ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 03.02.2024
Просмотров: 131
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
, что 51-ю статью применять нельзя. Против господина тайного советника Штёрмера я ничего не имею; я очень уважаю и ценю его. Но его мнение неприменимо, в чем вы и сами могли убедиться: результаты его исследований об эпилепсии неправильны. Он установил физическую эпилепсию, в то время как все остальные господа, так же как и все мы едины в том, что здесь речь идет о душевной эпилепсии. Он не полностью изучил причины душевной эпилепсии и поэтому ошибся в диагнозе. Я признаю, что его экспертиза проработана очень точно и тщательно, но это не запрещает сказать мне, что она ошибочна. Бывает так, когда обстоятельно изучаешь вопрос и тем не менее высказываешь ошибочное мнение. А иной может истину выявить в течение получаса. О том, что мнение г-на тайного советника Штёрмера неверное, справедливо сказали, причем в весьма подобающей форме, его же господа коллеги. Эти эксперты говорят, что обвиняемый страдал душевной эпилепсией, то есть физический организм был связан с душевными нарушениями, которые неоднократно вызывали эпилептические припадки.
Здесь совершенно правильно было подчеркнуто, что мы не можем знать, был ли такой припадок у обвиняемого ночью или рано утром накануне убийства.
У больного такие припадки могут приходить и уходить без ведома больного; только потом больной чувствует слабость или нечто вроде этого.
На мой вопрос: вы уверены, что накануне ночью имел место припадок? — д-р Штёрмер так же ясно ответил: «Нет, этого я не могу знать, обвиняемый не говорил, что у него был припадок, я тоже не знаю, был или нет. Но, конечно, мог быть». В этом отношении весьма важны, господа, слова одного из заседателей — врачей, а именно, что подобные припадки могут иметь место и без ведома самого больного. Но и в этом случае следы припадка могут сохраняться довольно долго, даже днями. Следовательно, совершенно необязательно, чтобы этот припадок имел бы место непосредственно перед убийством: ночью или рано утром. Мы слышали об одном артисте, с которым случались эпилептические припадки. Однажды он вдруг не явился в театр, уехал, исчез и никто не знал, где он. А он, оказывается, сумел купить железнодорожный билет, уехать, остановиться в гостинице, не ведая вследствие своего эпилептического состояния, что с ним происходило! Он оказался лишенным некоторых предпосылок психического и душевного порядка, очевидно, по причине болезненного нарушения сознания. Вопрос г-на заседателя г-ну тайному советнику Штёрмеру: «Уверены ли вы, что перед совершением убийства имел место припадок эпилепсии?» — затронул саму суть проблемы, попал точно в цель, и, когда д-р Штёрмер ответил: «Я этого не знаю», мне стало совершенно ясно его заключение.
Другие господа эксперты более широко подошли к вопросу, но не в смысле усердия, а с точки зрения применения научного опыта.
Наконец, вы знаете, что обвиняемый получил тяжелый удар по голове и что в то утро, перед убийством, он выпил коньяка, так как чувствовал себя скверно.
По словам врачей, у обвиняемого психическая эпилепсия, у него были психоастенические припадки. Собственно, этими иностранными терминами ни на кого нельзя произвести впечатления, но то, что хотят выразить, в сущности, правильно. Эксперты говорили, что после той резни в 1915 году, жертвой которой стали его родные, обвиняемый, придя в себя после обморока, почувствовал трупный запах и в дальнейшем, когда в его воспоминании всплывали картины этих ужасов, он снова чувствовал этот запах. По мнению врачей, это признак того, что у обвиняемого душа травмирована настолько, что, когда ему являются те картины, он перестает быть хозяином своей воли. Если я хозяин своей воли, то, обнюхивая чернильницу, не буду чувствовать трупного запаха. Но если я знаю, что этой чернильницей был убит человек, и потом, обнюхивая, мне будет казаться, что я чувствую трупный запах, то я уже больше не хозяин своей свободной воли.
Как вам известно, существуют так называемые «припадки головокружения»; есть люди, которые думают, что и в самом деле голова кружится. Когда они взбираются на гору, то они должны за что-то держаться, хотя никакой опасности падения нет. Таким образом, существуют представления, которые нельзя в себе подавить. Кто-то, скажем, смотрит в окно вниз, и у него появляется мысль «ты должен броситься вниз!». В таких случаях лучше всего закрыть окно и отойти от него, потому что кто может сказать, что такой человек, будучи психически больным, не бросится вниз, потому что душевное принуждение непреодолимо. Господа эксперты это нам прекрасно истолковали, так что мы уверенно можем последовать за ними.
