Файл: Г. В. Залевский избранные труды в шести томах Том четвертый Психологическая практика.pdf

Г.В. Залевский. Избранные труды
54
такой форме, что партнеру по общению становится ясным – недоволь- ство вызвало конкретное поведение, так что из этого можно уловить предложение об изменении поведения (например, «Я разозлилась, что ты забыл сделать покупки. Я была разочарована, так как понадеялась на те- бя. Наверное, тебе следует то, о чем мы договариваемся, куда-нибудь записывать».). Если же выражение недовольства будет высказано в фор- ме обвинения («Всегда ты забываешь, что ты обещаешь. Тебе все равно, что всегда мне все одной приходится делать, Ты думаешь только о се- бе.»), то это оценивается негативно, так как такое выражение, скорее все- го, побудит партнера по коммуникации к ответной агрессии, что и приве- дет к негативной эскалации, которая помешает решению проблемы.
2.4. Личность в контексте современной
бихевиорально-когнитивной терапии (СБКТ)
2.4.1. К определению понятия личности в контексте СБКТ
Человек, личность могут быть поняты в их сущности лишь во взаимо- связи с соответствующей ситуацией. И потому диспозиционные теории личности считаются уязвимыми. Теории научения и пытаются ухватить ситуативное влияние на поведение, при этом учитывается индивидуальная валентность (Aufforderungscharakter) ситуации в истории научения. Теории научения имплицируют, хотя и стоят в оппозиции к диспозиционному подходу, взаимовлияние внешних факторов и внутреннего приобретаемого опыта. При этом влияние ситуации тем большее, чем функционально спо- собнее оказывается индивид: адаптация вместо ригидных программ делает человека более жизнестойким. Мишел (Mischel, 1968, 1976) попытался обобщить критику традиционных теорий личности (диспозионных, прежде всего), для которых «личность – это то, что позволяет предсказать поведе- ние» (Cattell, 1965. Р. 247), следующим образом:
– Попытки диспозиции или психодинамические концепты использо- вать для психологических предсказаний не доказали своего превосход- ства по отношению к более простым и дешевым методам предсказания.
– Диспозиции и состояния являются, во многом, конструктами наблюдателей. Они не достаточно коррелируют с другой информацией о поведении оцениваемых индивидов (недостаточная валидность).
– Имеются впечатляющие указания на то, что почти все наши диспо- зиционные конструкты личности изменяются со временем, и, что более

Основы современной бихевиорально-когнитивной терапии
55
важно, сильно варьируют даже в, казалось бы, похожих ситуациях (низ- кая консистентность).
Ревенсторф (Revenstorf, 1982. S. 216) приводит ряд исследований по инконсистентности и делает предположение, что «вряд ли являются кон- систентными один индивид во всех признаках и все индивиды в одном признаке». Это предположение находит подтверждение в целом ряде ис- следований, в том числе и в нашем исследовании психической ригидно- сти (Г.В. Залевский, 1993).
В результате этих и многих других исследований и выводов, к кото- рым пришли их авторы, «модель личности продвинулась в этом направ- лении и стала довольно близка поведенчески-теоретической модели, в которой речь идет о детерминации поведения посредством релизеров и последствий, т.е. внешних факторов» (Revenstorf, 1982. S. 218).
Итак, теории научения определяют личность как поведение индиви- дуума. Выявлено большое число закономерностей относительно этого поведения (как поведению научаются, разучиваются, как оно обобщает- ся, специализируется и т.д.). Современная бихевиоральная психология исходит из того, что направлять и контролировать поведение возможно при выяснении всего существенного о личности. При этом теории научения опираются на классическое обусловливание (И.П. Павлов,
1927) и на так называемый «закон эффекта» Торндайка (1898): поведе- ние, которое поощряется или наказывается, будет выучено или отучено.
Но часто трудно определить, что есть подкрепитель/усилитель (поощ- рение). Поэтому дефинируют наоборот: усилитель есть то, что повыша- ет вероятность поведения.
Теории научения критикуют за то, что данные, на которые они ссы- лаются, получены в большей своей части на крысах. Конечно, очень немногие готовы перенести психологию крыс на людей. Поэтому орто- доксальные бихевиористические концепции человека принципиально механистические и материалистические и отрицают в их радикальной форме существование таких ненаблюдаемых конструктов, как: созна- ние, мотивы, решения и т.д. И даже более широкая формулировка научения как социального научения, которое охватывает иммитацион- ное научение и тем самым когнитивные процессы (Bandura), не снимает этой критики.

