Файл: Лекции по общей психологии под редакцией Д. А. Леонтьева, Е. Е. Соколовой москва смысл 2000 А. Н. Леонтьев.pdf

432
МОТИВАЦИЯ
И
ЛИ
Ч
НОСТЬ
ЛЕКЦИЯ
45
бы посмотреть эту книгу, хотя бы просмотреть ее. В последней главе делается попыт- ка немножко резюмировать то, что сказано в психологии о мотивах, и даже пред- ложить классификацию. Вы увидите, что она повторяет примерно те же, по типу,
классификации, о которых я вам говорил. Там очень много рядоположенных разных вещей, и я понимаю автора. Другого извлечь из материала не представлялось возмож- ным. Он сделал то, что мог сделать, исходя из этого материала.
Вот видите, когда мы говорим о динамических силах деятельности, то, дей- ствительно, можно перечислить очень много этих динамических сил. Включительно до сил инерции. Я говорю это не в фигуральном смысле. Раз начатый процесс дей- ствия имеет своеобразную инерционность. Поэтому, когда вы, скажем, в системе не- которых бихевиористических, поведенческих взглядов, видите, что мотивом является навык, который сам актуализируется при первых же условиях или нам рассказывают о крысах с вживленными электродами от центров удовольствия, которые нажимают на рычаг, включающий ток, и так могут продолжать до бесконечности, — в этом тоже есть какая-то правда, но это, кажется, никакого отношения к мотивам челове- ческой деятельности не имеет. Мало ли существует вообще динамических сил. Вы зна- ете, что существуют специальные структуры, неврологически, точнее нейропсихоло- гически, хорошо изученные и описанные, которые выполняют роль активирующих структур, активационных. Но ведь нас интересует не факт активизации или актуали- зации. Нас интересует, что активизируется, актуализируется, и что вызывает эту ак- туализацию?
Сами динамические структуры не вызывают никакого сомнения в своем суще- ствовании. Поэтому развитие представления о потребностях привело к решительному шагу: выделить среди динамических сил, в системе актуализирующих, активизирую- щих факторов какой-то особенный класс. И мне думается, что именно из-за этого и возникло понятие собственно мотива. Только мотивы раскрываются, разумеется, по- разному. Поэтому сам термин «мотив» понадобилось ограничить тоже. Я попробовал сделать противоестественное ограничение этого понятия.
Противоестественным оно является в том смысле, что оно совершенно и ре- шительно не совпадает с общепринятым представлением о мотивах, о мотиве. Про- сто не совпадает — и все. Поэтому оно и кажется противоестественным. Ограничение состоит в том, что понятию мотива я придал совершенно объективное значение.
Объективный смысл. Я философски определил мотив, если говорить в описательных терминах, как то, ради чего совершается действие. Или как тот результат, то есть предмет, ради которого осуществляется деятельность. Если отходить от этого наивно- го описательного определения, я думал сказать так: это объективное, что побуждает и направляет деятельность, отвечая той или другой потребности, конкретизируя по- требность или, естественно, удовлетворяя потребности.
Я бы только избежал одного слова, на это прошу вас обратить внимание. Я
сказал: «отвечает потребности», я не сказал: «достижением чего завершается удовлет- ворение потребности», это вовсе не общий случай. К сожалению, мы это увидим дальше, в числе человеческих потребностей есть потребности, которые кто-то из психологов справедливо назвал ненасыщаемыми, в отличие, кстати, от биологичес- ких потребностей. Они просто не обладают этим свойством — быть насыщаемыми.
Одни насыщаемы, другие — нет.
Итак, я повторяю определение: под мотивом я буду разуметь то объективное,
что отвечает потребности, побуждает и направляет деятельность. Я уже в прошлый раз говорил, почему обязательно надо прибавлять «побуждает и направляет». Пото- му, что актуализация потребностного состояния способна побудить деятельность, но

433
ПРОБЛЕМА
КЛАССИФИКАЦИИ
ПОТРЕБНОСТЕЙ
МОТИВЫ
только какую? Неопределенную по своей направленности. Или недостаточно опреде- ленную по своей направленности. Направить ее она не может.
Кстати, это то, что совсем старой психологии было отлично известно. Надо сказать, что в новой психологии, современной психологии, очень близко к такому пониманию мотива подошел очень крупный исследователь, имя которого я, кажет- ся, называю впервые, но с которым вы обязательно будете встречаться дальше в вашем изучении психологии. Я имею в виду исследователя, принадлежащего к не- мецкой школе гештальтпсихологии — Курта Левина. Он ввел в научный обиход очень важное понятие о побудительном характере предметов, вещей, объектов. То есть приписал побудительность не внутренним состояниям, а прежде всего чему?
