Файл: Лекции по общей психологии под редакцией Д. А. Леонтьева, Е. Е. Соколовой москва смысл 2000 А. Н. Леонтьев.pdf

480
ЛЕКЦИЯ
50
МОТИВАЦИЯ
И
ЛИ
Ч
НОСТЬ
которой я и закончу ответ на вопрос. Как я понимаю, специфическая функция ис- кусства есть воздействие на смысловую сферу личности. Но это воздействие про- исходит лишь в том случае, когда соответствующее творение искусства способно по- родить, заметьте это слово, эстетическое переживание. Если хотите, эстетическую эмоцию. Особый класс эмоциональных процессов, особый класс эмоциональных состояний. Но это должно иметь тоже свои предпосылки, которые находятся в опыте жизни, в системе уже сложившихся, наличных обстоятельств. В этом смысле вклад состоит в том, что осознается личностный смысл, не правда ли? Он трансформиру- ется, развивается. Значит, опять мы имеем дело все-таки с обратным влиянием.
Коротко, речь идет о взаимосвязи той и другой категории, но взаимосвязи, в которой основным базовым отношением является отношение смысловой сферы к эмоциональным процессам, к эмоциональным состояниям. Вот мой ответ на вопрос.
Я не знаю, достаточно ли ясно я высказал свою мысль, но более четкий ответ я сейчас дать затрудняюсь. Я опираюсь на анализ специфической функции художест- венных произведений, творений искусства. На эту необыкновенную форму общения человека с человеком, которое происходит не посредством значащих элементов. Вас может смутить мое положение. Дело в том, что, когда мы говорим о художественном творчестве, приходит в голову прежде всего художественная литература. Как раз про- изведения в высшей степени речевые, правда? С фиксированными объективными значениями. Но я сейчас же вам напомню о том, что средства искусства вовсе не ог- раничиваются художественной литературой. Существует большое число эстетических,
художественных творений, которые лишены значащих элементов, из которых они со- здаются. Или однозначно значащих элементов. Пожалуйста — инструментальная му- зыка. Архитектура, хореография — не изобразительная, не пантомима, а хореография в классическом значении этого термина, декоративная живопись. Ну и так далее. Как раз трудность искусства слова в том и заключается, что в художественной литературе прямые значения преодолеваются теми же языковыми средствами. Вот почему худо- жественно-литературное произведение не ограничивается только той познавательной ролью, которую оно естественно выполняет. Иначе не нужны были бы художествен- но выразительные произведения литературы как искусства. Можно было бы заменить их хорошей информацией. И уверяю вас, что описание Бородинского сражения у
Толстого не есть лучший исторический документ для того, чтобы отчетливо предста- вить себе это военно-историческое событие. Другие источники дают гораздо более полную и более правильную, вероятно, информацию о происходившем. Все дело зак- лючается в том, что скрывается за этой информацией, то есть как раз в том, что от- крыто, прямо не выражено. Конечно, я имею в виду подлинно художественные про- изведения. Вот, кстати, почему парадокс состоит в том, что, скажем, поэтическая речь, отвечающая ряду формальных требований, легче, чем художественно-прозаи- ческая. Исторически, вы знаете, вероятно, художественная литература развивалась не раньше других видов искусства, а наоборот. Это последнее, что появляется в истории искусства. Тут, конечно, возникает ряд очень сложных вопросов, но я не могу сей- час их затрагивать.
А теперь, позвольте, к новой теме. Речь идет о самом сжатом изложении труд- ной проблемы воли. Я начну с первого, очень простого положения. В психологии под волевыми процессами разумеется гораздо более узкий класс процессов, чем те, ко- торые разумеются под философским понятием воли.
Дело в том, что с философской точки зрения любое целенаправленное соз- нательное действие является волевым по определению. В психологии условились обо- значать волевыми такого рода действия, которые имеют свои особенности. Причем

481
ПРОБЛЕМА
ВОЛИ
субъективно-эмпирически эти особые действия, которые составляют класс действий волевых, описываются как действия, которые требуют какого-то особого усилия,
особого акта. В старой психологической литературе XIX — начала XX века психо- логи-идеалисты решали этот вопрос достаточно прямолинейно. Это действие, в котором выявляется некая особая способность человека, именуемая волей. Эта спо- собность является духовной способностью, актом души, или актом активной ап- перцепции, — слова здесь менялись, смысл сохранялся. Это и есть та позиция,
которая, скажем, у психологов вундтовской школы именовалась актом активной ап- перцепции, а у таких психологов, как Джемс, выражалась гораздо более прямо — в основе волевых действий лежит акт волевого решения, духовный акт, который стро- ится по типу «да будет…». Ну, это взято из известного библейского выражения «Да будет свет (fiat lux) — и стал свет». Я, видите, очень грубо привожу к этой общей идее, чтобы показать, что имеется такая отчетливо выраженная идеалистическая и даже спиритуалистическая трактовка волевого акта, преодолеть которую мне не представляется делом чрезмерно легким.
