ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 04.02.2024
Просмотров: 488
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
СОДЕРЖАНИЕ
(«эго-идентичность») и своего места в окружающем мире («груЫ повая идентичность»).
По сравнению со взрослым человеком подросток еще не целсН стен, его терзают противоречия поиска осознания себя как самс бытного существа и как представителя общества (или какой-! группы общества). «Кризис в жизни такого молодого человек может наступить именно тогда, когда он наполовину осознает^
134
что фатально и излишне старался быть тем, чем на деле он не был, — пишет Э. Эриксон. — Чувство идентичности, в котором у большинства взрослых нет недостатка, предупреждает такие состояния паники. Быть взрослым означает, помимо прочего, способность видеть свою жизнь в контексте непрерывности, как ретроспективно, так и в перспективе» (там же, с. 522).
И поскольку такие процессы достаточно сложны, общество (естественно, цивилизованное общество) не торопит молодого человека с этим, предоставляя ему своеобразный «психосоциальный мораторий». Но тогда трудно говорить и о полноценной идентичности, и тем более о состоявшейся профессиональной идентичности. Заметим, что в последнее время все чаще можно услышать высказывания о том, что и профессиональное самоопределение, и профессиональное самосознание формируются много позже подросткового возраста. Частично с этим можно согласиться, но важно понять и то, что сами по себе профессиональное самоопределение и профессиональное самосознание развиваются, проходя разные этапы своего развития, и, естественно, более зрелые уровни развития мы можем наблюдать лишь во взрослой жизни человека.
Связывая идентичность с чувством собственной значимости, Э. Эриксон отмечает, что «мы можем быть причиной причин, если воспринимаем неизбежное таким образом, что оно облагораживается какой-то особой гордостью — гордостью за нашу способность самим выйти из игры или гордостью за неизбежное как нечто настолько надежно благое, что мы конечно же избрали бы его, если бы оно уже не выбрало нас» (там же, с. 523). При этом Э. Эриксон специально подчеркивает, что главная проблема самоопределяющегося подростка — это поиск аристократии и идеологии, когда человек стремится найти для себя достойный образец для подражания, чтобы в итоге обрести и собственную идентичность.
Если обратиться к различным авторам, рассматривающим периодизации профессионального развития (см.: Ливехуд Б., 1994; Маркова А.К., 1996; Шихи Г., 1999, и др.), то многие выделяют следующий важный критерий перехода к каждой последующей стадии профессионального развития — изменение ценностного отношения к самому себе как к представителю профессии и члену общества вообще.
Например, А. К. Маркова в качестве высшего этапа развития профессионала выделяет «этап творческого самоопределения себя как личности профессионала», где важную роль играют «самостроительство» и «самосозидание» (Маркова А. К., 1996, с. 52). А это, в свою очередь, предполагает развитое представление о себе как о реальном профессионале и как о желаемом профессионале, что чем-то напоминает «Я реальное» и «Я идеальное» у К. Роджерса (см. выше).
135
Переходя к рассмотрению собственно профессионального самосознания, можно было бы просто конкретизировать все, что говорилось о самосознании вообще применительно к конкретным видам деятельности. Но профессиональное самосознание имеет одну важную общую характеристику — это самосознание человека, активно участвующего в производительном труде и тем самым через такой труд утверждающего себя в качестве полноценного члена данного общества.
Иными словами, профессиональное самосознание — это самосознание человека, для которого конкретная трудовая деятельность — главное средство утверждения чувства собственного достоинства как состоявшейся личности.
Как соотносятся самосознание вообще и профессиональное самосознание в частности?
Ранее уже отмечалось (см. главу 1), что самосознание определяется через «конфликтный личностный смысл», отражающий «столкновение различных жизненных отношений субъекта, столкновение его мотивов и деятельностей» (Столин В. В., 1984, с. 122). Поскольку профессиональное самосознание прежде всего связано с трудовой деятельностью (а также с трудовой мотивацией и тру- , довыми отношениями), то логично предположить, что и профессиональное самосознание должно определяться через «профессиональный конфликтный личностный смысл».
