Файл: Азатьян, А. А. Основные географические проблемы Средней Азии в их динамике.pdf

значимости ее следует объединить с концепцией И. П. Герасимова под названием региональной концепции Герасимова-Коровина. Важ ­ ное научно-методическое значение указанной концепции для по­ следующего изучения природы Средней Азии заключается в пра­ вильном сочетании зонального и регионального методов исследова­ ния. В дальнейшем зонально-региональное направление становит­ ся ведущим как в географических исследованиях, так и в опытах комплексного природного районирования ее территории. Это на­ правление исходит из сложившейся традиции познания биогеографических явлений в закономерной сопряженности с внешней сре­ дой. Прав Е. П. Коровин, указывая, что в отечественной геобота­ нике всегда проявлялся повышенный интерес к геоботаническому методу.

Отсюда проистекает важное значение экологического метода, использование которого придает биогеографическим исследовани­ ям Средней Азии глубокое географическое содержание. Поэтому представляется вполне естественной связь биогеографического рай­ онирования с физико-географическим и выдающаяся роль биоэкологического критерия в практике и теории природного районирова­ ния.

Широкое применение экологического метода помогло проник­ нуть в закономерности сложения и развития биоценозов, их истори­ ческую и пространственную динамику, что в конечном итоге приве­ ло к синтезу эколого-биоценологического направления в биогеогра­ фии. Это новое направление было развито Д. Н. Кашкаровым в его эколого-фаунистических исследованиях Средней Азии и выра­ жено в виде теории о значительной роли биоценотических процес­ сов в генезисе и пространственном распределении биокомплексов. В последние годы она находит применение в работах Т. 3. Захидова, трактующих ее в свете взаимообусловленности воздействия эколо­ гических и биоценотических факторов на динамику биокомплексов, составляющих в своей совокупности арену жизни.

По этому поводу Д. Н. Кашкаров в «Экологическом обзоре фауны позвоночных Центральных Каракумов» писал, что «... воз­ никновение фауны любого места может быть понято лишь в связи с возникновением и сменой ландшафтов... Зная экологический ха­ рактер форм, населяющих тот или иной район, зная, к каким фаунистическим элементам принадлежат эти формы, зная, наконец, геологическую историю района, будучи, таким образом, в состоя­ нии нарисовать картину смены экологической обстановки, мы мо­ жем составить себе представление об истории этой фауны»8.

В этом интересном высказывании четко прозвучала идея сопря­ женности генезиса фауны с историей физико-географической сре­ ды. Поэтому при анализе исторических путей формирования фауны Каракумов автор акцентирует внимание на выявлении взаимосвя­

8 Д. К. К а ш к а р о в . Экологический обзор фауны позвоночных Центральных Каракумов, Ташкент, Труды САГУ, сер. 12, вып. 7, 1929.

92

зей между внешней средой и динамикой биоценозов. Последнее привело к модификации экологического метода в эколого-генетиче­ ское и биоценологическое направление, ставшее господствующим во всех новейших биогеографических исследованиях Средней Азии. В других работах Д. К- Кашкарова, написаных совместно с Е. П. Коровиным, раскрываются экологические предпосылки верти­ кального распределения флоры и фауны.

В более общем теоретическом аспекте указанные экологические идеи развиваются в «Основах экологии животных» Д. К. Кашкаро­ ва. С точки зрения дальнейшего развития экологического метода вызывает интерес «Эколого-географический очерк грызунов Сред­ ней Азии» Н. В. Минина, в котором автор аргументирует необходи­ мость комплексного эколого-исторического метода и недопусти­ мость противопоставления истории и экологии.

Аналогичную точку зрения высказывает орнитолог Б. К- Штегман, выдвигая идею о типах фауны, синтезирующих в себе экологи­ ческие условия и историю происхождения. Выделенные им типы фауны Средней Азии характеризуются единством генезиса и об­ щностью экологического облика. Эту идею развивает В. Г. Гекптнер.. Его ландшафтно-генетическая концепция легла в основу выделе­ ния типов пустынной фауны и обоснования центров их проис­ хождения.

Теория единства историко-экологических путей формирования фауны прослеживается также в работе И. В. Кожанчикова «Эколо­ гические предпосылки для зоогеографических делений Евразии». Следует, однако, отметить, что названные авторы недооценивал» значение биоценотических отношений и их воздействие на харак­ тер и распределение биоценезов

В свете изложенного весьма актуальным представляются идеи В. В. Стаичинского об эволюции биоценозов. Он считает, что для правильного анализа истории фауны необходимо установить зако­ номерности формирования биоценозов. Таким образом, фауна или флора определенной территории представляют собой совокупность видов и биоценозов, связанную с автотрофной частью последних.

