Файл: Преступления в сфере компьютерной информации..pdf

Римской республики, когда важнее было найти дальнейшие приемлемые варианты её развития, а в принадлежности Римской республики к числу государств вряд ли кто-то сомневался. Что касается внешней стороны вопроса, международные отношения и международное право оставались неразвитыми, и взаимное положение государств правовой оценке не подвергалось. Захватнические войны считались естественным правом государства, и никаких правовых барьеров к их ведению не существовало. Насильственное присоединение территорий вело к образованию империй и зависимому положению завоеванных стран и народов, что не было правонарушением и расценивалось как само собой разумеющееся право сильного. Например, у римских мыслителей не существовало надобности вырабатывать и обосновывать категорию суверенитета: превосходство Рима было настолько очевидным, что его не нужно было подчёркивать в полемике о верховенстве и независимости.

Вышесказанное не означает, что в Древней Греции и Древнем Риме государства вовсе не обладали суверенитетом: просто в силу вышеуказанных причин концептуального оформления идея суверенитета, как важного неотъемлемого признака государства, не получила.

Древневосточные мыслители, также не развивая учение о суверенитете, тем не менее, внесли значимый вклад в становление теории функционирования государственной власти, ее носителей и пределов действия. В частности, древнекитайская школа моизма исходила из принадлежности народу верховной власти, легисты отстаивали концепцию абсолютистского правления, а конфуцианцы обосновывали необходимость соблюдения государственной властью определенных границ, коими выступают, прежде всего, добродетель и нравственность.

Необходимость развития философско-правовых учений о сильной государственной власти, независимости и верховенстве государства стала ощущаться в период позднего Средневековья и была продиктована сложившимся порядком политических отношений в странах Европы.

Подходя ближе к анализу сущности суверенитета, отметим, что ее определение через характеристику верховенства власти, её самостоятельности и независимости является традиционным в юридической науке. Автор термина «суверенитет» Ж. Боден раскрывал это понятие через государственную власть, обладающую особыми характеристиками постоянства, непроизводности, неподотчетности суверена кому бы то ни было, выражающими, по существу, верховенство этой власти. Голландские мыслители Г. Гроций и Б. Спиноза рассуждают о верховной власти в том же ключе, что и Ж. Боден, меняя лишь ее носителя или условия осуществления. Представители теории общественного договора Т. Гоббс, Дж. Локк и Ж.-Ж. Руссо также говорят о суверене, как о носителе верховной власти.

Отечественная доктрина XIX - нач. XX вв. была далеко не единодушна в употреблении понятия «суверенитет», однако же, такие государствоведы, как Л.А. Тихомиров, Е.Н. Трубецкой, Б.Н. Чичерин, рассуждая о государстве, неизменно касались вопроса о его власти, которую наделяли свойствами верховенства, независимости, самостоятельности.

Особое внимание теме суверенитета уделили Н.И. Палиенко, Г.Ф. Шершеневич, А.С. Ященко. Н.И. Палиенко определял суверенитет как «характер, свойство власти, в силу которого она является высшею, независимою правовою властью», которая «может принадлежать только государству». Следуя данной позиции, Г.Ф. Шершеневич писал, что «суверенитет есть необходимое свойство государственной власти», выражающее её независимость извне и верховенство внутри. А.С. Ященко утверждал, что «из ряда других политических союзов государство выделяется издавна суверенитетом объединяющей его власти»; суверенная власть выступает как высшая, которая «имеет право над пределами своей компетенции», «юридически-самоопределяющаяся».

Позднее советские ученые, в частности, И.Д. Левин и В.С. Шевцов, определяли суверенитет как «состояние полновластия государства на своей территории и его независимости от других государств», органически присущие государственной власти свойства верховенства и независимости.

Данный подход к пониманию суверенитета сохраняется в трудах правоведов и в настоящее время.

Зарубежная правовая мысль, отойдя в XIX в. от теории общественного договора и в целом рассмотрения суверенитета в связи с причинами происхождения государства, анализирует его как факт, пытаясь выяснить его сущностные стороны, раскрываемые опять-таки как характеристики государственной власти.

Немецкий ученый Г. Еллинек видел в суверенитете отрицание подчинения или ограничения государства другой властью. Отсюда суверенной государственной властью он называл независимую и верховную власть, не знающую над собою никакой высшей власти52. Французский правовед Л. Дюги сосредоточил свое внимание на «анализе внутренней природы суверенитета, наблюдаемого в своих различных проявлениях»53. По его мнению, существо суверенитета составляет «повелевающая власть государства», которая складывается из власти хотеть (выражать свою волю) и независимой власти повелевать.

Таким образом, сущность государственного суверенитета следует искать в характеристиках верховенства и независимости присущей государству власти.

