Файл: Системный подход в современной науке..pdf

содержатся какие-либо утверждения об общей теории систем (из ранних кибернетиков отношение к общей теории систем сформули­ ровал только Росс Эшби, который в начале 60-х годов в явном виде говорил об определенном сходстве кибернетики и общей теории си­ стем: по его мнению, кибернетика — в отличие от общей теории си­ стем — представляет собой одну из специальных теорий систем).

Говоря об исторической независимости системных программ тектологии, праксеологии, общей теории систем и кибернетики, мы вместе с тем с полным правом можем утверждать глубокую теоретическую общ­ ность этих концепций. В последнюю четверть XX в. этот вопрос подроб­ но рассматривался многими системными исследователями (А.И. Уёмов, М.И. Сетров, А.А. Малиновский, Г.Н. Поваров, О.М. Сичивица, И.В. Блауберг, В.Н. Садовский, Э.Г. Юдин, Н.Н. Моисеев и другие).

Системные исследования в XX в. претерпели значительную эво­ люцию. Ее детальное описание, естественно, не может быть дано в настоящей статье — я ограничусь рассмотрением некоторых наи­ более существенных с моей точки зрения моментов.

В истории системных исследований в прошедшем веке практиче­ ски использовались три системные парадигмы58.

На первой стадии развития системных исследований в XX в. бы­ ла сформулирована первая парадигма системного мышления, со­ гласно которой основные задачи тектологического, системного, ки­ бернетического и т. п. исследований лежат в плоскости нахождения способов равновесия (в самом широком смысле этого термина) ана­ лизируемых систем.

Вплоть до начала 70-х годов XX в. в центре внимания системных теоретиков находились проблемы исследования равновесных состо­ яний различных типов систем. И тектология А.А. Богданова, и кибер­ нетика Н. Винера, и «общая теория систем» Л. фон Берталанфи, и математическая общая теория систем М. Месаровича, и системно­ кибернетические концепции У. Росс Эшби, А. Рапопорта, К. Боулдинга и многих других — все они ориентированы на исследование дости­ жения равновесия систем59.

Кардинальный поворот в этом отношении произошел только в по­ следней четверти XX в. Этот второй период развития современных системных исследований еще не завершился. Его главная отличи­ тельная особенность состоит в переходе от исследования условий равновесия систем к анализу неравновесных и необратимых состоя­ ний сложных и сверхсложных систем. Этот период в литературе час­

то также называется переходом от изучения простых к исследованию сложных систем, однако неравновесность и необратимость — значи­ тельно более точные и емкие характеристики происшедших за по­ следние 25-30 лет методологических и теоретических изменений

всистемном мышлении.

Всоответствие с этой второй парадигмой объект современного системного исследования выглядит следующим образом. Это — сложная и сверхсложная динамическая система, состоящая из боль­ шого числа взаимодействующих объектов. Стационарное, т. е. не за­ висящее от времени состояние такой системы, как правило, неустой­

чиво: отклонения от такого состояния растут с течением времени. В области неустойчивости малые воздействия на систему могут вы­ зывать в ней значительные изменения.

Сложные динамические системы могут быть линейными или не­ линейными. В первом случае система имеет одно единственное ста­ ционарное состояние, во втором — различные, в том числе неустой­ чивые стационарные состояния, которые соответствуют различным формам и законам ее поведения. Для линейных систем имеет место теорема о минимуме производства энтропии: система в процессе своей эволюции достигает состояния текущего равновесия, в кото­ ром производство энтропии минимально. Устойчивость стационарно­ го состояния линейной системы достигается автоматически.

Принципиально другие формы поведения характерны для нели­ нейных систем. Для таких систем не действует теорема о минимуме производства энтропии, устойчивость стационарного состояния в этом случае не обеспечивается автоматически. В таких системах, как уже отмечалось, могут быть как устойчивые, так и неустойчивые стационарные состояния, и именно возможная их неустойчи­ вость — причина сложного поведения таких систем.