В этой связи уместно вспомнить о том, как Е.А.Климов рас-! сматривает «эргатическую функцию» (близкую к трудовой функ- , цию).
«Под эргатической функцией мы будем понимать любое умень-1 шение неопределенности связи элементов внутри эргатической] системы и ее связей с внешними обстоятельствами, рассматрива-1 емое с точки зрения тех целей, ради достижения которых эта система создана» (Климов Е.А., 1998, с. 52 — 53). Иными словами,,] смысл деятельности любого профессионала сводится к тому, что-1 бы постоянно обеспечивать соответствие («уменьшать неопреде-1 ленность связей») между целями, предметами и средствами тру-| да, но само обеспечение соответствия — это фактически преодоление противоречия между различными элементами эргатической! системы (например, противоречия между особенностями пред^| мета труда и используемыми средствами и т.п.). Естественно, преодоление этих противоречий должно осознаваться и переживать*! ся субъектом труда, что уже само по себе предполагает его развит тое профессиональное самосознание.
Таким образом, идея «конфликтного личностного смысла», рассматриваемого как «единица самосознания» вообще (по В. В. С лину), конкретизируется в профессиональной деятельности как кон4 фликт между профессиональными целями, мотивами и отношены* ями, выражающийся в столкновении различных деятельностей пЁ
выполнению производственных задач или «достижению тех целей, ради которых эргатическая система существует» (по Е.А. Климову).
Рассуждая о соотношении «личностного» и «профессионального», А. К. Маркова отмечает, что «личностное пространство шире профессионального, личностное лежит в основе профессионального, личностное определяет начало, ход и завершение профессионального» (Маркова А. К., 1996, с. 66). Хотя, скорее всего, наиболее «широким» и всеобъемлющим можно было бы назвать жизненное самоопределение, а что касается личностного самоопределения, то вряд ли о каждом «состоявшемся» профессионале можно сказать, что он является личностью именно потому, что личностное самоопределение «шире» профессионального. Например, «узкий специалист», который, кроме своей работы, ничем не интересуется, скорее всего, слишком примитивен, чтобы считаться полноценной личностью.
Сказанное относится и к самосознанию.
Нельзя, например, утверждать, что самосознание вообще обеспечивает (или лежит в основе) профессиональное самосознание. Так, человек с несложившейся идентичностью вполне может достичь определенного успеха в какой-либо профессиональной деятельности.
О подобных случаях Э.Фромм пишет, что они носят «отчужденный характер»: человек и его дело разъединены, «отчуждены» друг от друга, или же это могут быть разного рода «авантюристы», главная характеристика которых — «разорванные биографии» (по Л. Г. Ионину), или об этом же можно сказать словами В. Франкла, что это люди с потерянным (или ненайденным) смыслом при внешне вполне успешной профессиональной деятельности, что может быть обозначено как «отчаяние», и т.п.
Специально обращаясь к проблеме профессионального самосознания, Е.А.Климов пишет: «По сути дела центральная задача психологии труда как науки состоит в изучении фактов и закономерностей психической регуляции функционирования и формирования человека как субъекта труда, в создании информационных условий... для практики формирования должной системы соответствующих психических регуляторов» (Климов Е. А., 1998, с. 35).
Е.А.Климов выделяет следующие основные технические регуляторы труда:
136
137
«Я-образ» («Я-концепция», включающая представления о себе в) прошлом, настоящем и будущем; я как представитель профессиональной общности; я как организм; я как представитель данной профессии; я как член общества);
3) образ субъектно-объектных и субъектно-субъектных отно-. шений — осознание своих потребностей; осознание своих эмоций!! и эмоциональных отношений; осознание своего характера; осо-1 знание своей личностной направленности и мировоззрения в ходе | взаимодействия с другими людьми в трудовом процессе.
Как отмечает Е.А.Климов, все названные выше регуляторы! подводятся под категорию «субъективный образ» (там же).