При этом суверенитет не сводится к самой власти, властеотношениям или сумме государственно-властных полномочий. Говоря словами Г. Еллинека, мы не должны путать отрицательное понятие суверенитета (отрицание подчинения, зависимости государственной власти) с положительным содержанием самой власти, которое включает в себя исторически изменчивую компетенцию или функции государства.

Ввиду изложенного, мы не можем согласиться с позицией тех авторов, кто искусственно отделяет суверенитет от власти, которые в совокупности составляют единую сущность государства. В частности, обосновывается подход о том, что государственная власть «не обладает суверенитетом, а наделяется в лице органов, ее осуществляющих, лишь определенными полномочиями. Суверенитет же принадлежит всему государству. Утверждение о том, что суверенитет – это признак или свойство государственной власти, а не__ государства в целом, … практически означает признание «верховенства» власти незначительной части общества – властвующих слоев, групп, кланов, клик и т.п. над всем обществом».

Безусловно, суверенитет – это признак государства в целом. Однако власть – также неотъемлемый атрибут государства. Поскольку в существующем государстве находят выражение все его признаки, необходимо отметить, что они состоят между собой в неразрывной взаимосвязи: суверенитет внешне проявляется через функционирование власти и воплощается в её полномочиях и деятельности. В свою очередь, власть в государстве суверенна, что позволяет ей устанавливать обязательные на всей территории государства правила поведения, монопольно применять принуждение и пресекать недозволенные проявления любой другой публичной власти. Именно такой признак государства, как суверенитет, делает власть государственной, а потому государственная власть не может быть несуверенной. И это ни сколько не ведет к признанию верховенства за какими-то отдельными правящими группами: нужно отличать носителя суверенитета и, соответственно, суверенной государственной власти, коим является в современных государствах в основном народ, от тех представителей государства (его органов и должностных лиц), которые эту власть осуществляют. Следовательно, не стоит противопоставлять суверенитет и власть, поскольку эти признаки совместно составляют существо государства. Согласимся с С.А. Авакьяном в том, что суверенитет государства предполагает суверенитет государственной власти, а их искусственное разделение представляется «надуманным». В завершение несколько слов необходимо сказать о политико-правовом характере суверенитета. Суверенитет государства, прежде всего, выступает категорией политической – реальным признаком государства, существующим с момента его образования. Между тем, конституционное право государства, регулирующее базовые общественные отношения в сфере определения формы государства, его основных характеристик и полномочий, взаимодействия с иными властвующими и невластвующими субъектами, закрепляет свойство суверенитета или отдельные его аспекты, если государство считает это необходимым. Таким образом, можно сделать вывод, что суверенитет государства представляет собой признак государства, характеризующий верховенство и независимость государственной власти, обладающей способностью к самоопределению в выборе путей развития государства посредством установления своей компетенции, изменения состава государственно-властных полномочий и порядка их осуществления. Суверенитет возникает с появлением государства, при этом наличие суверенитета не зависит от наличия или отсутствия его закрепления в нормах права и выбранного способа такого закрепления.

1.2 Правовой характер и территориальные пределы государственного суверенитета

Традиционно в юридической науке суверенитет рассматривается как сущностный признак государства. Между тем, особое внимание права к суверенитету и государству в целом все чаще побуждает законодателей и ученых обращаться к рассмотрению данной категории как к одному из принципов права. Конституционные принципы, к числу которых относится принцип суверенитета, представляют собой «базовые мировоззренческие юридические предписания», «общие исходные идеи», «руководящие начала права», в которых выражается учредительная природа конституции, закрепляются основы организации власти государства. При этом в литературе содержание принципа суверенитета не получает, на наш взгляд, должной конкретизации.

Для того чтобы разобраться в вопросе о разграничении подходов к суверенитету как к признаку государства и как к принципу права, проанализируем логические приемы построения описаний и оценок. Описательные высказывания говорят о том, что имеет или не имеет место; оценочные – устанавливают ценность какого-либо объекта. Нормативные высказывания, как частный случай оценок, выражают то, что должно, может или не должно быть.

Поскольку государство в полноте всех своих признаков является реально существующим явлением вне зависимости от каких-либо оценок, то высказывания о его сущности относятся к логической категории описаний, утверждений о сущем. Здесь проблема заключается в том, чтобы правильно (т.е., с точки зрения логики, истинно) дать описание познаваемому предмету. Описывая суверенитет, мы исходим, прежде всего, из объективности того факта, что власть государства отличается от власти любого другого территориального сообщества людей свойством верховенства. Даже противники категории суверенитета не могут обойти это обстоятельство. Так, говоря о существовании несуверенных государств, Г. Еллинек все же описывает их власть как самостоятельную и господствующую, обладающую возможностью нормировать свою компетенцию. Ж. Маритен, критикуя понятие суверенитета, предлагает признавать полную внешнюю и внутреннюю автономию политического сообщества. Однако замена терминов вовсе не свидетельствуют в пользу указанных теорий, а скорее, наоборот, подтверждает невозможность обойти реальное наличие у государственной власти особых характеристик верховенства, самостоятельности, независимости, каким бы термином они не назывались.

