Файл: Лекции по общей психологии под редакцией Д. А. Леонтьева, Е. Е. Соколовой москва смысл 2000 А. Н. Леонтьев.pdf

141
ОБРАЗ
МИРА
бым по сравнению с взаимодействием с какими-нибудь другими физико-химичес- кими структурами, с какими-то другими телами.
Я об этом специально говорю, чтобы с самого начала снять ложные пред- посылки, которые, кстати, создали убежденность в истинности принципов или за- конов специфических энергий и которые, в общем-то, лежат в основе всякого вида или оттенка понимания, справедливо и очень метко называемого «физиологичес- ким идеализмом».
Итак, мир амодален. Он обнаруживает некоторые связи модальностей в этом взаимодействии. Мы можем судить поэтому прямо о мире, в который включены, имея источником этих суждений, те изменения, которые мир вызывает во взаимодействии с субъектом, прежде всего с его специфическими, специализированными органами,
а также (на разных этапах развития) и с менее специализированными, менее диф- ференцированными чувствительными аппаратами и свойствами чувствительности.
Поскольку этот мир проявляет свои другие свойства, которые не производят прямого воздействия на рецепторы и познаются через доступные ощущения в ши- роком смысле слова и изменения в других вещах и телах, постольку это будет опос- редствованное познание мира, в отличие от непосредственно чувственного его от- ражения.
Я обыкновенно пользуюсь элементарным примером, чтобы пояснить свою мысль. Я не могу с помощью тех чувствительных аппаратов, которыми я вооружен как человек, оценить степень твердости предмета за некоторой границей шкалы твердости. Тогда школьный опыт рекомендует делать так: для того, чтобы оценить твердость вот этого предмета, школьный опыт предлагает мне взять некоторый дру- гой предмет и попробовать воздействовать, деформировать первый. Будет ли цара- пина? Если ее нет, тогда отношение оборачивается, и теперь первый предмет воз- действует как пробующий. И оказывается, что механические изменения здесь есть.
И тогда что? Одно тело обнаруживает себя как более твердое, чем другое твердое тело, правда? Мы так можем повторять множество раз по отношению к множеству твердых тел и выстроить шкалу твердости. Тогда мы вырабатываем некоторую меру твердости и записываем шкалу в тетрадку. Мы с вами теперь имеем инструмент,
способ определения какого-то свойства, лежащего вне границ различения этого свойства, которое доступно человеку.
Мы поставим между собой и этим свойством взаимодействие объектов и по изменению этих объектов судим о свойствах, которые не открывают себя в другом взаимодействии — «объект—субъект». Если мир открывает себя в меру того, как он обнаруживает себя в этом взаимодействии «объект—субъект», мы называем эти про- цессы «восприятием», непосредственно чувственным восприятием. Вот эта прибавка ставит точки над «i».
Если мы, пользуясь органами нашего восприятия, устанавливаем некоторые свойства опосредствованно, то есть судим о свойстве одной вещи по изменению
«поведения» другой, то это знание будет опосредствованным, не непосредственно чувственным. И этот второй путь будет другой ступенью в познании окружающего мира. Мы эту ступень называем «познанием путем мышления». Мы о твердости вто- рого тела (в том моем упрощенном примере) «умозаключаем», правильно? Мы его не видим, не слышим, не создаем, не схватываем мускульно через мышечное уси- лие, которое сигнализирует о степени; мы схватываем его, воспринимаем в объек- тивном взаимодействии.
Это расстояние понимания через множество объективных связей, это длин- ный путь, бесконечный путь развивающегося мышления, из чего можно сделать