«Образы самосознания человека (наряду с образами окружа-| ющего мира) — необходимая основа целесообразной регуля-1 ции, саморегуляции его трудовой деятельности и взаимодей-| ствия с окружающими людьми, — пишет далее Е. А. Климов, ибо это взаимодействие существенно определяется тем, как чело-1 век понимает свое место среди людей, "за кого себя принимает",! что думает о том, как он выглядит "в глазах" окружающих» (тал же, с. 41).
«Развитое самосознание — одно из условий формирование индивидуального стиля... одно из необходимых условий нахожде^| ния человеком наиболее подходящего для него места в частности^ в профессиональной общности, а также условие планирования построения личных профессиональных планов на этапе выбор^ профессии, — отмечает Е. А. Климов, — это также важный крите-» рий подготовленности специалиста. Профессионал — это не просто тот, кто хорошо обучен делу, но кто с гордостью причис^ ляет себя к определенной общности трудящихся: "Мы, швей^ ники, всех одеваем!", "Мы, слесари, будем нужны и при мом высоком уровне автоматизации производства", "Мы, курсоводы, помогаем людям увидеть удивительное рядом" и т.п| Одна из главных задач психологии труда — изучение структур! и динамики (развития) профессионального самосознания ка* важнейшего регулятора труда и построения профессионалы*! жизненных путей, "карьер", "трудовых судеб" людей» (там с. 43).
Примечательно, что важнейшей составляющей и важнейшш регулятором трудовой деятельности является «образ мира» профессионалов, который у представителей разных професси!
складывается по-разному и по-разному влияет на мироощущений профессионалов, а также на образ своего места в мире (см.: Кпп4 мов Е.А., 1995).
В качестве важнейшего («системообразующего») фактора. ности профессионала выступает, по мнению Э.Ф.Зеера, направ ленность личности, которая включает в себя следующие компс ненты:
138
При этом «на разных этапах становления эти компоненты имеют различное психологическое содержание, обусловленное характером ведущей деятельности и уровнем профессионального развития личности» (Зеер Э.Ф., 1997, с. 36).
Рассматривая критерии профессионализма, А.К.Мар-кова среди прочих выделяет и такие: стремление развивать себя как профессионала; внутренний локус профессионального контроля, т. е. поиск причин успеха — неуспеха в себе самом и внутри профессии; осознание в полном объеме черт и признаков профессионала, развитое профессиональное сознание, целостное видение облика себя как будущего профессионала; развитие человеком себя средствами профессии, самокомпенсация недостающих качеств и др. (см.: Маркова А. К., 1996, с. 40—41).
Интересным является вопрос о том, каким образом происходит становление профессионала и его профессионального самосознания — путем естественного развития или в большей степени благодаря целенаправленному формированию (трудовому обучению и воспитанию). Вероятно, можно говорить и о развитии, и о формировании, и о саморазвитии себя как профессионала. Эти процессы у разных людей в разные периоды их развития проявляются по-разному. Свою роль играют и определенные социокультурные традиции формирования профессионалов, которые по-разному проявляются в разные исторические эпохи и у разных народов.
Онтогенетический аспект. Первое знакомство с профессией начинается в раннем дошкольном детстве, на этапе детской сю-жетно-ролевой игры. На данном этапе происходит овладение ребенком «основными смыслами» человеческой деятельности, формируется соподчинение мотивов, развивается способность достигать намеченные цели, а также развивается способность к самооценке, что важно для последующего развития и самосознания
будущего субъекта труда (см.: Климов Е. А., 1998, с. 166). Д. Б. Эль-конин, рассматривая особенности раннего развития ребенка в игре, отмечает, что ребенок, играя, например, с куклой, способен не только называть куклу именем действующего лица, но и разговаривать от лица этой куклы, т.е. способен идентифицировать себя с ней (см. Эльконин Д. Б., 1978, с. 166). Само развитие детской сюжетно-ролевой игры таково, что со временем она преобразуется в «игры с правилами», где на первый план выходят взаимоотношения между участниками игры, а сама роль все больше наделяется индивидуальным содержанием, т.е. выполняется по-своему, а следовательно, и осознается по-своему.