Эколого-биоценотическая концепция разделяется ныне многими биогеографами. В этом отношении характерны замечательное ис­ следование А. Н. Формозова «Экология белки» и ряд экологичес­ ких очерков пустынной фауны Д. Н. Кашкарова. Следует согла­ ситься с мнением Е. П. Коровина и Т. 3. Захидова, что биоценотический метод синтезирует в себе главнейшие элементы биогеографического исследования. Однако его применение должно основы­ ваться на историческом базисе, а эколого-биоценотическое исследо­ вание необходимо подкрепить исторической концепцией. Последнее основано на изучении генетических отношений видов, слагающих биоценозы, в общем русле эволюционной экологии, исследующей: развитие органического мира в связи с изменением среды и биоце­ нотических отношений.

Плодотворное развитие экологического метода в геоботанике

93;

отразилось на трудах Р. И. Аболина, Е. П. Коровина, М. Г. Попова, Н. Ф. Гончарова и других. Опираясь на экологический метод, Е. П. Коровин дал комплексную экологическую характеристику пу­ стынь Средней Азии и разработал эколого-генетическую и флорис­ тическую дифференциацию их на северные пустыни умеренно-боре- ального типа и южные пустыни средиземноморского-субтропичес- кого типа.

Значение этого метода в ботанической географии и его органи­ ческую связь с биогеографией неоднократно подчеркивал Е. Е. Вульф, который считал, что при изучении экологии также не­ обходимо использовать данные географии, как при ботанико-геог­ рафическом анализе базироваться на изучении экологии.

Таким образом, позиции зоологов и ботаников в понимании ро­ ли экологического метода в биогеографии совершенно идентичны. Вполне закономерно поэтому преемственное и взаимосвязанное развитие экологии и биогеографии в истории среднеазиатского при­ родоведения. Экологический метод постепенно насыщался анали­ тико-систематическим содержанием и поднялся до уровня эколого­ генетического и биоценологического направления, лежащего в ос­ нове современной биогеографии. Благодаря такой эволюции эколо­ гический метод приобрел большое практическое значение, что видно из биоэкологических работ Д. Н. Кашкарова, Е. П. Коро­ вина, А. Н. Формозова, Е. П. Павловского, В. Н. Беклемишева

идругих.

Втесной связи с формированием экологического метода разви­ валась историческая концепция в биогеографии Средней Азии. Обо­ гащаясь в процессе познания природы этой страны, она приняла характер историко-экологического направления, рассматривающе­ го динамику флоры и фауны на фоне геологической истории страны

ив свете эволюции физико-географических условий, что можно подтвердить анализом современного состояния исторических про­ блем в биогеографии Средней Азии.

История формирования растительности этой страны еще со вре­ мен А. Н. Краснова рассматривается с двух позиций. Сторонники одной из них решающее значение придают автохтонному развитию, т. е. переработке флористического материала на месте под влия­ нием внешних и биотических факторов, сторонники другой — акцен­ тируют внимание на миграционных процессах, полагая, что они в основном породили современный флористический облик Средней Азии.

Наиболее ярким выразителем миграционного направления в на­ ше время следует считать М .Г. Попова, создавшего свою теорию происхождения ксерофильной флоры Средней Азии. В его пред­ ставлении история развития флоры земного шара обусловливается гигантскими миграционными перемещениями древней первичной флоры с последующим их скрещиванием и гибридизацией.

После образования единого Гондвано-Арктогейского мате­ рика южная ксерофильная флора Вельвичии мигрировала на се­

94

вер, где столкнулась с древней мезофильной флорой Гингко, в ре­ зультате чего произошло их взаимопроникновение и образование многочисленных гибридогенных систематических групп. Гибридизационные процессы на основе широких миграций М. Г. Попов рас­ сматривает в качестве генерального пути формо- и видообразова­ ния в растительном мире.