142
ВОСПРИЯТИЕ
ЛЕКЦИЯ
18
один капитальный вывод, который нужно иметь в виду при изучении восприятия,
а именно: человеческие рецепторы, человеческие органы чувств не накладывают на сознание границ своим выбором модальностей. Напротив, возможность перехода за эти границы не остается безразличной и для непосредственного восприятия. И до- вольно трудный вопрос состоит в том, каким образом входит это опосредствован- ное знание в связь с восприятием. Этот вопрос возникает с самого начала, потому что происходит очень важный процесс, характеризующий переход от амодального мира к его модальному образу, то есть к тому, который всегда включает в себя ка- кие-то характеристики, зависящие теперь от наличия тех или других органов чув- ствительности (с этими самыми, знаменитыми, Иоганна Мюллера, специфичес- кими, как он выражался, «энергиями»), обладающих теми свойствами, которые отличают одни органы восприятия от других.
Конечно, в результате работы органов чувств возникает картина мира. Но заметьте: эта картина мира (и это очень важно) является продуктом не только процесса превращения амодального мира, мира, изображенного и открывшегося перед нами в этой системе нам присущих модальностей его отражения. Она явля- ется также результатом обратного процесса построения амодального мира как мира объективного и, следовательно, по природе своей амодального.
Вот я все время говорю: амодальный мир. Вы можете меня спросить: «Что это значит вообще — амодальный?» Ведь он все-таки передается в каких-то модальнос- тях и в этом смысле он амодален? Нет. Он амодален в другом смысле — он не зави- сит от модальности. Мир не соткан из света, цвета, вибраций, которые воспринима- ются вибрационной или слуховой чувствительностью, тепла, холода, правда? Он имеет еще свои характеристики и выступает в этом качестве, в этих свойствах, в так называемых модальностях, лишь в процессе познания этого мира и через эти модаль- ности, но без них, вот что самое важное. То есть не как комплексы ощущений, а как действительность, передающая себя, говорящая о себе, по отношению к человеку или высшим животным, на языке этих самых сенсорных модальностей.
Здесь, конечно, есть известная тонкость, товарищи. Я потому так подробно говорю об этом, что нужно сделать переход, поворот в способе мышления психо- лога в отношении предмета нашего исследования сегодня — восприятия. Это капи- тально важно.
Посмотрите, как шло развитие научных знаний долгие годы в отношении этих проблем чувственного отражения мира. Я в прошлый раз бегло говорил о том, что здесь прежде всего речь шла об изучении соотношений между неким отдельным воз- действием и неким ощущением. Что это за воздействие, субъективно оставалось как бы в стороне от самого исследования психологического, или, вернее, физиологичес- кого, или даже точнее — психофизиологического. Поэтому Гельмгольц — умнейший естествоиспытатель прошлого века — и говорил всегда: «Есть нечто воздействующее,
есть причина», почему и получал справедливые упреки в материализме.
Cобственно, в наше время возникло различение, по необходимости, карти- ны образа мира как «нашего состояния» и образа мира как «образа мира». Я бы ска- зал, немножко играя словами, так: различение возникло в расстановке акцентов
«образ мира» и «образ мира». Это оказалось несовпадающим. Так родилось различе- ние, принадлежащее одному из современных исследователей — Дж.Гибсону
1
(я сей- час не буду критиковать или утверждать важность этого различения, я просто кон- статирую): «видимого поля» и «видимого мира».
1
Гибсон Дж. Экологический подход к зрительному восприятию. М., 1988.

143
ОБРАЗ
МИРА
Они-то вот и оказались даже субъективно, даже для самонаблюдения несов- падающими. А отсюда вывод один — объективный-то мир не представлен, не суще- ствует только в виде замкнутого в субъекте круга чувственных явлений. Он суще- ствует через эти явления, — еще иначе, при этом я говорил, что модальности не случайны. Это не коллекция. Это система. И если каждый вид ощущения или вос- приятия (зрительное ощущение, зрительное восприятие, тактильное восприятие,
тактильное ощущение и слуховое и т.д.), составляет систему, то я бы особенно на- стаивал, что их совокупность... Нет. Не совокупность, а целокупность — вы слыши- те различие в оттенках? — «целокупность», это значит соединенное в целое, а не рядоположенная совокупность как сумма. Вот эта целокупность тоже есть система.
Я в прошлый раз бегло говорил о древних рецепторах, помните: «синестезии»,
связь, я приводил примеры, скажем обоняние. Так это, действительно, связи в са- мом предмете, правда? Синестезии изображают эти связи, существующие в самом мире. Есть связи, задающие вот эту систему неслучайных модальностей. На это часто не обращали внимания, и я поэтому особенно склонен на этом сейчас настаивать.
Образ — это что такое? Ведь проще всего, правдивее всего сказать — это кар- тинка, правда? То есть то, что мы называем в других случаях картинкой. Картиной.
Изображением. Более правильно, менее правильно — это второй вопрос, но он есть
«картина». В этом суть теории вообще образа (в смысле теории отражения). Кстати,
«теория отражения» может быть переведена и как «теория образа». Ведь это по-немец- ки Bildtheorie, то есть как раз теория картины, образа, картины образа, правда?
И вот здесь интересно: как же получается картина? Оказывается, что в ходе развития непосредственно чувственного познания, даже, может быть, в ходе глубо- кой эволюции, начиная от очень ранних ступеней развития, возникает очень важ- ное изменение где-то на переломном пути эволюции. Это переломное изменение заключается в том, что действительно впервые появляется картинное отражение.
Значит, появляется некоторое как бы «поле», «внутреннее поле» организма, на ко- торое проецируются, обрисовываются внешние линии, то есть «Bild» приобретает особое качество картинности.
Как идет этот процесс, мы не можем сейчас внимательно рассматривать. Это не очень просто. Сравнительная неврология дает известное представление об этом,
проливает известный свет. Появляются структуры, которые позволяют воздействия внешнего мира симультанизировать. Я очень люблю это слово, потому что оно го- ворит страшно много и коротко. Что значит «симультанизировать»? По-русски —
«превращать в одномоментное». Чтобы пояснить, иллюстрация: вот вам продолжен- ный процесс осязания, он какой будет? — длящимся, последовательно идущим,
сукцессивным, правда? А что у меня возникает в качестве картины? Одномомент- ный, симультанно существующий, передо мной стоящий образ контура, правда? В
данном случае контура. Да, кстати, а какой это образ? Он отделен от зрения или нет — образ, достигающий осязания? Он не находится в плане зрительного воспри- ятия? Нет, потому что той модальности нет. Хорошая иллюстрация того, что значит относительность модальности.
Источник-то вот он, «источник ощущений» так называемый, то есть вот эти отдельные чувствительные элементы, которые составляют ткань будущего, возни- кающего симультанно образа. А образ принадлежит к какой модальности? А образ строится по типу тех структур, которые у человека — я подчеркиваю, не у всех жи- вотных: у человека, у обезьян, у птиц — строится по типу устройства структур, при- способленных к развертке, то есть к переводу последовательности в одномомент- ность, текущего в существующее. Это как бы стабилизированная, спокойная картина

