированная одна сторона бытия. Выше, в связи с беседой Эйнштейна и Салливэна, была затронута проблема абсолютной реаль­ ности индивидуальной интеллектуальной и эмоцио­ нальной жизни человека при ее изоляции от при­ роды и от общества, т. е. от «надличного». Экзистенциализм абсолютизирует изолированный по­ ток сознания. Рационализм выводит этот поток за рамки индивидуального сознания, превращает экзи­ стенцию в бытие, рассматривает другую составляю­ щую бытия. С этим связана и проблема смертной экзистенции и бессмертного бытия, связи индиви­ дуального сознания с внеличным, с природой и с обществом. К тому, что было сказано об отношении к смерти у Толстого, Достоевского и Эйнштейна, прибавим еще одно замечание. В психологии ученого объединяются выходы во внеличное —■ науку и во внеличное — общество. Природа представляется во­

187

истину не храмом, а мастерской — объектом позна­ ния и преобразования. Но подобное объединение — это не только психология науки, но и ее история. Это существенная сторона истории мысли и творче­ ства в целом. Ее воплощением было представление Спинозы об amor intellectualis. В современной не­ классической физике такой подтекст часто становит­ ся текстом. Теория относительности и квантовая ме­ ханика видят в физических процессах нечто принци­ пиально постижимое с помощью эксперимента. В эксперименте микроскопические объекты, взаимо­ действуя с макроскопическими, приобретают экспе­ риментально постижимый характер. Современный ученый не может сделать ни одного шага вперед, не поднимаясь практически от личной экзистенции к объективному внеличному, к объективному ratio природы и к коллективному разуму человечества, отыскивающего это ratio.

Подобная «тенденция бытия» — явная диалекти­ ческая тенденция. Она проявляется в сопряженности неотделимых один от другого аспектов — макроско­ пического и микроскопического, в неотделимости квантового объекта и макроскопического объекта, в неотделимости макроскопической диссимметрии и локальных ультрамикроскопических сдвигов. Такая дополнительность аспектов не похожа на классиче­ скую неотделимость макроскопической термодинами­ ки и микроскопических локальных моделей кинети­ ческой теории газов. Здесь локальные процессы не игнорируются. Любой индивидуальный акт может вызвать цепную реакцию и изменить ход макроско­ пических событий. Интегральные законы перестают быть независимыми от микроскопических, локаль­ ных индвидуальных процессов. Соответственно ме­

188

няется стиль научного познания. Микроскопические и ультрамикроскопические процессы определяют границы применимости всеобщих законов, управляю­ щих эволюцией космоса. Соответственно эти законы явно, физически ощутимо, теряют аподиктический и неизменный характер.

Вспомним, что именно априорная аподиктичность законов казалась угрозой человеку. Казалась — по­ тому, что уже в пределах классической науки диа­ лектическая мысль увидела имманентные противо­ речия, ограничивающие неподвижность космических законов, исходных категорий и понятий.

Если не игнорировать новый, принципиально неклассичеЬкий характер современной науки, если, более того, подходить к ней с прогнозами (без кото­ рых сейчас явно невозможно обобщение науки), то старые опасения представляются архаичными. Нау­ ка, фундаментальные законы которой подлежат пе­ ресмотру и не являются по самому своему содер­ жанию априорными и аподиктичными, такая наука не может угрожать обесчеловечиванием при распро­ странении и универсализации своих законов и по­ нятий. Но теперь вопрос может быть поставлен не­ сколько по-иному. Может ли диалектическое обобще­ ние неклассической науки, современная диалектика природы, внести свой вклад в процесс объективации личности, противоположной ее отчуждению?