139
Обращаясь к проблеме возникновении детской сюжетно-роле-вой игры в истории культуры, Д.Б.Эльконин отмечает вслед за В.Вундтом, что сама «игра — это дитя труда» (там же, с. 17). Игра возникла в связи с «усложнением орудий труда», а также «в силу того, что возникшее разделение труда создает возможности выбора будущей деятельности, не определяемой однозначно деятельностью родителей». При этом «появляется своеобразный период, когда дети предоставлены самим себе» и «возникают детские сообщества», в которых «и начинает господствовать игра» (там же, с. 63).
Сам Д. Б. Эльконин предполагает, что «своеобразная игровая техника не могла быть результатом самостоятельной творческой изобретательности детей» и что, «скорее всего, они заимствовали эту технику из драматического искусства взрослых». Важную роль | в этом играли «обрядовые драматизированные танцы, в которых ] условное изобразительное действие было широко представлено»,] поэтому «игровая техника была воспринята детьми из первобыт- ] ных форм драматического искусства», непосредственно связан-] ного с трудом (см. там же, с. 63 — 64).
Культурно-историческая традиция развития и специального фор-1 мирования профессионального самосознания. Уже в игре, отражаю- ] щей в условной форме элементы трудовой деятельности взрос-1 лых, ребенок начинает приобщаться к будущему труду. Но наиболее полно чувство сопричастности к конкретным видам трудовой! деятельности возникало в специальных обрядах инициации, т.е. посвящения во взрослые члены общества. При этом нередко такие обряды сопровождались болевыми ощущениями для того, чтобы! этот обряд запомнился на всю жизнь, чтобы он вошел в память и!
По сравнению со взрослым человеком подросток еще не целсН стен, его терзают противоречия поиска осознания себя как самс бытного существа и как представителя общества (или какой-! группы общества). «Кризис в жизни такого молодого человек может наступить именно тогда, когда он наполовину осознает^
134
что фатально и излишне старался быть тем, чем на деле он не был, — пишет Э. Эриксон. — Чувство идентичности, в котором у большинства взрослых нет недостатка, предупреждает такие состояния паники. Быть взрослым означает, помимо прочего, способность видеть свою жизнь в контексте непрерывности, как ретроспективно, так и в перспективе» (там же, с. 522).
И поскольку такие процессы достаточно сложны, общество (естественно, цивилизованное общество) не торопит молодого человека с этим, предоставляя ему своеобразный «психосоциальный мораторий». Но тогда трудно говорить и о полноценной идентичности, и тем более о состоявшейся профессиональной идентичности. Заметим, что в последнее время все чаще можно услышать высказывания о том, что и профессиональное самоопределение, и профессиональное самосознание формируются много позже подросткового возраста. Частично с этим можно согласиться, но важно понять и то, что сами по себе профессиональное самоопределение и профессиональное самосознание развиваются, проходя разные этапы своего развития, и, естественно, более зрелые уровни развития мы можем наблюдать лишь во взрослой жизни человека.
Связывая идентичность с чувством собственной значимости, Э. Эриксон отмечает, что «мы можем быть причиной причин, если воспринимаем неизбежное таким образом, что оно облагораживается какой-то особой гордостью — гордостью за нашу способность самим выйти из игры или гордостью за неизбежное как нечто настолько надежно благое, что мы конечно же избрали бы его, если бы оно уже не выбрало нас» (там же, с. 523). При этом Э. Эриксон специально подчеркивает, что главная проблема самоопределяющегося подростка — это поиск аристократии и идеологии, когда человек стремится найти для себя достойный образец для подражания, чтобы в итоге обрести и собственную идентичность.
Если обратиться к различным авторам, рассматривающим периодизации профессионального развития (см.: Ливехуд Б., 1994; Маркова А.К., 1996; Шихи Г., 1999, и др.), то многие выделяют следующий важный критерий перехода к каждой последующей стадии профессионального развития — изменение ценностного отношения к самому себе как к представителю профессии и члену общества вообще.