Г.В. Залевский. Избранные труды
56
2.4.2. Можно ли изменить личность?
А. Эллис (1999. С. 186, 187) считает, что люди от природы склонны создавать свои эмоциональные нарушения – это для них естественно – поэтому трудно бывает добиться значительных (а тем более радикаль- ных) личностных изменений. Более того, у большинства людей от приро- ды существует склонность с легкостью создавать свои проблемы, но с трудом их решать, так как имеет место сопротивление (A. Ellis, 1962,
1986), имеющее следующие проявления: 1) привычка мыслить, чувство- вать и вести себя дисфункционально, от которой трудно отказаться;
2) склонность к физической, эмоциональной и интеллектуальной инер- ции; 3) желание получить удовольствие прямо сейчас, любой ценой, не думая о будущем («близорукий гедонизм»); 4) совершение некоторых действий и употребление некоторых веществ (таких, как игра на деньги или неумеренное употребление алкоголя), несмотря на их очевидный вред; 5) чрезвычайно развитые внушаемость, доверчивость и конфор- мизм; 6) тенденция поддаваться подозрительности и панике вместо того, чтобы быть внимательными и осторожными; 7) склонность к мании ве- личия: 8) приверженность принципу «все или ничего»; 9) нереалистичное мышление; 10) желание тянуть время и избегать того, что не нравится;
11) часто проявляющееся нежелание быть настойчивым; 12) склонность к чрезмерным обобщениям и другим логическим ошибкам; 13) бездумность и торопливость; 14) склонность создавать свои эмоциональные расстройства, а потом обвинять себя в этом; 15) наличие таланта догматического, абсолю- тистского, жесткого, антинаучного мышления. Эллис считает, что это лишь некоторые механизмы, помогающие людям противостоять благоприятным переменам. Но это не означает, по его мнению, что люди не могут меняться.
Совсем наоборот! Несмотря на все преграды, они способны осуществлять существенные мировоззренческие перемены. Иначе в психотерапии (в том числе и в РЭТ) не было бы никакого смысла.
Диспозиционные подходы в теориях личности рассматривают ее как прочную структуру, которую характеризовать можно дименсионально.
Они не дают никаких указаний на возможность изменения этой струк- туры. Психодинамические подходы пытаются объяснить развитие лич- ностной структуры, но с помощью терапевтического вмешательства при аномальных образованиях. Теории научения, напротив, не нацелены пер- воначально на описание личностных форм, не представляют также какой- либо таксономической схемы личности. На первом плане, скорее, стоят

Основы современной бихевиорально-когнитивной терапии
57
возможности изменения поведения и тем самым, в широком смысле, также изменения того, что можно назвать личностью.
При использовании поведенчески-терапевтических методов действи- тельно ли изменяется личность? Да, если «алкоголика», «хулигана» – нарушителя спокойствия в классе, сверхбоязливого, стеснительного, гал- люцинирующего гомосексуала рассматривать как личностей. При при- влечении таких измерительных инструментов как ММРI, TAT для оценки терапевтических успехов (как это, например, делает Роджерс) можно де- лать вывод о том, что личность изменяема. Это делает процессуальные модели личности, а именно теоретико-научающие или динамические подходы, более интересными, чем структурные подходы, которые дают поперечные результаты и предлагают таксономическую схему типологии характеров.
Но нельзя уйти и от критики излишнего, так называемого средового оптимизма. Изменчивость человеческого поведения имеет свои пределы, благодаря наследственным сферам личности. Особенно это, видимо, дей- ствует в сфере интеллекта и в меньшей мере при остальных личностных характеристиках. Прежде всего, влияние наследственных и средовых факторов демонстрируется результатами психогенетических (генеалоги- ческих и близнецовых) исследований. При сравнении отдельно и вместе выросших однояйцевых близнецов обнаруженное различие между ними говорит о влиянии социальной среды. Различие же в средних показателях между двуяйцевыми близнецами и однояйцевыми близнецами отражают влияние наследственности.
В табл. 1 (Eysenck, 1970) представлены корреляции для таких харак- теристик личности как интеллект, экстраверсия и нейротизм, выявленных при сравнительных генетических исследованиях однояйцевых и двуяйце- вых близнецов, воспитывавшихся вместе и отдельно. На основании этих данных и соответствующих формул был подсчитан вклад наследственно- сти в указанные выше характеристики: интеллект – 80%, экстраверсию –
67%, нейротизм – 54%, психотизм – 51%.
Т а б л и ц а 1

