ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 24.10.2024
Просмотров: 30
Скачиваний: 0
ном, и с той поры этот материал стал главным кон структивным элементом многих его сооружений.
Без железобетона не обошлась и никитинская ар ка — сооружение, за которое Николай Васильевич был удостоен звания лауреата Государственной пре мии СССР. Никитину принадлежит конструкция фундаментов варшавского Дворца культуры и на уки — дара советского народа дружественной Поль ше, Никитин принимал самое активное участие в проектировании многих сооружений спортивного комплекса в Лужниках. Никитин — автор поначалу спорных, а сейчас безусловно принятых коробчатых фундаментов, на которых покоится здание универси тета на Ленинских горах.
Он же, Николай Васильевич Никитин, возглавив группу проектантов-конструкторов, помогал в осу ществлении грандиозного замысла — в установке в Волгограде скульптур мемориального комплекса на Мамаевом кургане. Это особая тема, она еще ждет своего исследователя. В ходе этой работы решались сложнейшие инженерные и конструкторские задачи.
Наиболее выдающимся сооружением, самым крупным проектом Никитина является московская телевизионная башня. Сооружение невиданное, со оружение, которое раскрыло неведомые прежде воз можности железобетона — основного строительного материала XX века, как говорил о нем Николай Ва сильевич.
Человек, которого буквально одолевали идеи, фантазер, ходящий по нашей грешной земле, Ники тин каждую свою идею выверял языком математики. «Только та фантазия не бред,— сказал однажды Ни колай Васильевич,— которую можно просчитать на логарифмической линейке».
20
—Если техническая идея не поддается матема тическому счету, она беспочвенна,— утверждал Ни китин.
О доме на 100 тысяч жителей, который тоже спро ектировал Никитин, слыхали многие. Но о том, как родилась эта идея, пока неизвестно, наверное, боль шинству читателей. Николай Васильевич Никитин вместе со своим товарищем, коллегой и помощником, кандидатом наук Владимиром Ильичом Травушем уезжал в командировку в Будапешт. Сели в поезд, устроились.
—Володя, есть несколько способов избавиться от дорожной скуки,— сказал Никитин.— Можно почи
тать хорошую книгу, поиграть в домино, можно пить пиво или придумать что-нибудь необычное. На сколько я помню, книг мы не взяли. Два следующих предложения в нашем варианте вообще не проходят. Остается одно — нужны идеи. У вас есть?
И, переждав минуту, сказал:
— Давайте-ка подумаем о доме, в котором могли бы с комфортом жить 100 тысяч человек. Предлагаю до приезда в Будапешт разработать проект этого дома. Пойдет?
Травуш согласился. Он был подстать Никитину, тоже заводился «с пол-оборота» — увлекающийся ин женер.
Всю дорогу до Будапешта, да и во время пребы вания в Венгрии, их утро начиналось с того, что ктото давал новую формулу.
—А если так? — спрашивал Никитин.
—Нет,— возражал Травуш.— Это слишком...
—Давайте посмотрим.
И они спорили, доказывая друг другу свое, «фех товали на логарифмических линейках». (И сейчас в
21
квартире Никитина, в ящике его рабочего стола ле жат три счетные линейки.)
В один из дней Никитин положил перед ТравуШем очередные подсчеты.
—Пересчитайте,— предложил он.
—Но вы же все посчитали,— сказал Травуш.
—Пересчитайте. Я везде наделал ошибок,— улыбнулся Никитин.— Не спорьте, Володя. Счи тайте.
Травуш засел за расчеты, нашел небольшие по грешности, но через два дня проект уникального дома, которому, может, и не суждено родиться в наше время, был готов.
В этом доме 300 этажей — башня километровой высоты. Коробка из стали, стекла и бетона (как же без бетона!) с фасадом длиной 250 метров. А в сере дине — что-то похожее на вытяжную трубу. «Это пылесос на весь дом. Есть же мусоропроводы. Может быть и воздухопровод». Сюда должен поступать от работанный воздух, и отсюда же свежий, профиль трованный пойдет в квартиры. Кондиционер на стотысячеместный дом?
Если разобраться, это даже не проект, это некото рые соображения, наброски к проекту... Но надо ска зать, что они совершенно реальны, дом можно стро ить. Инженерная задача вполне осуществима. Ма тематика сказала свое «можно», но не закончила фразу, предоставив возможность социологам догово рить ее.
Можно строить! Но нужно ли? Сейчас, похоже, нет... Однако нельзя же жить только сегодняшним днем.
Впрочем, дом лишь иллюстрация творческой ма неры Никитина. Многие проекты Николая Василь
22
евича, поначалу задуманные вот так, вроде бы похо дя, не специально, воплотились в жизнь.
Важно собрать все проекты Никитина, прежде всего те, что не завершены. С каким интересом и вниманием мы смотрим на издания незавершенных произведений мастеров литературы. С волнением от крываем опубликованные черновые тетради инже неров, конструкторов, ученых. Если бы наброски Ни колая Васильевича Никитина были собраны его дру зьями и соратниками и изданы отдельной книгой, это было бы полезное дело. Получилась бы книга — гимн безграничным возможностям человека, гимн фанта зии и реальности. Это была бы инженерная поэма, пронизанная заботой о людях, стремлением поднять ся еще выше, решить задачи, которые жизнь и при рода щедро ставят перед человеком, а мы нередко осторожно и боязливо обходим их.