Самому объекту. Это был очень решительный шаг в его время, в двадцатые годы.
Правда, он ограничил понятие потребностей, с этим обстоятельством ассоцииро- ванных. И больше употреблял термин не «потребность», а «как бы потребность». Он их называл «квазипотребностями». Но вы знаете, что «квази» значит «как бы». Я это подчеркнул потому, что иногда у нас «квази» переводится как «лже». Это совер- шенно неверно. Это как бы потребность, то есть «действующая как». Поэтому, если я скажу, что человек действует как квазиинженер, это значит, что он действует,
как если бы он был инженером, не будучи им. Это «как» не значит, что лже-инже- нер. Это не «лже», это «как бы», то есть принявший на себя роль. Вот эти процессы приняли на себя роль или функцию потребности, как понимал Курт Левин потреб- ности, в несколько суженном виде. Я к тому это сказал, что сама идея соединить потребность, побуждение с представлением о побуждающем объекте назрела в со- временной психологии. Она с разных сторон выступает то в одном исследовании,
то в другом. Не только, кстати говоря, у Левина.
Ну вот, значит, мотив выступает как нечто объективное. Вот это и шокирует больше всего моих критиков и оппонентов. Как же: мотив — ведь это всегда где? а может здесь? здесь? Нет, ближе показывают, на сердце. Вот здесь, в сердце у меня побуждение лежит. А я говорю — вон там. Нехорошо. Шокирует. Противоестественная операция. Ну, знаете, иногда надо рисковать, идти на противоестественные опера- ции, посмотреть, насколько они, эти операции, приводят к эвристичности. Эврис- тичными называются какие выводы? Те, которые толкают, движут, и исследование оказывается плодотворным с дальнейшим их применением. В этом смысле мы упот- ребляем термин «эвристичный результат» и «неэвристичный результат», эвристичная теория и неэвристичная. То есть плодотворная или неплодотворная, если выражаться обыкновенным языком, а не кулуарно-научным. Такое объективное понимание тре- бует провести дальнейшее различение, то есть продолжить анализ.
Ну, прежде всего, это понимание потребности требует внести два главных,
пожалуй, различения. Я говорю «главных» потому, что это не все различения, ко- торые необходимо внести. Вот два главных. Первое. Нужно ясно различить понятие мотива и понятие цели. Я пошел на железнодорожную станцию и купил билет. Со- гласны, что я совершил целенаправленное действие? Хорошо. А ради чего (видите,

434
МОТИВАЦИЯ
И
ЛИ
Ч
НОСТЬ
ЛЕКЦИЯ
45
Мотивировку дал! Следователь хитрый, он, конечно, понимает, что ни тетушка у него там не заболела, ни еще что...… Нет, что-то не так. Он какой-то имел мотив, а дает мотивировку.
Итак, указание на цель (первое положение) не исчерпывает указания на мо- тив. Второе: указание мотива еще не исчерпывает всю проблему подлинного моти- ва, правда? Давайте сделаем вывод. Мотивы иногда не совпадают с целями. Я сей- час отчетливо понимаю цель, которая стоит передо мной. Даже ряд частичных целей, дробных целей, которые отвечают дробным актам, цепным, так сказать,
следующим один за другим в более или менее, хорошо или плохо построенном порядке.
Вот у меня цель — передать какую-то систему мыслей и знаний вашей аудито- рии. Я для этой цели действую. Моя цель теперь — разобраться между мотивом и целью, правда? А ради чего? Мотив где? Вы знаете? Я думаю, что вы не знаете. Я
вот даже на своих товарищей по кафедре смотрел, некоторые из них присутствуют здесь. Они тоже не знают. Так, наверное, я знаю? Я к себе обращаюсь. И я не знаю.
Товарищи, а ведь это открытие. А ведь ради чего-то я действую? Ведь не случайно же сказано, и справедливо сказано, давным-давно: если действие осуществляется как деятельность, то она обязательно удовлетворяет какой-то потребности, то есть побуждается и направляется какими-то мотивами, в нашей конкретно-психологи- ческой терминологии. И это так. Ведь это чудовищно — деятельность без мотива, то есть не отвечающая никакой потребности. Что это за деятельность? Но не всегда мотив себя обнаруживает. Мы начинаем искать мотивы, имея в виду цель, которая открыта. Кстати, цель всегда осознаваема самим субъектом. Иначе она уже не цель,
правда? Цель — это представленный заранее результат, к которому стремится мое действие. Оно и представлено этим результатом в виде цели, еще не достигнутым результатом. Надо приготовить орудие, и я должен понимать, что я готовлю, прав- да? Вот это и есть представление о том, что должно быть достигнуто в результате действия. Это уж по самому наиклассическому определению, общепринятому, бес- спорному. Вот «ради чего». Вот и возникает проблема мотива. Значит, мы решили:
отделим с вами мотивы. Я только оговорку внесу: потом выяснится, что иногда мотивы совпадают с целями или цели с мотивами. Это отдельный случай. Сделаем еще один вывод. Мы с вами стоим на пути необходимости объективного исследо- вания мотивов в психологии. По данным самонаблюдения, самокопания, смотре- ния в себя мы не можем решить проблему исследования мотивов, мотивационной сферы личности.