Теперь вопрос в следующем: что же произошло в душе обвиняемого? Что за навязчивое представление овладело им?» На это лучший ответ дал он сам: «При виде Талаата».
Прибыв в Берлин, он о Талаате не думал, не думал о нем и после того, как прожил месяц,. Но когда однажды, проходя по Гарденбергштрассе, он увидел тех трех турок и заметил, как один из них поклонился другому и назвал его «паша», а потом, сличив с фотографией в одной из газет, узнал, что «паша» и был Талаат, то Талаат-паша превратился для него в то, что для другого так называемый красный лоскут. Вновь этого человека он увидел утром в день убийства; тот сошел вниз, вышел на улицу. Какие представления могли возникнуть в его голове, когда он схватил револьвер, спустился вниз и произвел выстрел? Это те представления, которые были связаны с личностью Талаата.
Я не хотел бы в зал суда вносить политику. Но не могу не отметить, что это сделал орган государственного обвинения, который высказал некоторые суждения в пользу Талаата. Было сказано, что здесь убит «союзник Германии». Это неправда. Талаат и его комитет были союзниками бывшего прусского и германского военного правительства. Союзниками германского народа эти люди никогда не были. Но, поскольку было сказано, что Талаат был союзником Германии, я не хочу упустить возможность и считаю своим долгом особо подчеркнуть то, что эти младотурецкие авантюристы никогда не были союзниками германского народа. Правда, они свергли старое турецкое правительство и ценою моря крови в течение десяти лег держали власть в своих руках. Правда и то, что тогдашнее германское правительство заключило союз с ними; но ведь в то же время оно заключило союз и с Лениным и Троцким, которых повозили по Германии для того, чтобы сделать революцию в России. Это правительство запрашивало также Хаазе, мол, не знает ли он и в других странах каких-либо революционеров или анархистов, которых можно было бы подстрекнуть на революцию. Но, чтобы Талаат был союзником немецкого народа, я с этим никогда не соглашусь. Талаат лично мог быть честным человеком, но он был членом кабинета милитаристов, а милитаристом является тот, кто противник права. Милитарист — это не профессиональный военный. Можно быть офицером или солдатом, постоянно носить форму, всегда иметь дело с оружием и в то же время не быть милитаристом. Офицер и солдат тоже способны сохранить в себе принципы права и справедливости и выполнять свои служебные обязанности. Но, с другой строны, есть бесчисленное множество, если только не все, милитаристов, которые никогда не носили военную форму, но которые сидят перед чернильницей, пишут статьи и исступленно защищают знамя насилия. Милитарист — человек насилия в противоположность человеку справедливости. Последний справедливость ставит выше всего на свете. Если он верующий, для него вслед за Богом следует справедливость, а потом человек. Если он неверующий, то человек, как святыня, у него на первом месте. Милитарист мыслит иначе: он человек насилия, и право для него имеет ценность постольку, поскольку его можно «согласовать», как это принято говорить, «с военной необходимостью». Милитаристы не связаны ни с какой-либо определенной нацией, ни страной или границей. Они имеются среди всех народов земного шара. Они составляют единую касту, касту милитаристов, касту людей насилия в противовес касте людей справедливости. Мы и сами сейчас ужасно страдаем из-за милитаристов, которые, должно быть, и на той стороне Рейна тоже имеют влияние. Кто знает, что мы еще должны испытать от рук насильников? Мы тоже у себя имели людей насилия. Мы ряд людей направили в
Турцию для обучения вооруженных сил, что совершенно не было нашим делом.