Никитин не раз доказывал, что с природой мож но хорошо сотрудничать. Инженер, математик, меха ник, конструктор, он в то же время был отчаянным, по-мальчишески увлекающимся фантазером. Смот рящим вперед, но не до линии горизонта, а за нее; умеющим видеть то, что скрыто от нелюбопытного и неквалифицированного взгляда. Человек, до краев наполненный замыслами, он щедро их раздавал, охотно делился ими со своими товарищами.
Придуманного Никитиным хватит на многие годы. Тем важнее собрать все его наброски, черновики во едино — создать копилку конструкторской мудро сти. Не каждому из нас будет понятна эта книга, по тому что, естественно, она — о сугубо технических, инженерных проблемах. Но конструктору, строите лю, даже архитектору или дизайнеру идеи Никитина могут принести пользу потому уже, что способны
23
высечь встречную искру. Может быть, воплотятся в жизнь вещи, о которых мы сейчас не имеем никако го представления.
У Никитина бывало так: мелькнула идея — он брал логарифмическую линейку, начинал считать. Убеждался в том, что эта идея воплотима, реальна или, напротив, что она пока не осуществима, наскоро записывал расчеты и откладывал в сторону. Вдова Николая Васильевича, его помощница и друг Екате рина Михайловна рассказывала, что за год до смер ти он начал приводить в порядок свой архив. И не щадно уничтожал, выбрасывал расчеты, зарисовки. Но многое осталось в его рабочем столе, немало за писей есть в шкафах института, где он плодотворно работал длительное время, кое-что осталось у тех, с кем он был дружен.
Никитин не делил время на свое и чужое. Ему можно было позвонить в любой час — и вечером, и рано утром — и сказать: «Николай Васильевич, мне нужна ваша помощь».
— Приезжайте,— просто *говорил Никитин. Так, словно ждал этого звонка.
К нему, чрезмерно занятому человеку, приезжал молодой инженер или конструктор, показывал свои наметки. Никитин откладывал сигарету, просматри вал материал, поднимал на собеседника глаза — у него были умные, очень умные глаза. И начинал обсуждать новую тему, новую идею так же страст но и заинтересованно, как если бы это была его идея.
Никитин был прост. Все, знавшие Николая Ва сильевича, находились под обаянием его простоты.
Он интересовался всеми деталями строительства башни. В самые ответственные моменты был тут.
24
Никитинский подход к решению сложных вопросов действовал успокаивающе. Он умел создать понят ные всем простейшие модели очень, казалось, запу танных дел. А даже трудное задание, если оно понят но, легче выполнить. Свое мнение по решающим вопросам Никитин никогда не высказывал с горячно стью; спокойно, с уважением к собеседнику, к его точке зрения.
...Утренний звонок не отличался от других: такой же негромкий, такой же настойчивый.
— Николай Васильевич, залило,— услышал Ни китин. Сказано это было виновато, будто не буше вавший всю ночь проливной дождь, а он, звонивший, налил в котлован воды.
При сооружении фундамента хорошо работала специально созданная сложная система водопоглощения; чуть начало светать, включили насосы, они трудились вовсю, выбрасывали из резиновых жерл ушаты воды, но выкачать ее полностью не уда валось. Котлован был мокрым, на самом дне, по бе тону, разлилась невыбранная вода. Ведер пять-шесть?
Перерыв в укладке бетона делать было нельзя, на счету каждый час, и все же приходилось ждать, ко гда высохнет. День наступал пасмурный, прохлад ный — продержится пленка воды многие часы. А кто знает, может, снова прорвет нависшие облака...
Класть же бетон не на сухую поверхность, помня об уникальности сооружения, строители не реша лись. Рецептура бетона была задана раз и навсегда, количество воды в нем строго ограничивалось и со ответствовало определенной норме.
-— Залило, говорите,— Никитин с трудом выхо дил из машины (сказывалась болезнь ноги). Он был так спокоен, словно ничего не произошло.
25
Через несколько минут у него в руках был лабо раторный анализ бетона, расчеты его прочности — допустимые, наилучшие,— словом, все характери стики. «А если немного уменьшить влажность посту пающего бетона?» Посчитали, проверили, и та вода, что казалась таким врагом, стала помощником.
— Начнем,— предложил Никитин.
Это было в его характере — принимать решения, самые ответственные. Он основывал их не на «пото лочных» данных, не только на интуиции, а на опыте, на расчетах.
А считал Никитин быстро, убедительно. «Надо не спорить, а считать»,— любил он слова Лейбница. Кон структор прекрасно оперировал статистическим мо делированием — методом, позволяющим создавать и исследовать вероятностные системы. Но Никитин шел дальше — он знал внутренние взаимодействия в этих системах. Метод, чаще применяемый при мо делировании экономических процессов, он применил для решения инженерных задач. Диалектическое мышление Никитина помогало ему видеть взаимо связь явлений. Он не стеснялся заглянуть в сосед нюю область знаний и черпал пользу от этого загля дывания.