Например, А. К. Маркова в качестве высшего этапа развития профессионала выделяет «этап творческого самоопределения себя как личности профессионала», где важную роль играют «самостроительство» и «самосозидание» (Маркова А. К., 1996, с. 52). А это, в свою очередь, предполагает развитое представление о себе как о реальном профессионале и как о желаемом профессионале, что чем-то напоминает «Я реальное» и «Я идеальное» у К. Роджерса (см. выше).
135
Переходя к рассмотрению собственно профессионального самосознания, можно было бы просто конкретизировать все, что говорилось о самосознании вообще применительно к конкретным видам деятельности. Но профессиональное самосознание имеет одну важную общую характеристику — это самосознание человека, активно участвующего в производительном труде и тем самым через такой труд утверждающего себя в качестве полноценного члена данного общества.
Иными словами, профессиональное самосознание — это самосознание человека, для которого конкретная трудовая деятельность — главное средство утверждения чувства собственного достоинства как состоявшейся личности.
Как соотносятся самосознание вообще и профессиональное самосознание в частности?
Ранее уже отмечалось (см. главу 1), что самосознание определяется через «конфликтный личностный смысл», отражающий «столкновение различных жизненных отношений субъекта, столкновение его мотивов и деятельностей» (Столин В. В., 1984, с. 122). Поскольку профессиональное самосознание прежде всего связано с трудовой деятельностью (а также с трудовой мотивацией и тру- , довыми отношениями), то логично предположить, что и профессиональное самосознание должно определяться через «профессиональный конфликтный личностный смысл».
В этой связи уместно вспомнить о том, как Е.А.Климов рас-! сматривает «эргатическую функцию» (близкую к трудовой функ- , цию).
«Под эргатической функцией мы будем понимать любое умень-1 шение неопределенности связи элементов внутри эргатической] системы и ее связей с внешними обстоятельствами, рассматрива-1 емое с точки зрения тех целей, ради достижения которых эта система создана» (Климов Е.А., 1998, с. 52 — 53). Иными словами,,] смысл деятельности любого профессионала сводится к тому, что-1 бы постоянно обеспечивать соответствие («уменьшать неопреде-1 ленность связей») между целями, предметами и средствами тру-| да, но само обеспечение соответствия — это фактически преодоление противоречия между различными элементами эргатической! системы (например, противоречия между особенностями пред^| мета труда и используемыми средствами и т.п.). Естественно, преодоление этих противоречий должно осознаваться и переживать*! ся субъектом труда, что уже само по себе предполагает его развит тое профессиональное самосознание.
Таким образом, идея «конфликтного личностного смысла», рассматриваемого как «единица самосознания» вообще (по В. В. С лину), конкретизируется в профессиональной деятельности как кон4 фликт между профессиональными целями, мотивами и отношены* ями, выражающийся в столкновении различных деятельностей пЁ
выполнению производственных задач или «достижению тех целей, ради которых эргатическая система существует» (по Е.А. Климову).
Рассуждая о соотношении «личностного» и «профессионального», А. К. Маркова отмечает, что «личностное пространство шире профессионального, личностное лежит в основе профессионального, личностное определяет начало, ход и завершение профессионального» (Маркова А. К., 1996, с. 66). Хотя, скорее всего, наиболее «широким» и всеобъемлющим можно было бы назвать жизненное самоопределение, а что касается личностного самоопределения, то вряд ли о каждом «состоявшемся» профессионале можно сказать, что он является личностью именно потому, что личностное самоопределение «шире» профессионального. Например, «узкий специалист», который, кроме своей работы, ничем не интересуется, скорее всего, слишком примитивен, чтобы считаться полноценной личностью.
Сказанное относится и к самосознанию.