Милитаристов мы видели и в России, и сейчас эти большевики настоящие милитаристы, которые там возглавляют власть. Везде мы находим милитаристов. У них человеческая внешность, они имеют мозги, но в их мозгах отсутствует тот орган, который представляет справедливость. Милитаристы противостоят всем нациям точно так же, как существуют высокоразвитые животные, которые никогда не будут иметь чувствующего человеческого сердца. Они хотят войну, они хотят насилие, и эти люди насилия, а не турецкий народ, уничтожали армянский народ. Лишь в мозгу милитариста могла родиться эта самая чудовищная мысль: приказ о выселении народа. Если, как здесь отмечали, младотурецкий комитет был убежден, что хороших жандармов больше нет и в качестве жандармов находились лишь одни подонки, то в этом случае он не имел права отдавать приказ о выселении, а если комитет тем не менее издал такой приказ и дело о выселении возложил на этих людей, то он и является ответственным за последствия выселения.
Я вопрос ставлю совершенно иначе: безусловно, я считаю жандармов, которые сопровождали, ответственными за те зверства, но они не настолько виновны, как находившееся в Константинополе то лицо, которое дело о выселении передало в руки таких людей. Вся вина полностью лежит на правительстве, которое дало приказы о выселении и осуществило их при помощи сомнительных элементов.
Я придерживаюсь той точки зрения, что отдельный человек не решает вопрос о том, пойти ему на войну или нет. Когда объявлена война, этого отдельного человека призывают и уводят. Если судьба войны оборачивается против его народа, а сам он оказывается в плену, то враг при этих обстоятельствах должен знать, что не пленный начинал войну, а в соответствии со своим долгом он действовал как представитель своего народа. Свят каждый пленный, потому что он как представитель своего народа ради защиты своего дома и родины был обязан идти на войну, а теперь, по несчастью, оказался в плену. Тот, кто назовет пленного «сволочь», или поднимет руку на него, тот, с моей точки зрения, не может иметь места в обществе порядочных людей, потому что в каждом пленном я уважаю представителя его народа, который ради своей родины пошел воевать, но имел несчастье попасть в плен.
Это должно было знать правительство в Константинополе. Если бы даже армяне сговорились с другими народами, если бы даже какие-то ослепленные руководители совершили измену и присоединились к русским, то младотурки знали, что существуют тысячи женщин и детей, которые об этом ничего не знали, и что первым условием приказа о выселении должно было быть строгое указание проявить заботу о женщинах, детях и о тех мужчинах, которые никакого отношения к изменникам не имели.
Если бы я не был противником смертной казни, я бы при всех обстоятельствах счел справедливым таковую в отношении того лица, которое, по соображениям «военной необходимости», дало приказ, не приняв на себя ответственности за последствия такового в отношении невинных. Я считаю чистейшей болтовней, когда вне этого зала говорят, что армяне были в союзе с русскими и что этого требовала «военная необходимость». В конце концов, там у всех вместе нечего было кушать. Если бы даже там какая-либо часть народа осталась в отдельных горных деревнях, то это абсолютно не противоречило бы «военной необходимости». Если взглянете на карту Кавказа и Араратской области, то там вы увидите обширные пространства значительно больших размеров, чем Германия, но очень мало деревень. Там более двух тысяч лет проживает несчастный народ; от него ниже, с одной стороны, распространяются те плодородные поля, которые всегда вызывали аппетит у народов, имеющих захватнические устремления, с другой — ужасная пустыня, подобно Сахаре. А выше находятся те горные перевалы, которые всегда находились в руках иноземцев. Кто владел этими горными перевалами, тот и был хозяином этой долины. Жители этой долины — армянский земледелец — были их добычей.
Более 1500 лет Армения разделена на три части. Одна часть принадлежит России, другая — Турции, третья — Персии. Иноземные племена одно за другим острием меча проходили через Армению. Те самые племена, которые опустошали Переднюю Азию, Венгрию и дошли до Рейна, люди, подобные Аттиле, которые продолжают жить в наших детских воспоминаниях, которые совершали ужаснейшие злодеяния в Армении, чтобы уничтожить этот народ.
Вот на этот несчастный народ земледельцев и ремесленников и напало младотурецкое правительство. Собственно, младотурецкий означает пантюркский, а пантюркский означает насилие, милитаризм. Причины здесь были не только религиозные, но и политические. О последних мы уже слышали.