По высказываниям — очень трудно, недостаточно. Это затрагивает лишь малую долю мотивационной сферы человека. Очень многое скрывается. И когда мы сами отдаем себе отчет в мотиве и превращаем этот мотив в осознаваемый, то мы идем по тому же пути наблюдения, по которому идет посторонний человек, ставящий перед собой задачу разгадать мотив того или иного действия, достижения той или иной цели. Он идет по такому же пути. Это очень интересно. Подумайте: путь открывается только для стороннего наблюдателя. А когда мы попадаем сами по отношению к себе в положение исследующего мотивы, мы повторяем тот же самый путь. Мы начинаем к чему-то присматриваться: к собственным поступкам, к собственным действиям, к собственным целям, правда? И находим их.
Я хочу к сказанному прибавить только одну очень простую мысль. Это даже не мысль, а иллюстрация. Вот представьте себе такую конкретную ситуацию. Школьни- ку-старшекласснику надлежит сдать экзамен. И он старается приготовить экзамен.
Цель перед ним ясная, осознаваемая, правда? И он стремится к достижению этого

435
ПРОБЛЕМА
КЛАССИФИКАЦИИ
ПОТРЕБНОСТЕЙ
МОТИВЫ
желаемого результата. Цель ясная. Я спрашиваю: а мотив? У всех одинаковый или не- множечко разный? Разный. Может быть мотив познавательный? Может. А может быть мотив почти что материально-меркантильного порядка? Может быть. А проверить как? Я люблю изображать такую примерную ситуацию, наглядную. Человек сидит и учит, желает сдавать экзамен. Приходит к нему один приятель, говорит: да брось ты это чтение, занятия, пошли в кино. Тот говорит — нет. Мне учить надо. Скоро экза- мен. Не могу я никуда ходить, я буду учить. И учит, и читает, и читает. А приятель говорит: а экзамен-то по этому предмету сдавать не надо. Вот тогда может быть раз- ная ситуация. Одна ситуация, скажем прямо, довольно редкая, но бывающая. Пер- вый говорит: а-а-а, это замечательно. И продолжает изучать книгу по астрономии или там по какому-то предмету, продолжет читать. Правда, он читать ее будет повдумчи- вей, поосмысленнее. Но все-таки читает. Познавательный мотив, правильно? Но мо- жет сказать: я сегодня устал, завтра почитаю, а пока схожу в кино. И теперь, прибав- ляет, он хочет отдохнуть, а на свежую голову потом дальше почитает.
Но есть и другой случай. Книжка летит в угол, чтобы ему никогда больше к ней не вернуться. Мотивы разные? Разные! Вы можете мне сказать: искусственно, потому что есть что-то и от того и от другого. Я вам отвечу: да, и от того и от другого. Потому что действия человеческие, как правило, имеют не однозначно действующий один- единственный мотив, а являются полимотивированными, то есть имеют сложную мотивацию. Это два и большее число мотивов. Когда мы действуем, достигаем каких- то целей, то мы обычно вступаем не в одно какое-то отношение к миру, окружаю- щему нас, а в двоякое, троякое отношение одним и тем же действием. И поэтому оно получается всегда полимотивированным действием.
Я вступаю в отношения к своим служебным каким-то обязанностям, будем так говорить, к долгу, к идее долга, когда я должен поставить экзаменационную оценку,
что мне приходится делать довольно редко, по счастью. И я должен дать объективную оценку, правда? Осуществить свое отношение к обществу, будем говорить общо. Вы- полнить ту функцию, которую мне доверили, поручили. И я обязательно вступаю в отношение к данному конкретному человеку. И что получается? В системе «Я — экза- менующийся» у меня рука хочет написать что-то хорошее, чтобы у него не было не- приятностей, правда? А вот в отношении «Я — общество» — двойка, незачет. Как,
двойная мотивация? От меня не зависит, что я вступаю в отношения к человеку и одновременно к этой простой трудовой задаче. Мы постоянно оказываемся в этом положении. Почти нельзя совершить действие, которое объективно не ввело бы нас в двойное, в тройное отношение к миру, которое одновременно не принадлежало бы к одной и к другой деятельности. И это же в моем упрощенном примере: к общению с человеком и к выполнению трудовой задачи, правильно? От меня это не зависит,
это — объективный процесс.