И трудность состоит в том, что наличие некоего особенного усилия, нам из- вестного по собственному опыту, дает, так сказать, интуитивный критерий для раз- личения волевого действия и неволевого. Нужно какое-то особенное усилие осуще- ствить. И такая черта личности, как воля, есть как раз развитая способность к такого рода усилиям. Мы говорим — волевой человек. Надо иметь сильную волю, чтобы что- то сделать. Это не заученные движения, потому что заученные автоматизмы как раз противопоставляются таким актам, которые не суть выученные, не стереотипы, ко- торые пришли в действие под влиянием того или другого раздражителя или системы раздражителей. Есть что-то особенное в этом. Вот эта особенность и заставила искать,
прежде всего, описание и объяснение того, что мы называем сегодня волевым про- цессом. При этом долгое время и в большинстве попыток волевые процессы рассмат- ривались не со стороны моторных, двигательных, а, по преимуществу, со стороны центральных, психических внутренних процессов, от которых зависит выражение,
проявление воли в актах действия или общения — тоже действия, но направленного на осуществление каких-то взаимодействий с другими людьми.
Предлагались различные описания волевых процессов. Например, отмечалось,
что волевые процессы — это процессы, которые предполагают ситуацию выбора и принятия решения. Что эта ситуация выбора и принятия решения порождает и из- вестные колебания, которые снимаются актом решения. Указывали, что обязатель- ным условием при этом является не только принятие акта решения, преодоление выбора, колебания, но также и исполнение. И вот здесь обнаружилась совсем сла- бая сторона. Предполагалось включение такого фактора как тренированность к вы- полнению принятого решения. Мало принимать решения. Нужно выработать навык,
привычку выполнения. Это очень упрощенное толкование, но, тем не менее, оно не сходит со страниц популярной, а так же не очень популярной психологической литературы. Значит, вы имеете ситуацию выбора. Без этого не происходит волевого акта, нет волевого процесса. Это очень легко опровергнуть — такое наблюдение и такую констатацию.
Дело в том, что очень часто ситуация, в которой осуществляется волевое дей- ствие, исключает возможность выбора, тем более колебания в выборе и принятие решения. Я вам скажу очень простой пример, который сразу приходит в голову. Чело- век получил команду, приказ об исполнении какого-то действия. Я при этом допус- каю мысленно такую ситуацию. Человек, получивший приказ, — солдат. Я спраши- ваю: в ситуации есть выбор или принятие решения? Нет. Но есть команда «в атаку».

482
ЛЕКЦИЯ
50
МОТИВАЦИЯ
И
ЛИ
Ч
НОСТЬ
Здесь нет выбора, никому не приходит в голову выбирать: что, рискнуть военно-по- левым судом за невыполнение приказа или подняться? Если он не выполняется, то это уже срыв и, скорее, мимовольное действие, правильно? Без всякого решения —
не пускает, прижимает к земле — и все. Какое-то состояние в этот момент, может быть, действительно, аккумулированный страх, парализующий возможность такого действия. Не знаю — разные бывают обстоятельства. Но, во всяком случае, это менее всего волевой акт. Выбор, взвешивание — совершенно искусственное допущение.
Я рассказываю в этой связи такой анекдотец. У Спенсера в его автобиографии есть описание такого события. У него была альтернатива — поехать в Австралию, но не жениться, или не ехать в Австралию, но жениться. Надо было принять волевое решение: как же поступить? Он решил помочь себе. Он баллировал «за» и «против»
обеих альтернатив. Подсчитал сумму баллов, она показала, что он должен поехать в
Австралию и не жениться. Автобиография Спенсера содержит в себе четкие данные о том, что он не поехал в Австралию, но женился. Пьер Безухов раскладывает пась- янс, как известно, — отступать из Москвы или оставаться в Москве. Пасьянс гово- рит о том, что надо отступать, и Пьер Безухов, ни минуты не думая о дальнейшем,
остается в Москве. Одним словом, таких анекдотцев можно набрать сколько угодно из самых разных областей — биографических данных, художественных описаний. Так оно и бывает в жизни.