Итак, рассматривая суверенитет, как признак государства, мы делаем описание того, что есть в жизни людей на самом деле. Однако функционирует суверенная власть в государствах по-разному, вокруг нее всегда существует множество оценок, идей, установок, направленных на определение того, кто должен быть носителем суверенитета и как должна осуществляться верховная власть. Признанные наиболее целесообразными, справедливыми и нужными, данные оценки закрепляются в праве и приобретают форму правовых норм-принципов – основополагающих правовых идей о должном. Суверенитет может быть выражен в правовых системах государствах различным образом, в зависимости от возобладавших в конкретный период времени в обществе правовых взглядов и оценок. Например, народный суверенитет есть принцип принадлежности верховной власти народу, имеющий в своей основе ценностною идею естественных прав человека, прежде всего, права народа на самоопределение и на участие человека в управлении государством, которая начала формироваться в XVII-XVIII вв. под влиянием взглядов философов-просветителей. В отличие от суверенитета как признака государства, суверенитет как принцип права мы рассматриваем не с точки зрения истинности или ложности предложенного описания его сущности, а с точки зрения необходимости, целесообразности, справедливости установленных правовых норм. По словам И.Д. Левина, «принцип суверенитета воплощает морально-политические требования современной демократии».

Далеко не всегда законодательство фиксирует то обстоятельство, что государство суверенно и обладает верховной властью, поскольку эти свойства являются для него само собой разумеющимися и не зависящими от их отражения в правовых текстах. Конституционные акты ряда государств, в частности, Австрии, Бельгии, Германии, Дании, Исландии, Лихтенштейна, Мальты, Швеции не содержат термина «суверенитет» или норм, устанавливающих, что государство суверенно и независимо, что не свидетельствует об отсутствии у них этих свойств. Тем временем, вопросы организации верховной власти, гарантии целостности и неприкосновенности государства, его верховенства и независимости получают всесторонне освещение. Собственно, для людей, населяющих государство, не так важен сам факт наличия в текстах законодательных актов норм о его суверенности, как определение должного порядка осуществления верховной власти, принадлежности ее определенному субъекту, а также необходимых гарантий суверенитета. Эти вопросы получают сперва идейную, а затем и правовую оценку и детально прописываются в нормах права, отражающих важные общественные ценности и идеалы. Другими словами, право не устанавливает наличие в том или ином политико-территориальном коллективе суверенитета и верховной власти, но оно закрепляет должное их осуществление и гарантии существования. Именно в этих нормах следует искать понимание суверенитета как принципа права. Связующим звеном между суверенитетом – признаком государства и суверенитетом – принципом права является рассмотрение государства не просто как данности, но и как ценности, как устоявшейся и наиболее приемлемой и необходимой организации жизни людей. Это приводит к осознанию необходимости закрепления в нормах права гарантий суверенитета – основы сохранения и защиты государства, в виде принципов суверенности, независимости, самостоятельности государства, целостности его территории, верховенства конституции, единства правовой и судебной систем.

Дело в том, что из утверждения о суверенитете как о признаке государства вовсе не следует тот факт, что государство должно оставаться стабильным и защищенным от возможных посягательств со стороны других государств и иных субъектов (как из любого описательного суждения о сущем не следует суждение нормативное и оценочное о должном).

Например, относительно внешнего аспекта, признание Вестфальским мирным договором 1648 г. государственного суверенитета автоматически не привело к установлению режима уважения суверенитета других государств, суверенного равенства, территориальной целостности, невмешательства во внутренние дела. Потребовалось ещё несколько столетий серьезных военных конфликтов и гуманитарных катастроф, для того чтобы наряду с фактом признания за государством суверенитета вызрела идея всеобщего равенства, уважения и неприменения силы друг к другу. Другими словами, необходимость защиты суверенитета обеспечивается не самим его наличием, а нормальным желанием людей жить в мире и спокойствии, без революционных потрясений и внешней агрессии. Эта идея была воплощена как в международном (принципы суверенного равенства, нерушимости территориальных границ, невмешательства во внутренние дела, запрет агрессии), так и во внутригосударственном праве, и развилась в системе гарантий сохранения суверенитета государства и установленного в нем порядка. Несмотря на множество общих моментов для государств Европы в подходе к таким гарантиям, каждое государство оценивает необходимость их конкретной проработки по-своему.