Когда 1 августа 1914 года вспыхнула война, младотурецкий комитет рассудил так: «Теперь мы можем покончить с армянами, ни одна из великих держав мира не сумеет помочь им». Мы от г-на д-ра Лепсиуса слышали, что раньше всегда та или иная великая держава помогала Армении. Заключались международные соглашения об улучшении положения армян, дабы гарантировать им права стать нацией. Но вот началась великая война, и теперь можно было покончить с армянами. Но это была не единственная причина. Мы услышали здесь, что те два семейства, которые избегли резни в Эрзинджане, должны были стать магометанами, чтоб остаться в живых (так косвенным образом было отвечено на вопрос одного из господ присяжных). Были также и религиозная вражда и фанатизм. Хотели вырезать христиан, хотели оставить лишь армян, принявших магометанство, потому что считали, что пантюркскую идею насилия легче осуществить в пределах господства Корана.
Здесь совершенно правильно было подчеркнуто, что мы не можем знать, был ли такой припадок у обвиняемого ночью или рано утром накануне убийства.
У больного такие припадки могут приходить и уходить без ведома больного; только потом больной чувствует слабость или нечто вроде этого.
На мой вопрос: вы уверены, что накануне ночью имел место припадок? — д-р Штёрмер так же ясно ответил: «Нет, этого я не могу знать, обвиняемый не говорил, что у него был припадок, я тоже не знаю, был или нет. Но, конечно, мог быть». В этом отношении весьма важны, господа, слова одного из заседателей — врачей, а именно, что подобные припадки могут иметь место и без ведома самого больного. Но и в этом случае следы припадка могут сохраняться довольно долго, даже днями. Следовательно, совершенно необязательно, чтобы этот припадок имел бы место непосредственно перед убийством: ночью или рано утром. Мы слышали об одном артисте, с которым случались эпилептические припадки. Однажды он вдруг не явился в театр, уехал, исчез и никто не знал, где он. А он, оказывается, сумел купить железнодорожный билет, уехать, остановиться в гостинице, не ведая вследствие своего эпилептического состояния, что с ним происходило! Он оказался лишенным некоторых предпосылок психического и душевного порядка, очевидно, по причине болезненного нарушения сознания. Вопрос г-на заседателя г-ну тайному советнику Штёрмеру: «Уверены ли вы, что перед совершением убийства имел место припадок эпилепсии?» — затронул саму суть проблемы, попал точно в цель, и, когда д-р Штёрмер ответил: «Я этого не знаю», мне стало совершенно ясно его заключение.
Другие господа эксперты более широко подошли к вопросу, но не в смысле усердия, а с точки зрения применения научного опыта.
Наконец, вы знаете, что обвиняемый получил тяжелый удар по голове и что в то утро, перед убийством, он выпил коньяка, так как чувствовал себя скверно.
По словам врачей, у обвиняемого психическая эпилепсия, у него были психоастенические припадки. Собственно, этими иностранными терминами ни на кого нельзя произвести впечатления, но то, что хотят выразить, в сущности, правильно. Эксперты говорили, что после той резни в 1915 году, жертвой которой стали его родные, обвиняемый, придя в себя после обморока, почувствовал трупный запах и в дальнейшем, когда в его воспоминании всплывали картины этих ужасов, он снова чувствовал этот запах. По мнению врачей, это признак того, что у обвиняемого душа травмирована настолько, что, когда ему являются те картины, он перестает быть хозяином своей воли. Если я хозяин своей воли, то, обнюхивая чернильницу, не буду чувствовать трупного запаха. Но если я знаю, что этой чернильницей был убит человек, и потом, обнюхивая, мне будет казаться, что я чувствую трупный запах, то я уже больше не хозяин своей свободной воли.
Как вам известно, существуют так называемые «припадки головокружения»; есть люди, которые думают, что и в самом деле голова кружится. Когда они взбираются на гору, то они должны за что-то держаться, хотя никакой опасности падения нет. Таким образом, существуют представления, которые нельзя в себе подавить. Кто-то, скажем, смотрит в окно вниз, и у него появляется мысль «ты должен броситься вниз!». В таких случаях лучше всего закрыть окно и отойти от него, потому что кто может сказать, что такой человек, будучи психически больным, не бросится вниз, потому что душевное принуждение непреодолимо. Господа эксперты это нам прекрасно истолковали, так что мы уверенно можем последовать за ними.
Теперь вопрос в следующем: что же произошло в душе обвиняемого? Что за навязчивое представление овладело им?» На это лучший ответ дал он сам: «При виде Талаата».