Г.В. Залевский. Избранные труды
58
Согласно этим данным, от 50 до 85% различия между индивидуумами определяются наследственностью.
Итак, большие расхождения в результатах различных авторов, некон- систентность различных форм выражения якобы одинаковых диспозиций и неспособность делать впечатляющие поведенческие предсказания при- вели к массивной критике диспозиционных теорий личности.
Интеракционистский подход к личности отметил влияние ситуации на личность; были проведены многочисленные исследования, насколько велико ситуативное и индивидуальное влияние в их взаимоотношении друг с другом. При этом выяснилось, что самое большое влияние, из обо- значенных детерминант поведения, на него оказывает их интеракция: индивидуальность – 13%, ситуация – 10% и интеракция (личностная си- туация) – 21% (Bowers, 1973; цит. по: D. Revenstorf, 1982. S. 240). Это означает, что ситуативное влияние индивидуально различное, что хоро- шо согласуется с объяснениями поведения в рамках теорий научения.
Также оказалось, что относительное влияние индивидуума, ситуации и их взаимодействия сильно колеблется от одной поведенческой ситуации к другой. Также, кажется, что доля ситуации в хорошо функционирую- щем, здоровом индивидууме больше, чем в нездоровом, который, если хотите, менее адекватно ориентирован в ситуации. Определение ситуа- тивного влияния усложняется двумя факторами: индивидуум ситуацию выбирает либо по-иному интерпретирует. В обоих случаях, так же как и в случае социальной интеракции, имеет место активное влияние индивида на ситуацию, а не ее пассивная рецепция. Поскольку за удерживание
(фиксирование) поведения часто ответственны релизеры и последствия, то можно через эти факторы оказывать влияние на поведение. И в этом опять же выявляются различия между поведенческой диагностикой и традиционной диагностикой: никаких больше скрытых диспозиций, а внешние, наблюдаемые факторы.
Одним из правил профессионального поведения психотерапевта, опи- рающегося на положения дифференциальной психотерапии (Wagner et al., 1999. Р. 207–219), считается следующее: «Учитывать личность клиен- та и согласовывать с ней психотерапевтический процесс!» В связи с этим следует, прежде всего, определить терапевтическое значение (релевант- ность) личности.
Если рассматривать развитие психологии личности в последнем сто- летии, то можно отметить, по меньшей мере, четыре фазы, в которых личностно-психологическим концепциям придавался разный вес в рам-

Основы современной бихевиорально-когнитивной терапии
59
ках клинической психологии (в том числе и психотерапии). В первые десятилетия доминирующие глубинно-психологические подходы увязы- вали теорию личности, диагностику и терапию в одно закрытое целое.
С появлением и развитием факторно-аналитически обоснованной психо- логии черт в 1950-е и 1960-е гг. большое внимание привлекли личност- ные черты (характеристики, свойства) (например, нейротизм или экстра- версия) как в связи с описанием и классификацией, так и с объяснением психических расстройств. В то же время осталась без внимания разработ- ка показаний терапевтической релевантности свойств клиента и пациен- та. Далее следует фаза, во время которой психология личности потеряла опору под ногами. Ответственными за это были критика концепции черт, расхождения между сторонниками психологии личности относительно фундаментальных/базовых личностных измерений, а также появление новых психотерапевтических направлений, среди них, прежде всего, по- веденческой терапии, разговорной терапии и семейной терапии. Эти три терапевтических направления единодушны в (начальном) отрицании тра- диционных клинических классификационных систем и личностно- психологической диагностики; со временем начали увеличиваться при- знаки переориентации поведенческой терапии в сторону необходимости учета и личности (Luty, Gieseman, 1995). Даже отдельные семейно- терапевтически-ориентированные теоретики снова открывают индиви- дума и его интрапсихическую структуру (Schwary, 1997). Приблизитель- но с 1980 г. психология личности, прежде всего, благодаря введению личностных нарушений в DSM, а также благодаря прогрессу в области дифференциального индикационного исследования (Grawe, 1994), пере- живает новый подъем в рамках клинической психологии. Однако польза психологии личности для клинической психологии и психотерапии все еще оценивается неоднозначно.
По мнению Вагнера (Wagner u.a., 1999. S. 207–208), следует различать две основополагающие формы учета личности клиента в рамках психоте- рапии:
1) В первом случае осуществляется приспособление терапии к лично- сти клиента. Свойства личности рассматриваются как релевантные ис- ходные величины, однако это не есть управление прямым «изменением» личности клиента. Терапевт пытается в большей степени с помощью диа- гностических методов заглянуть в структуру личности клиента, чтобы лучше понять его интерперсональное и с собственным Я связанное пове- дение, а также с этим связанные личностно специфические жизненные