Все сложные системы, состоящие из большого числа подсистем, флуктуируют — наблюдаемые параметры таких систем подвержены случайным отклонениям от средних значений. При этом если в об­ ласти устойчивости флуктуации уменьшаются с течением времени до нуля, то в области неустойчивости флуктуации могут стать бла­ годаря положительной обратной связи настолько сильными, что при­ водят к разрушению данной системы. В такой критический момент — в точке бифуркации — достаточно малых воздействий на систему для того, чтобы она скачкообразно перешла из одного ранее устой­ чивого состояния, ставшего неустойчивым, в новое устойчивое со­

стояние — на более дифференцированный и более высокий уровень упорядоченности и организации, в диссипативную структуру, по тер­ минологии И. Пригожина. При этом в точке бифуркации принципи­ ально невозможно предсказать, в каком направлении пойдет разви­ тие системы — к диссипативной структуре или к хаосу. В такой си­ туации поведение сложной системы, функционирующей к тому же в условиях необратимости времени, становится непредопределенным — не существует множества правил, позволяющих по данному внутреннему состоянию системы и множеству всех воздействий на нее однозначно или с некоторой вероятностью определить ее сле­ дующее состояние.

Таким образом, сложная система, согласно современным пред­ ставлениям, способна порождать порядок и организацию из беспо­ рядка и хаоса в результате процесса самоорганизации, в котором важнейшую роль играет случайность. Естественно, что такие особен­ ности поведения сложных систем потребовали их теоретического объяснения. Я укажу на одно такое объяснение, предложенное срав­ нительно недавно В.Н. Костюком, которое мне кажется весьма пер­ спективным.

Предполагается, что каждая сложная система наряду с ее акту­ альным существованием в данный момент и в данном месте имеет свое потенциальное бытие, определяющее, чем данная система мо­ жет быть при любых мыслимых условиях и чем она принципиально быть не может. Наблюдается только актуализированное воплощение сложной системы; ее потенциальное бытие может быть описано лишь теоретически, о нем можно судить и его можно наблюдать лишь при его возможной актуализации или при его воздействии на актуализи­ рованную систему.

Такая двойственная реальность сложной системы — следствие ее нелинейности. Ведь только нелинейные системы могут иметь некото­ рое множество неустойчивых стационарных состояний, которые на­ ходятся в отношении альтернативности: только одно такое состояние в каждый момент времени реализуется актуально, все остальные, альтернативные по отношению к первому, существуют лишь, потен­ циально. Однако их имплицитное воздействие на актуальное состоя­ ние сложной системы может быть весьма значительным, и во всяком случае исследователь ни в коем случае не должен им пренебрегать. Отсюда следует важный методологический вывод — стратегия ис­ следования сложных систем должна обязательно включать как ана­

лиз актуального, так и потенциальных состояний сложных систем, их взаимодействия и условий и механизмов актуализации различных потенциальных состояний таких систем60.

Изложенное самое общее представление об объекте современных системных исследований, конечно, требует дальнейшего развития и уг­ лубления. Сегодня мы существенно по-новому смогли осознать специ­ фику объекта системного анализа, но предстоит еще многое сделать в разработке методов адекватного исследования сложных неравновес­ ных и необратимых систем. Поэтому с полным правом можно прогно­ зировать, что по крайней мере первые десятилетия XXI века пройдут под знаком дальнейших исследований сложности, неравновесности, нелинейности, необратимости и типов порядка и более высокой орга­ низованности, которые могут порождаться этими особенностями слож­ ных систем. Иначе говоря, вторая основная системная парадигма сис­ темного мышления будет существовать и в ближайшем будущем.

Две рассмотренные основные системные парадигмы системного мышления XX в. являются предметно-ориентированными. Они опре­ деляют два различных способа исследования систем, исторически вторая из них следует за первой, но в реальной практике системных исследований в настоящее время они в определенной степени сосу­ ществуют.

Третья основная системная парадигма носит иной характер: она

методологически-ориентирована, направлена не на объекты, подле­ жащие системному исследованию, а на анализ самых различных си­ стемных теорий, исследующих такие объекты, и их концептуального аппарата. В известном смысле ее можно назвать метасистемной па­ радигмой.

Практически она возникла вместе с рождением системных иссле­ дований в XX в. Во всяком случае ее важные элементы содержатся и в тектологии А.А. Богданова (в частности в его сопоставлении тектологии с математикой), и в предложении У. Росс Эшби61 строить об­ щую теорию систем, начиная с анализа множества всех возможных систем, а затем ограничивая это множество до классов интересую­ щих исследователей типов систем, и в математической общей тео­ рии систем М. Месаровича62, и в других системных концепциях.

Преимущественное внимание именно этому типу системных ис­ следований уделено в параметрическом варианте общей теории си­ стем, разработанным А.И. Уёмовым63, в построенном Ю.А. Урманцевым варианте общей теории систем, основанном на анализе множе­