Файл: Кляус, Е. М. Гендрик Антон Лоренц, 1853-1928.pdf

Антон потом говорил, что для них, молодых, он являлся «примером неустанной и напряженной деятельности. Еще лучше я смог это оценить позднее, когда мы вместе с ним работали над изданием трудов Гюйгенса». Б год кончины Биренса (1895) из печати вышел шестой том, после чего дела издания взял в свои руки Иоганн Босша.

Немало времени у Лоренца отнимало н выполнение так называемых административных функций по универ­ ситету, зачастую весьма косвенно связанных с должно­ стью профессора, но от которых он все же не считал воз­ можным уклоняться... Обращались к молодому коллеге за советом-помощыо и преподаватели других факульте­ тов. Так, профессор геологии В. Мартин, столкнувшись с затруднившей его кристаллографической проблемой, отправился к Лоренцу. Последнего, видимо, проблема затруднила тоже, но он не отступился. Через несколько дней профессор Мартин получил от него краткую, но ис­ черпывающе ясную записку по самому существу вопроса, причем, «к моему удивлению, — как признался этот про­ фессор, немец по происхождению, — написанную на пре­ восходном немецком языке».

У Лоренца с молодых лет выработалась привычка — не вступать в дискуссии до тех пор, пока вопрос или про­ блема не продуманы им самостоятельно, после чего он был готов обсуждать ее с другими. Статьи и диссертации он тоже читал не совсем обычным образом: просмотрев начало и конец, брал перо и производил основные выклад­

несколько хорошеньких вопросов». Привычка работать именно так сохранилась у Лоренца на всю жизнь.

Был у него и особый дар разъяснять сложные физиче­ ские проблемы. Когда ему задавали трудный вопрос, он имел обыкновение, словно вдумываясь в него, повторять вопрос в такой сжатой и острой форме, что ответ напра­ шивался как бы сам собой.

4

20 ноября 1885 г. у Лоренцев родилась дочь — Гертру­ да Луберта. К весне Гендрик Антон купил дом на Хой-

36

Дом Лоренца в Лейдене

«Первоначально, — рассказывает Гертруда Луберта,— этот дом состоял из двух одинаковых домов, что видно по двойному фронтону. Каждый дом имел переднюю и зад­ нюю половины, которые разделялись двором; их соединял лишь длинный мраморный коридор, ведущий в сад. При­ близительно около 1880 г. эти два дома были соединены. В правой части здания была длинная анфилада комнат с помещенными над дверями небольшими картинами XVIII в., изображавшими херувимов, с резьбой по де­ реву и стенной живописью в последней комнате. Задняя половина левого крыла была снесена».

В задней половине правого крыла находилась боль­ шая квадратная комната, куда вела лестница в семь сту­ пенек. Окна этой комнаты смотрели в большой ухожен­

37

ный сад, на роскошные цветочные клумбы. Почти всю левую сторону занимал книжный шкаф; боком к*окну сто­ ял письменный стол. Так выглядел кабинет, где Гендрпк Антон проводил большую часть дня.

«Как хорошо я помню отца, — говорит Гертруда Луберта, — сидящего за столом и покрывающего лист бума­ ги своим характерным наклонным почерком... Порой я находила его сидящим в кресле неподалеку от печи. Это было не современное глубокое кожаное кресло, а боль­

«Я в то время была еще маленькой и понимала только то, что это портреты «очень умных людей». Видимо, отчасти для того чтобы удостовериться, последователен ли'в своих ответах отец, я часто спрашивала его, кто из них самый умный. Отец был последовательным: он неизменно указы­ вал на портрет Френеля («ученый старого времени», пояснял он) и на портрет Герца».

Погруженный в размышления, покуривающий сигару или трубку, Лоренц тем не менее всегда готов был потол­ ковать и повозиться с детьми, которые обожали играть в кабинете, куда стаскивали всех своих кукол. Детям Гендрик Антон уделял много внимания: с маленькими — играл; когда они подросли, обучал их арифметике, пра­ вильному написанию цифр. На прогулках учил их читать карту и ориентироваться по ней в лесу. «Во время этих по­ ходов, — вспоминает дочь, — мы скоро узнали названия диких цветов и даже их латинские названия. Когда мне было десять лет, я уже могла определять и классифици­ ровать многие растения. Через несколько лет отец стал помогать мне читать Юлия Цезаря, хотя я пыталась это делать без посторонней помощи».

Детская, должно быть, находилась под кабинетом или близко от него, потому что, засыпая, дети еще долго слы­ шали легкие размеренные шаги отца. Докончив с делами, в кабинет подымалась мать. Родители очень любили эти спокойные вечера наедине.