Что-то здесь не так, где-то не там расставлены акценты. А феномен волевого усилия позволяет нам интуитивно отделять собственно волевые действия от действий волевых в широком философском смысле этого слова. Активность, интенсивность действия, метафорически выражаясь, как критерий, падает. Как вы назовете посту- пок наркомана, который не может удержаться в течение долгого времени от приема очередной порции наркотиков — волевым или не волевым? Не может отказаться. Не волевой. Правда? Безвольным мы называем такого человека, который не может чего- то сделать. Но ведь этот же безвольный человек развивает, как широко известно вра- чам, колоссальную активность для добывания этого самого наркотика. Обыкновенно существует даже такое правило, мне хорошо известное по опыту моей работы в од- ном крупном психиатрическом учреждении, где было большое количество лечащихся от наркомании. Самое удивительное, как мне всегда говорил покойный ныне круп- ный психиатр В.П.Протопопов, что наркоман, стремящийся к получению наркоти- ка, всегда будет умнее и талантливее, чем врач, который следит за тем, чтобы он не мог этого сделать. Всегда обнаружит ловкость, настойчивость, находчивость, догад- ливость и так дальше. Поэтому нужно вести очень строгое наблюдение. Так я спраши- ваю, это настойчивое поведение, требующее больших усилий, — это поведение без- вольное или это волевые акты? Психологически безвольное. Так о чем же идет речь?
О преодолении препятствия! Вот новая гипотеза, дополняющая первую.
Воля выражается в преодолении препятствий. Уже приведенный мною в пример наркоман в высшей степени способен на преодоление препятствий. Если мы посмот- рим на поведение животных, которым едва ли можно приписать способность к воле- вым актам, при известных условиях они проявляют необыкновенные усилия. Извест- но, что ради выполнения некоторых биологических функций животное не щадит себя.
Пожалуйста, поведение в условиях периода обострения полового инстинкта. Эти пе- риоды регулярно возникают у животных. Ну вы знаете, немножко даже патетически у некоторых животных протекают эти периоды. Эти бедные самцы рискуют иногда про- сто своим существованием — они не щадят своей шерсти, глаз, проявляют колоссаль- ные усилия. Но только никому из нас не придет в голову сказать — смотрите, какое волевое животное. Не в этом дело. Значит, дело не мышечных усилиях. Никто из нас

483
ПРОБЛЕМА
ВОЛИ
интуитивно не приравнивает волевое усилие к мышечному. Нельзя сказать — какая сила воли у атлета! Поднял сто с чем-то килограммов на штанге. Скорее, волевое уси- лие требовалось для тренировок, правда? Для выполнения некоторого режима. Само- то усилие мышечное не идет в счет. Из того, что я перетащил десять тяжелых чемода- нов, не вытекает, что я очень волевой человек, может быть, я совсем безвольный.
Настолько безвольный, что я понимал всю бессмысленность этих действий, когда же мне приказали или попросили даже перетащить, я стал покорно перетаскивать. И про- явил слабохарактерность, часто говорят, безвольность. Ничего не получается.
Я перебирал разные концепции воли и, к сожалению, убедился в том, что всегда чего-то недостает. Причем, когда я начинаю выстраивать в ряд критерии, от- деляющие волевые акты от неволевых, то не получается разделения. Оно не совпа- дает с интуитивно выделяемым особым классом процессов. Вот здесь некоторое на- водящее значение приобрели те концепции, те теории, которые, отказавшись от понятия воли как способности, перешли все-таки к анализированию волевых дей- ствий. Исходя из того, что волевые действия есть подкласс целеподчиненных, целе- направленных процессов, то есть действий в их общем определении, задача заклю- чается в том, чтобы уловить особенности их строения. Вот здесь-то и получилось наличие выбора, колебания, принятие решения и наличие преграды.
Я хочу сегодня сделать попытку подойти к проблеме воли с тех же позиций. То есть трансформировать проблему воли в проблему выделения особого подкласса це- ленаправленных процессов, то есть действий разумных, целеподчиненных, созна- тельных. И попытаться в строении этих действий найти условия и критерий выделения именно этого особого подкласса. Разница в подходе, который сейчас я попробую выс- казать, заключается лишь в том, что анализ строения отдельного, без контекста взя- того действия, не дает и не может дать решения вопроса. Нужно взять действие как единицу деятельности. Вот тогда, при такого рода подходе удается извлечь необходи- мый критерий, а следовательно и выделить специфическое строение того подкласса действий, которые мы называем интуитивно-волевыми.