144
ВОСПРИЯТИЕ
ЛЕКЦИЯ
18
мира. Видимо, она должна быть стабилизированной, успокоенной. Иначе мы не мо- жем действовать достаточно сложным образом — а мы действуем очень сложным образом — в этом мире. Это необходимое условие нашей ориентации в этом мире,
поскольку мир этот состоит из дискретных взаимодействующих вещей. Это предмет- ный мир, только на уровне этого предметного отражения и происходит поворот картины мира к собственно образу.
Вы можете мне сказать, что ведь бывают врожденно-слепые, которые никогда не имеют зрительного образа, зрительной картины. Как же у них происходит симуль- танизация тех ощущений, которые являются у них самыми важными? Это ощущения осязательные, тактильные.
Да, парадокс заключается в том, что при нарушении этой модальности — зри- тельной — образ симультанный не только возможен, не только необходим, но и ре- ально образуется.
Вы можете мне сказать, как и в какой ткани? Зрительной ткани там нет, прав- да? А продукт, образ, существует.
У нас (вы, наверное, это знаете) учатся студенты, лишенные зрения и слуха.
Особенно тяжелый случай. Крайний дефицит информации. Я спрашиваю теперь себя:
что же, там картина-то мира есть? Да! Даже в этих крайних случаях образ есть, со- вершенно особый. Совершенно особым является симультанный образ у врожденно- слепого. Широко известна громадная психологическая литература, описывающая психологические особенности психики слепых и врожденно-слепых.
Симультанность остается, картина-то все-таки остается, но иная по своей мо- дальности. Например, без зрительной модальности образ вещи выступает (как опи- сывает, по-моему, Вилли или кто-то из авторов, так тонко исследовавших мир сле- пого) как «рентгеновский». Что это значит? Это значит, что образ зрительный включается поверхностно, правда? А у слепого в этот зрительный образ, для нас непонятным образом, включается и вот эта часть, то есть как если бы эти предме- ты были бы прозрачны. Ящик дает образ и внешней своей поверхностью, и внут- ренней, потому что ознакомление с вещами тактильное. И это тоже вплетается в ткань, образует элемент этого образа.
Вот видите, я нашел и показал пример не оскудения, а даже обогащения в другой модальности. Действительно, когда я пытаюсь представить образ вазы, он у меня всегда какой? Затененный, правда? А стеклянная ваза видится мной как неза- тененная, вместе с ее внутренней поверхностью.
Да, мир становится «рентгеновским», прозрачным, стеклянным. Правда, он ограничен. Нужно обязательно контактировать с ним. В этом отрицательная харак- теристика, «минусовая». Но я хочу передать только одну мысль: собственно воспри- ятие, предметное восприятие предметной действительности всегда строится по- лимодально и всегда строится как бы подлинная картина, которая собирается не размышлением, не умозаключением, а выступает в форме непосредственного чувственного выражения.
Но мы еще стоим перед другим вопросом, о котором я уже говорил: как уча- ствует вот это опосредствованное знание в непосредственно чувственном отражении?
Итак, мы имеем очень любопытную ситуацию, которой недостаточно часто уделяется внимание: амодальный мир, выступающий в модальности, обычно в мно- гомодальной картине, адекватной этому миру. Когда я говорю «адекватной», я имею в виду более или менее (философ сказал бы: «все более...», имея в виду развитие человеческого сознания, представления), адекватной, проверяемой при практичес- ком столкновении с вещами.

145
ОБРАЗ
МИРА