Гендрик Антон был увлекательным собеседником, че­ ловеком веселым и легким в общении; Алетта — госте­ приимной и радушной хозяйкой, у которой все в доме сверкало чистотой (как и полагается голландскому дому). Лоренцы жили довольно скромно, однако время от времени не могли отказать себе в удовольствии — уст­

38

роить званый вечер. Старшей дочери эти вечера запомни­ лись как «очень веселые».

А вообще жизнь была тихая, устоявшаяся, размерен­ ная. Ученый мог спокойно, сосредоточенно работать, по­ этому и считал Лейден идеальным для себя местом, тогда

Вас. Ив. Немирович-Данченко, посетивший Голландию как раз в то^время, писал о Лейдене: «Один университет поддерживает его прежнее значение, но и университету в самой Голландии явились счастливые соперники. Ка­ кая-то кроткая улыбка медленной смерти лежит будто на всем — на домах и улицах. Даже новые постройки смот­ рят печально и задумчиво. А когда-то — вся Голландия жила и дышала им» ’. И в другом месте: «...в город въез­ жаешь скорее как в музей, где все вам будет говорить о прошлом и почти ничего о настоящем». Вместе с тем Не­ мирович-Данченко не может этим «городом-музеем» не залюбоваться. «Всюду попадаются дома с барельефами и гербами, между ними есть замечательно старые и краси­ вые... Посреди улиц попадаются старые башни, совсем по­ зеленевшие и покрытые мохом; мимо них выходишь на каналы, где громадные вековые деревья смотрят в мутную воду. Торговля избрала для себя другой центр, и Лейден замер, оставленный ею. Его каналы пусты, изредка толь­ ко лениво тянется по ним судно, выбравшее себе путь че­ рез город в другие, более счастливые пункты Голландии. Через мост с деревянными колоннами... мы идем по узень­ кой Бооргштрассе к центральному холму, па котором рас­ положен замок, очень древний... За зубцами внизу виден весь город; острые красные черепичные кровли борются с облаками зелени и то заставляют их расступиться, то сами гибнут в ее задушающих объятиях. Вот св. Панкратий — громадный, величавый, могучий. Весь серый — этот собор смотрит прямо на вас своим черным колоссаль­ ным окном, прислонясь к своей стрельчатой второй башне. Каменная резьба наверху — вся во мху и лишаях; эти серебряные седины истории захватили частью и кровли церкви... Из другой амбразуры опять виден внизу город; дым вьется из его красных труб;"кругом старых башен и

В. И. Немирович-Данченко. По Германии и Голландии. СПб,, 1892, стр. 452 п след.

39

великолепных, хотя и одряхлевших дворцов выросло мелкое и золотушное, выродившееся поколение современ­ ных домов... А там, дальше, в легком тумане — зеленая равнина, сады, мельницы... На противоположной стороне, через амбразуры все того же бюрга, видна затейливая башня Статхауса — сквозная вся, вся в острых колоннах и стрелках, видны башни других церквей...»

5

От внимания Немировича-Данченко ускользнуло, что Лейденский университет расширялся и совсем недав­ но получил новое здание — на левом берегу канала, где некогда стоял дом всемирно знаменитых голландских ти­ пографов Эльзевиров. В 1807 г., во время французской оккупации, этот дом, как и множество домов соседних, был уничтожен при взрыве французского корабля с боепри­ пасами. Пустырь долгое время назывался «руинами», потом тут расчистили площадь, на площади возвели трех­ этажное здание университета. Так что совсем не все было «мертво и сонно» в тихом Лейдене!..

Пробуждалась от застоя и вся Голландия, где с 70-х годов XIX в. под влиянием соседней Англии и стремитель­ но индустриализировавшейся Германии ускорилось раз­ витие капитализма. Это привело к возникновению в стра­ не рабочего движения, и оно все ширилось. Голландия бы­ стро превращалась в крупную торговую державу. Огром­ ные капиталы, выкачиваемые из колоний, прежде всего из Индонезии, позволяли правительству развернуть большие строительства железных и шоссейных дорог, работы по переустройству портов и прорытию каналов. Развивалась текстильная промышленность. Как грибы после дождя росли предприятия по переработке колони­ ального сырья: кофе, какао, табака, сахара, пряностей.

Мультатули, оклеветанный и затравленный, доживал последние дни на чуя{бине, в Германии. Оправдывался вы­ бранный им псевдоним: по-латыни «мультатули» — много­ страдальный. С болью в сердце писатель видел, что его гражданский подвиг, долгие годы замалчивавшийся, пре­ зрительно расцененный как «голландское донкихотство», ни к чему, собственно, не привел: колониальный разбой все нарастал. На Суматре, в Ачине второе десятилетие

40