Нельзя, например, утверждать, что самосознание вообще обеспечивает (или лежит в основе) профессиональное самосознание. Так, человек с несложившейся идентичностью вполне может достичь определенного успеха в какой-либо профессиональной деятельности.
О подобных случаях Э.Фромм пишет, что они носят «отчужденный характер»: человек и его дело разъединены, «отчуждены» друг от друга, или же это могут быть разного рода «авантюристы», главная характеристика которых — «разорванные биографии» (по Л. Г. Ионину), или об этом же можно сказать словами В. Франкла, что это люди с потерянным (или ненайденным) смыслом при внешне вполне успешной профессиональной деятельности, что может быть обозначено как «отчаяние», и т.п.
Специально обращаясь к проблеме профессионального самосознания, Е.А.Климов пишет: «По сути дела центральная задача психологии труда как науки состоит в изучении фактов и закономерностей психической регуляции функционирования и формирования человека как субъекта труда, в создании информационных условий... для практики формирования должной системы соответствующих психических регуляторов» (Климов Е. А., 1998, с. 35).
Е.А.Климов выделяет следующие основные технические регуляторы труда:
-
образ объекта труда — чувственный образ (перцептивный,
сенсорный); репрезентативный конкретный образ (представления
памяти, воображения); репрезентативный отвлеченный образ (по
нятия, схемы, усвоенные алгоритмы действий); -
образ субъекта труда — актуальный «Я-образ» (знание о своем
состоянии в данный момент, о своем реальном месте среди дру
гих людей, о своих возможностях и ограничениях); обобщенный
136
137
«Я-образ» («Я-концепция», включающая представления о себе в) прошлом, настоящем и будущем; я как представитель профессиональной общности; я как организм; я как представитель данной профессии; я как член общества);3) образ субъектно-объектных и субъектно-субъектных отно-. шений — осознание своих потребностей; осознание своих эмоций!! и эмоциональных отношений; осознание своего характера; осо-1 знание своей личностной направленности и мировоззрения в ходе | взаимодействия с другими людьми в трудовом процессе.
Как отмечает Е.А.Климов, все названные выше регуляторы! подводятся под категорию «субъективный образ» (там же).
«Образы самосознания человека (наряду с образами окружа-| ющего мира) — необходимая основа целесообразной регуля-1 ции, саморегуляции его трудовой деятельности и взаимодей-| ствия с окружающими людьми, — пишет далее Е. А. Климов, ибо это взаимодействие существенно определяется тем, как чело-1 век понимает свое место среди людей, "за кого себя принимает",! что думает о том, как он выглядит "в глазах" окружающих» (тал же, с. 41).
«Развитое самосознание — одно из условий формирование индивидуального стиля... одно из необходимых условий нахожде^| ния человеком наиболее подходящего для него места в частности^ в профессиональной общности, а также условие планирования построения личных профессиональных планов на этапе выбор^ профессии, — отмечает Е. А. Климов, — это также важный крите-» рий подготовленности специалиста. Профессионал — это не просто тот, кто хорошо обучен делу, но кто с гордостью причис^ ляет себя к определенной общности трудящихся: "Мы, швей^ ники, всех одеваем!", "Мы, слесари, будем нужны и при мом высоком уровне автоматизации производства", "Мы, курсоводы, помогаем людям увидеть удивительное рядом" и т.п| Одна из главных задач психологии труда — изучение структур! и динамики (развития) профессионального самосознания ка* важнейшего регулятора труда и построения профессионалы*! жизненных путей, "карьер", "трудовых судеб" людей» (там с. 43).
Примечательно, что важнейшей составляющей и важнейшш регулятором трудовой деятельности является «образ мира» профессионалов, который у представителей разных професси!
складывается по-разному и по-разному влияет на мироощущений профессионалов, а также на образ своего места в мире (см.: Кпп4 мов Е.А., 1995).
В качестве важнейшего («системообразующего») фактора. ности профессионала выступает, по мнению Э.Ф.Зеера, направ ленность личности, которая включает в себя следующие компс ненты:
138
-
мотивы, -
ценностные ориентации, -
профессиональную позицию, -
профессиональное самоопределение.