Обе концепции—миграционную и гибридизационную—М. Г. По­ пов развивает в свете эволюционного учения Ч. Дарвина и флорогенетических идей А. Энглера на основе глубокого ботанико-геогра­ фического исследования Средней Азии. Придавая столь большое значение миграциям, М. Г. Попов, вопреки мнению некоторых его критиков, вовсе не рассматривал их как механическое перемещениецелой флоры, а считал важнейшим фактором эволюционного процес­ са, вносящим в растительность новые формы и вызывающим актив­ ное видообразование. Однако ученому была свойственна некоторая увлеченность идеями, что порой приводило к недооценке некоторых важных аспектов в развитии растительного мира, в том числе к не­ дооценке Им роли аутохтонных процессов в эволюции флоры.

Выдающийся вклад в развитие миграционной концепции внес- Е. П. Коровин. На основе комплексного изучения ботанико-геогра­ фических особенностей Средней Азии и истории развития ее флоры он сформулировал свою историческую концепцию, получившую на­ иболее полное выражение в новом издании «Растительность Сред­ ней Азии и Южного Казахстана».

В разделе этой книги, посвященном спорным вопросам историиразвития растительности Средней Азии, автор проводит критический анализ взглядов противников миграционной теории, и, соглашаясь

воснове с миграционными воззрениями М. Г. Попова, развивает их

вновом аспекте до уровня стройной, аргументированной концеп­ ции. Стержень этой концепции — диалектическое понимание вза­

шаются в природе совокупно, как две противоположные, но и вме­ сте с тем диалектически единые формы развития растительности. Если аутохтонное направление обеспечивает генетическую целост­ ность и самобытность состава растительности, то миграции попол­ няют ее новыми формами, обогащая в эколого-систематическом от­ ношении.

Необходимо учитывать значительный размах миграционных пе­ ремещений флоры, поскольку она играет огромную роль в видообра­ зовании, и, вместе с тем, отвечает приспособительным возможно­ стям растений. В пользу большой разрешающей силы миграцион­ ной концепции говорит не только обилие пришлых элементов во флоре Средней Азии, но и само контактное географическое положе­ ние этой страны, испытывающей на себе влияние сопредельных тер-

95.

риторий (Средиземноморье, Сибирь, Центральная Азия). Это влия­ ние проявляется также в миграционных связях растительности ука­ занных стран.

Таким образом, позиция Е. П. Коровина наиболее обоснована в решении сложных проблем истории развития растительности Средней Азии. Ученый убедительно показывает выдающееся зна­ чение миграций в формировании аридной растительности Средней Азии на всех этапах ее генезиса.

Большой интерес представляет анализ взглядов представите­ лей аутохтонного направления. В этом аспекте важное значение имеют работы М. М. Ильина по истории пустынной флоры Средней Азии. В отношении формирования ксерофильной флоры Турана он исходит из признания самобытности, аутохтонности этого процесса, истоки которого восходят к столь же самобытной древнесредизем­ номорской флоре. Сложение флоры пустынь М. М. Ильин выводит из литоральных элементов, бурно развивающихся в ходе постепен­

групп растений при условии возможности преодоления биотическо­ го сопротивления. По его мнению, формирование новой флоры так­ же происходит аутохтонно. Автор проводит грань между расселе­ нием и миграцией, понимая под первым неотъемлемую особенность всех живых организмов, а под вторым ■— расселение отдельных ви­ дов и небольших групп в несходных климатических условиях.

К числу сторонников аутохтонной концепции следует отнести также П. Н. Овчинникова, И. Н. Гранитова, К. 3. Закирова, Н. И. Рубцова, А. П. Федорова и других, что говорит о возрастаю­ щем значении ее в ходе оживленной полемики, развернувшейся в последние годы в геоботанической литературе.

Историческое направление наиболее ярко проявляется в рабо­ тах, посвященных генезису растительности Средней Азии и особен­ но характерно для обоснования генетических связей флоры Сред­ ней Азии с флорой Средиземноморья. Эта идея, одна из плодотвор­ нейших в современной биогеографии, приобрела широкое обще­ географическое значение. Среди ее авторов следует назвать прежде всего М. Г. Попова и Е. П. Коровина.

Историю ксерофильной флоры Турана М. Г. Попов рисует на широком фоне генезиса пустынной покрытосемянной флоры земно­ го шара. Один из важнейших центров ее 'находился в южном полу­ шарии, на древнем палеозойском материке Гондвана, где она, по мнению автора, могла возникнуть в меловой период. Разрушение Гондваны вызвало раздробление этой первичной флоры на ряд обо­ собленных флор, сохранившихся на осколках древнего материка, среди которых автор называет лемурийскую сушу, связавшую впо­ следствии Капскую область с Индостаном. Эту южно-африканскую

■96