Значит, давайте мы с вами условимся о четком разграничении и не допустим смешения мотивов и целей. И будем иметь в виду, что мотивы могут выступать и в качестве целей, но это — особый случай. Это не значит, что это редкий случай. Это просто особый случай, частный случай. Они могут в этом качестве выступать. Цели могут быть мотивами. Кстати, это положение было сформулировано в самом начале
XIX века. Способность целей, не побуждающих к действию, хотя и достигаемых в действии, превращаться в побудители, мотивы. Человек начинает заниматься био- логией для того, ради того, чтобы удержать свою позицию в школе, и ставит перед собой соответствующие цели, целый ряд целей, а заканчивается все это тем, что биологические знания сами становятся побуждающими. Но тогда если есть транс- формация целей в мотивы, то уж, раз цель всегда сознательна, то мотив, конечно,

436
МОТИВАЦИЯ
И
ЛИ
Ч
НОСТЬ
ЛЕКЦИЯ
45
становится сознательным, он родится прямо в этой форме, в осознаваемой форме.
И не приходится решать задачи на осознание, на отдавание себе отчета в мотиве.
Значит, одно различение мы с вами внесли. Это различение, еще раз повторяю, я прошу удерживать, иначе все непонятно: цели и мотивы не совпадают между собой.
Их совпадение есть возможный, но частный случай. Не будем говорить, насколько часто этот случай возникает.
Второй вопрос. Второе основное различение. Вот здесь возникают наибольшие трудности. Это вызывает больше всего протеста. Вот тут-то и сказывается вся проти- воестественность превращения мотива в термин, обозначающий собой нечто объек- тивное, объективный предмет, объект. В то объективное, что побуждает деятель- ность, направляет на себя, управляет ей.
Широкий класс явлений, к которому мы перейдем вслед за изучением мо- тивов, — эмоциональные процессы, эмоциональные состояния, это-то и есть насто- ящие действующие мотивы? В свое время, в эпоху расцвета, прорыва в теории эмо- ций зародилась периферическая теория эмоций, очень важная веха на пути развития взглядов на механизмы эмоций, которая связана с именами У.Джемса и датского врача Г.Ланге. Прошу не смешивать с нашим русским Николаем Николаевичем Лан- ге. Это датчанин, физиолог, врач, спинозист по своему философскому кредо. Так вот, небольшая книжечка Ланге, где открывается этот новый взгляд на механизмы эмоций
1
, начинается вообще с того, что эмоции движут миром. Движут действиями людей. Вот почему они достойны особенного внимания. Сколько сделано ради страс- ти, гнева, ненависти и любви тоже. Вот, оказывается, что движет-то — аффективные состояния. Эмоциональные состояния. (Мы пока не будем различать эти термины.)
То, что мы называем чувствами. Не в смысле ощущения, а в смысле внутренних пе- реживаний удовольствия, неудовольствия, счастья, горя, гнева — этот перечень бес- конечный. Вот, оказывается, где мотивы-то настоящие!
Это очень трудное различение. Мотив, понимаемый противоестественным, как я сегодня говорил, объективированным способом, с объективной позиции, — и вот это чисто субъективное состояние. Движет же оно! И здесь разворачивается серьез- ная философская полемика. С одной стороны, гедонистические теории здесь гово- рят свое слово. Гедонизмом называется воззрение, утверждающее, что человек под- чинен поиску удовольствия и, соответственно, избеганию неудовольствия. Самый смысл человеческого существования заключается в минимизации неудовольствия и максимизации удовольствия. Возникает некая арифметика, жизнь строится так же:
поменьше неприятного, побольше приятного. И тогда чувства управляют деятельно- стью человека, и направляют ее, и побуждают ее. И серьезная сторона всякого ге- донизма, в том числе и психологического, о котором мы сегодня говорили, а не философского, состоит в том, что этот психологический гедонизм рефлектирует,
отражает, как-то выражает очень простую правду: необходимость человека жить в счастье. Но отражает ее в уплощенном, к тому же искривленном зеркале. Правда исчезает в психологическом гедонизме. Вот эта ложная интерпретация правды, со- стоящая в том, что человек должен якобы иметь счастье и стремиться в жизни к счастью, была хорошо показана очень старым писателем, философом (и психоло- гом его иногда называют) Дж.С.Миллем, который выдвинул против гедонистов того времени (они не изменились ни в чем или почти ни в чем) следующую формулу,
следующее размышление или даже афоризм. Он говорит: да, в счастье человеку надо
1
Ланге Г. Душевныя движенiя. СПб., 1896.