Этот весьма общий философский вопрос тесно связан с весьма конкретными и практическими. Ар­ хаическая картина диалектики природы, обесчело­ вечивающей историю, заставляет отказать науке в роли исходного аргумента технических, технико-эко­ номических, социальных и культурных сдвигов, ко­ торые должны предоставить человеку собственно

189

1

tique des probabilités»): «Человеческий разум испы­ тывает меньше трудностей, когда он продвигается вперед, чем тогда, когда он углубляется в самого себя». В какой-то мере «продвижение вперед» и «углубление в самого себя» были связаны между собой на всем протяжении истории науки. Но сейчас такая связь стала несравненно более сильной и яв­ ной, чем раньше. Можно думать, что специфические трудности современной теории поля связаны с необ­ ходимостью для разума очень радикально углубить­ ся в самого себя, чтобы продвинуться вперед. Речь идет о продвижении по основному руслу современ­ ной теории поля, о поисках единой теории элемен­ тарных частиц и полей.

В 1949 г. в своем автобиографическом очерке Эйнштейн, как уже говорилось, выдвинул два кри­ терия для выбора и для критики физической тео­ рии2. Первый критерий он назвал критерием внеш­ него оправдания. Речь идет о проверке теории на­ блюдениями, о ее соответствии экспериментальным данным. Второй критерий Эйнштейн назвал крите­

См. «Мировоззрение Эйнштейна и теория относитель­ ности», стр. 26—33.

192

реннего совершенства» Эйнштейн включает естест­ венность теории, логическую простоту посылок, определенность утверждений, отсутствие логическо­ го произвола при выборе данной теории среди рав­ ноценных и аналогично построенных теорий. Мы ограничимся только одной стороной дела — естест­ венностью теории, ее однозначным выведением из максимально общих физических постулатов, отсут­ ствием искусственных (т. е. введенных ad hoc, для данной, конкретной проблемы) допущений. Уже го­ ворилось также, что это требование весьма харак­ терно для генезиса теории относительности. Эйн­ штейн придал постоянству скорости света субстан­ циональный характер и связал его с новыми весьма общими представлениями о соотношении простран­ ства и времени. Именно такое объяснение результа­ тов оптических наблюдений Эйнштейн называл систематическим.

Быть может, аналогичным образом следует по­ дойти и к современным апориям физики. С 40-х го­ дов неоспоримые результаты физических экспери­ ментов засвидетельствовали существование взаимо­ действия между частицей, например электроном, и вакуумом электромагнитного и электронно-пози­ тронного полей. Если учитывать это взаимодействие, собственная энергия и соответственно масса элек­ трона оказываются бесконечными. Чтобы избежать такого физически абсурдного вывода, было выдви­ нуто большое число конструкций, которые не пре­ тендовали на что-либо большее, чем на чисто рецеп­ турную ценность, и часто сопровождались ссылка­ ми на еще не созданную общую теорию, которая обоснует устранение бесконечных значений собствен­ ной энергии и массы. Многие попытки подобного7

обобщения релятивистской квантовой физики вклю­ чают идею квантования пространства и времени. Речь идет о существовании минимальных простран­ ственных расстояний и минимальных длительностей. Обычно минимальное расстояние р принимается по порядку величины равным 10-13 см, а в качестве минимального интервала времени т берут время, не­ обходимое свету, чтобы пройти расстояние р, т. е. интервал порядка 10-24 сек. Ряд соображений позво­ ляет предположить еще меньшие элементарные раз­ меры— например, порядка 10~17 см и 10~28 сек. Удалось в некоторой мере согласовать схему дис­ кретного пространства с требованиями теории отно­ сительности ’ , но в целом задача не решена и ло- ренц-инвариантная теория дискретного пространства не построена. Можно предположить, что полному решению задачи, т. е. систематическому (в том смысле, какое придавал этому слову Эйнштейн в уже упоминавшейся характеристике) построению лоренц-инвариантной теории дискретного простран­ ства, способствовало бы некоторое уточнение крите­ рия «внутреннего совершенства» при оценке идеи дискретного пространства и времени.

Обладает ли указанная идея «внутренним совер­ шенством» в том смысле, в котором Эйнштейн при­ менял этот критерий при построении теории относи­ тельности? Вопрос можно поставить и по-иному: какими чертами должна обладать концепция дис­ кретного пространства-времени, чтобы ее можно было сблизить не с введенной ad hoc лоренцовой теорией сокращения, а с эйнштейновской теорией относительности?1

1Н. S n y d e r . «Phys. Rev.», 1947, 71, 38.

194