Прибыв в Берлин, он о Талаате не думал, не думал о нем и после того, как прожил месяц,. Но когда однажды, проходя по Гарденбергштрассе, он увидел тех трех турок и заметил, как один из них поклонился другому и назвал его «паша», а потом, сличив с фотографией в одной из газет, узнал, что «паша» и был Талаат, то Талаат-паша превратился для него в то, что для другого так называемый красный лоскут. Вновь этого человека он увидел утром в день убийства; тот сошел вниз, вышел на улицу. Какие представления могли возникнуть в его голове, когда он схватил револьвер, спустился вниз и произвел выстрел? Это те представления, которые были связаны с личностью Талаата.
Я не хотел бы в зал суда вносить политику. Но не могу не отметить, что это сделал орган государственного обвинения, который высказал некоторые суждения в пользу Талаата. Было сказано, что здесь убит «союзник Германии». Это неправда. Талаат и его комитет были союзниками бывшего прусского и германского военного правительства. Союзниками германского народа эти люди никогда не были. Но, поскольку было сказано, что Талаат был союзником Германии, я не хочу упустить возможность и считаю своим долгом особо подчеркнуть то, что эти младотурецкие авантюристы никогда не были союзниками германского народа. Правда, они свергли старое турецкое правительство и ценою моря крови в течение десяти лег держали власть в своих руках. Правда и то, что тогдашнее германское правительство заключило союз с ними; но ведь в то же время оно заключило союз и с Лениным и Троцким, которых повозили по Германии для того, чтобы сделать революцию в России. Это правительство запрашивало также Хаазе, мол, не знает ли он и в других странах каких-либо революционеров или анархистов, которых можно было бы подстрекнуть на революцию. Но, чтобы Талаат был союзником немецкого народа, я с этим никогда не соглашусь. Талаат лично мог быть честным человеком, но он был членом кабинета милитаристов, а милитаристом является тот, кто противник права. Милитарист — это не профессиональный военный. Можно быть офицером или солдатом, постоянно носить форму, всегда иметь дело с оружием и в то же время не быть милитаристом. Офицер и солдат тоже способны сохранить в себе принципы права и справедливости и выполнять свои служебные обязанности. Но, с другой строны, есть бесчисленное множество, если только не все, милитаристов, которые никогда не носили военную форму, но которые сидят перед чернильницей, пишут статьи и исступленно защищают знамя насилия. Милитарист — человек насилия в противоположность человеку справедливости. Последний справедливость ставит выше всего на свете. Если он верующий, для него вслед за Богом следует справедливость, а потом человек. Если он неверующий, то человек, как святыня, у него на первом месте. Милитарист мыслит иначе: он человек насилия, и право для него имеет ценность постольку, поскольку его можно «согласовать», как это принято говорить, «с военной необходимостью». Милитаристы не связаны ни с какой-либо определенной нацией, ни страной или границей. Они имеются среди всех народов земного шара. Они составляют единую касту, касту милитаристов, касту людей насилия в противовес касте людей справедливости. Мы и сами сейчас ужасно страдаем из-за милитаристов, которые, должно быть, и на той стороне Рейна тоже имеют влияние. Кто знает, что мы еще должны испытать от рук насильников? Мы тоже у себя имели людей насилия. Мы ряд людей направили в
Турцию для обучения вооруженных сил, что совершенно не было нашим делом.
Милитаристов мы видели и в России, и сейчас эти большевики настоящие милитаристы, которые там возглавляют власть. Везде мы находим милитаристов. У них человеческая внешность, они имеют мозги, но в их мозгах отсутствует тот орган, который представляет справедливость. Милитаристы противостоят всем нациям точно так же, как существуют высокоразвитые животные, которые никогда не будут иметь чувствующего человеческого сердца. Они хотят войну, они хотят насилие, и эти люди насилия, а не турецкий народ, уничтожали армянский народ. Лишь в мозгу милитариста могла родиться эта самая чудовищная мысль: приказ о выселении народа. Если, как здесь отмечали, младотурецкий комитет был убежден, что хороших жандармов больше нет и в качестве жандармов находились лишь одни подонки, то в этом случае он не имел права отдавать приказ о выселении, а если комитет тем не менее издал такой приказ и дело о выселении возложил на этих людей, то он и является ответственным за последствия выселения.