При этом «на разных этапах становления эти компоненты имеют различное психологическое содержание, обусловленное характером ведущей деятельности и уровнем профессионального развития личности» (Зеер Э.Ф., 1997, с. 36).
Рассматривая критерии профессионализма, А.К.Мар-кова среди прочих выделяет и такие: стремление развивать себя как профессионала; внутренний локус профессионального контроля, т. е. поиск причин успеха — неуспеха в себе самом и внутри профессии; осознание в полном объеме черт и признаков профессионала, развитое профессиональное сознание, целостное видение облика себя как будущего профессионала; развитие человеком себя средствами профессии, самокомпенсация недостающих качеств и др. (см.: Маркова А. К., 1996, с. 40—41).
Интересным является вопрос о том, каким образом происходит становление профессионала и его профессионального самосознания — путем естественного развития или в большей степени благодаря целенаправленному формированию (трудовому обучению и воспитанию). Вероятно, можно говорить и о развитии, и о формировании, и о саморазвитии себя как профессионала. Эти процессы у разных людей в разные периоды их развития проявляются по-разному. Свою роль играют и определенные социокультурные традиции формирования профессионалов, которые по-разному проявляются в разные исторические эпохи и у разных народов.
Онтогенетический аспект. Первое знакомство с профессией начинается в раннем дошкольном детстве, на этапе детской сю-жетно-ролевой игры. На данном этапе происходит овладение ребенком «основными смыслами» человеческой деятельности, формируется соподчинение мотивов, развивается способность достигать намеченные цели, а также развивается способность к самооценке, что важно для последующего развития и самосознания
будущего субъекта труда (см.: Климов Е. А., 1998, с. 166). Д. Б. Эль-конин, рассматривая особенности раннего развития ребенка в игре, отмечает, что ребенок, играя, например, с куклой, способен не только называть куклу именем действующего лица, но и разговаривать от лица этой куклы, т.е. способен идентифицировать себя с ней (см. Эльконин Д. Б., 1978, с. 166). Само развитие детской сюжетно-ролевой игры таково, что со временем она преобразуется в «игры с правилами», где на первый план выходят взаимоотношения между участниками игры, а сама роль все больше наделяется индивидуальным содержанием, т.е. выполняется по-своему, а следовательно, и осознается по-своему.
139
Обращаясь к проблеме возникновении детской сюжетно-роле-вой игры в истории культуры, Д.Б.Эльконин отмечает вслед за В.Вундтом, что сама «игра — это дитя труда» (там же, с. 17). Игра возникла в связи с «усложнением орудий труда», а также «в силу того, что возникшее разделение труда создает возможности выбора будущей деятельности, не определяемой однозначно деятельностью родителей». При этом «появляется своеобразный период, когда дети предоставлены самим себе» и «возникают детские сообщества», в которых «и начинает господствовать игра» (там же, с. 63).
Сам Д. Б. Эльконин предполагает, что «своеобразная игровая техника не могла быть результатом самостоятельной творческой изобретательности детей» и что, «скорее всего, они заимствовали эту технику из драматического искусства взрослых». Важную роль | в этом играли «обрядовые драматизированные танцы, в которых ] условное изобразительное действие было широко представлено»,] поэтому «игровая техника была воспринята детьми из первобыт- ] ных форм драматического искусства», непосредственно связан-] ного с трудом (см. там же, с. 63 — 64).
Культурно-историческая традиция развития и специального фор-1 мирования профессионального самосознания. Уже в игре, отражаю- ] щей в условной форме элементы трудовой деятельности взрос-1 лых, ребенок начинает приобщаться к будущему труду. Но наиболее полно чувство сопричастности к конкретным видам трудовой! деятельности возникало в специальных обрядах инициации, т.е. посвящения во взрослые члены общества. При этом нередко такие обряды сопровождались болевыми ощущениями для того, чтобы! этот обряд запомнился на всю жизнь, чтобы он вошел в память и!