Была (очень хочется сказать — есть) у Никитина еще одна особенность — способность инженерного перевоплощения, любовь к импровизации.
Когда ему предложили работать над проектом Волгоградского комплекса, его небольшая квартира, находившаяся на третьем этаже старого дома без лифта — здесь он жил до своей смерти — преврати лась в штаб по проектированию. Вторая комната, что побольше, была устлана чертежами. Никитин и его помощники ползали по полу, заседали — прямо здесь
26
же, на полу, за чертежами, или садились на стулья, спорили. И считали. Никитин не боялся черновой работы. Делал ее даже охотно. В этом проявлялась его одержимость.
Но это была одержимость рационального челове ка — он увлекался идеей, если она была реальна. Волгоградский мемориал привлек его монументаль ностью, сложностью, новизной задачи. И важностью ее... Даже фантазируя, Никитин знал, что задуман ное можно осуществить. Рационализм и страсть к фантазированию уживались в нем. Может, в этом со четании и таился секрет человеческого и инженер ного обаяния Никитина, скрывалась тайна многих его конструкторских успехов, их неожиданности?
Наверное, не могла не сказаться на биографии Никитина и его совместная работа с таким человеком, каким был Юрий Васильевич Кондратюк — талант ливый механик, ученый-самоучка, разрабатывавший вопросы ракетодинамики и ракетостроения. Никитин вместе с Кондратюком работал в Томске. Вместе они поехали в Харьков. А потом увлеклись «сумасшед шей идеей» — проектом ветроэлектростанции на горе Ай-Петри. Кондратюк рассчитал и сделал для нее немыслимый по тем временам двигатель. «В нем было все наоборот», но двигатель работал.
Для этой ветроэлектростанции Никитин и приду мал первую свою высотную конструкцию — 200-мет ровую мачту.
...Однако настало время подойти к самой главной работе Никитина, к финалу всего его творчества,— к башне, которая стала всемирно известной, к баш не, которая пока потому не называется Никитин ской, что не дошли до этого руки. А может, потому, что против такого названия Никитин при своей жиз
27
ни был бы против. Но мемориальная доска, видимо, скоро появится у основания башни.
Иногда говорят, что Николай Васильевич Ники тин случайно пришел к московской телевизионной башне, что он случайно стал автором ее проекта. Так ли это?
Как одного из крупнейших авторитетов в области высотных конструкций Никитина пригласили в экс пертный совет по рассмотрению проектов башни московского телецентра. Конкурс был объявлен дав но, пришло много предложений. Одно из них, киев ское, 500-метровая металлическая башня, и должно было рассматриваться на заседании комиссии. Ники тин почти не участвовал в обсуждении проекта.
Даже при первом взгляде на чертеж ему стало яс но, что металлическая конструкция, автор которой стремился не повторить ни знаменитую Эйфелеву башню, ни отличную Шухову, едва ли могла укра сить Москву. Едва ли она вписалась бы в московский пейзаж. Наша столица — город особый. Москва не может принять в свое лоно любое сооружение. Ей подходят здания и сооружения из дерева. Его мяг кость, теплота, его фактура сочетаются с обликом Москвы, с ее характером.
Но кто же сейчас строит из дерева!? Да и пред ставьте 500 деревянных метров. Вот была бы работа пожарным!
Москве к лицу хороший камень, он тоже соответ ствует ее характеру, органически сочетается с при вычным обликом города.
За последнее время, сначала робко, а потом сме лее, в Москву стали входить бетон и железобетон. И выяснилось, что бетон тоже отвечает московскому характеру, что бетон не инороден на московской
28
улице, он дополняет кирпичные или каменные со оружения.
ИНикитин, сидя на этом заседании, тоже поду мал о том, что башня могла бы стать бетонной. Ве ликолепный конструктивный материал, и «в строку»
сдругими. Бетонная башня станет естественной для нашего города.
Икогда Никитина попросили высказаться о ки евском проекте, он заявил, что разделяет мнение уже выступавших. Но не мог Никитин просто отвергать.
ИНикитин сказал, что, возражая против металличе ского сооружения, считает: башню надо делать из бе тона.
— Железобетона? — переспросили его.
— Да,— сказал Никитин.— Конечно.
— 500 метров?!
— Ведь ниже башня не годится?..
Собравшимся было ясно, что обсуждение заходит в тупик. И если не принять каких-то решительных, энергичных мер, то может статься, что и через ме сяц, а то и через год не будет проекта башни для те лецентра.
Этого допустить было нельзя.
— Вы возьметесь за проект? — спросили Ники
тина.
И Никитин сказал: подумаю.
—Сроки? — спросил он при этом.
—Вам достаточно недели?
— Недели? Через неделю я буду очень занят. Я смогу вам ответить либо позже, либо через три дня.
Никитина знали как человека слова. И этот срок — три дня — был принят.
Итак, авторство Никитина — случайность?
29