Я вопрос ставлю совершенно иначе: безусловно, я считаю жандармов, которые сопровождали, ответственными за те зверства, но они не настолько виновны, как находившееся в Константинополе то лицо, которое дело о выселении передало в руки таких людей. Вся вина полностью лежит на правительстве, которое дало приказы о выселении и осуществило их при помощи сомнительных элементов.
Я придерживаюсь той точки зрения, что отдельный человек не решает вопрос о том, пойти ему на войну или нет. Когда объявлена война, этого отдельного человека призывают и уводят. Если судьба войны оборачивается против его народа, а сам он оказывается в плену, то враг при этих обстоятельствах должен знать, что не пленный начинал войну, а в соответствии со своим долгом он действовал как представитель своего народа. Свят каждый пленный, потому что он как представитель своего народа ради защиты своего дома и родины был обязан идти на войну, а теперь, по несчастью, оказался в плену. Тот, кто назовет пленного «сволочь», или поднимет руку на него, тот, с моей точки зрения, не может иметь места в обществе порядочных людей, потому что в каждом пленном я уважаю представителя его народа, который ради своей родины пошел воевать, но имел несчастье попасть в плен.
Это должно было знать правительство в Константинополе. Если бы даже армяне сговорились с другими народами, если бы даже какие-то ослепленные руководители совершили измену и присоединились к русским, то младотурки знали, что существуют тысячи женщин и детей, которые об этом ничего не знали, и что первым условием приказа о выселении должно было быть строгое указание проявить заботу о женщинах, детях и о тех мужчинах, которые никакого отношения к изменникам не имели.
Если бы я не был противником смертной казни, я бы при всех обстоятельствах счел справедливым таковую в отношении того лица, которое, по соображениям «военной необходимости», дало приказ, не приняв на себя ответственности за последствия такового в отношении невинных. Я считаю чистейшей болтовней, когда вне этого зала говорят, что армяне были в союзе с русскими и что этого требовала «военная необходимость». В конце концов, там у всех вместе нечего было кушать. Если бы даже там какая-либо часть народа осталась в отдельных горных деревнях, то это абсолютно не противоречило бы «военной необходимости». Если взглянете на карту Кавказа и Араратской области, то там вы увидите обширные пространства значительно больших размеров, чем Германия, но очень мало деревень. Там более двух тысяч лет проживает несчастный народ; от него ниже, с одной стороны, распространяются те плодородные поля, которые всегда вызывали аппетит у народов, имеющих захватнические устремления, с другой — ужасная пустыня, подобно Сахаре. А выше находятся те горные перевалы, которые всегда находились в руках иноземцев. Кто владел этими горными перевалами, тот и был хозяином этой долины. Жители этой долины — армянский земледелец — были их добычей.
Более 1500 лет Армения разделена на три части. Одна часть принадлежит России, другая — Турции, третья — Персии. Иноземные племена одно за другим острием меча проходили через Армению. Те самые племена, которые опустошали Переднюю Азию, Венгрию и дошли до Рейна, люди, подобные Аттиле, которые продолжают жить в наших детских воспоминаниях, которые совершали ужаснейшие злодеяния в Армении, чтобы уничтожить этот народ.
Вот на этот несчастный народ земледельцев и ремесленников и напало младотурецкое правительство. Собственно, младотурецкий означает пантюркский, а пантюркский означает насилие, милитаризм. Причины здесь были не только религиозные, но и политические. О последних мы уже слышали.
Когда 1 августа 1914 года вспыхнула война, младотурецкий комитет рассудил так: «Теперь мы можем покончить с армянами, ни одна из великих держав мира не сумеет помочь им». Мы от г-на д-ра Лепсиуса слышали, что раньше всегда та или иная великая держава помогала Армении. Заключались международные соглашения об улучшении положения армян, дабы гарантировать им права стать нацией. Но вот началась великая война, и теперь можно было покончить с армянами. Но это была не единственная причина. Мы услышали здесь, что те два семейства, которые избегли резни в Эрзинджане, должны были стать магометанами, чтоб остаться в живых (так косвенным образом было отвечено на вопрос одного из господ присяжных). Были также и религиозная вражда и фанатизм. Хотели вырезать христиан, хотели оставить лишь армян, принявших магометанство, потому что считали, что пантюркскую идею насилия легче осуществить в пределах господства Корана.