Итак, процесс, который подлежит анализу, отличается от любого другого про- цесса тем, что это есть действие, то есть процесс целенаправленный. Значит, общая схема может быть выражена условно в такой форме. Субъект, процесс деятельности подчинен цели, которая стоит в некотором отношении к мотиву. Это структура дей- ствия вообще, всякого действия. Но вот теперь я усложню эту схему с тем, чтобы получить структурную схему волевого действия в специальном узком значении этого термина. Я изменил схему в том отношении, что теперь (я это отметил на схеме)
цель стоит в отношении к двоякому мотиву. Примечание. Когда я буду говорить о двух мотивах — то следует понимать: многих мотивах. По меньшей мере двух, может быть и трех. Может и больше. А бывают такие действия? Конечно. Почему они бывают? А в силу того, что когда человек реализует своим действием то или другое отношение,
то независимо от него, объективно, он вступает также и в некоторые другие отноше- ния к миру, к действительности. То есть осуществляет одним и тем же действием не одну деятельность, не одно отношение, а, может быть, несколько деятельностей,
двоякое отношение.
Я об этом, по-моему, в начале курса уже говорил, и сейчас только повторяю ставшее очень важным положение. Когда я ставлю двойку студенту, то мое действие
(принял решение — поставил двойку) реализует мою деятельность в качестве выпол- няющего общественно порученную мне функцию, но, вместе с тем, это действие реализует мое отношение к данному конкретному человеку, которого этим я могу лишить стипендии или причинить некоторые другие неприятности. От меня не зави-

484
ЛЕКЦИЯ
50
МОТИВАЦИЯ
И
ЛИ
Ч
НОСТЬ
сит двойственность моего отношения или двойственность мотивации моего поведе- ния, одна — идущая со стороны отношения Я—экзаменующий, другая — со стороны отношения Я—общество, в большом, широком значении слова. Вот откуда эта двой- ственность, то есть сложность ситуации, этой системы отношений, в которую я всту- паю одним действием, достигая одной цели. Одним и тем же действием или, точнее,
цепочкой действий. Потому что когда действие сложное, я просто пропускаю для схе- матизма то положение, что это не одно действие, а система действий, приближаю- щих к конечной заданной цели. Проще анализировать одно простое действие. С одно- значной целью. Ну вот, теперь давайте посмотрим, что может делаться с действием,
когда мы имеем такую ситуацию двойной мотивации. Может произойти следующее.
Мотив может быть положительным, и второй мотив тоже положительный. Я
ставлю плюс у М первого и плюс около М второго. Это мотивационный знак. Вы можете считать, что это знак также и эмоциональный. И тогда что с действием? Пре- восходно происходит. Теперь представим себе другой случай. М первое — минус, М
второе — минус. Что происходит с действием? Оно не происходит. Вот и все.
Теперь давайте представим себе более сложный случай. М первое — положи- тельное, М второе — отрицательное, М первое — плюс, а М второе — минус. Что тогда происходит? А вот тогда неизвестно, что происходит. Исключено только одно.
Никогда не возникает ситуации полной неопределенности, ситуации неопределен- ного выбора, ситуации «буриданова осла». Справа — охапка сена, слева — охапка соломы, хочется и того, и другого, расстояния равны, и осел ничего не делает. Он погибает от отсутствия пищи. Это исключено. Потому что тогда (человек очень хит- рое существо) человек придумывает способ выйти из неопределенности. Способов этих очень много. Простейший из них: я бросаю на одну чашу весов некоторый ус- ловный, так сказать, аргумент. Бросаю кости. Ослы не выдумали этого способа. То есть ничего не меняется в объективной ситуации, я просто условно приписываю одному из выборов лишний вес — и действие происходит. Ну, это я почти шутя говорю, а всерьез дело заключается в том, что мы не можем решить вопрос, если припишем этим М первому и М второму некоторый энергетический потенциал, —
ошибка, которую часто совершают психологи. Сильное будет перетягивать? Нет, не выходит.
Во-первых, не выходит потому, что мы этот энергетический потенциал, эти силы не умеем адекватно измерить и выразить. Мы попадаем в затруднение такого порядка, в какое попадает человек, пытающийся сказать, чего больше — килог- раммов или метров. О разном, чаще всего, идет речь. Килограммы с метрами вы не можете сравнивать, а когда вы берете мотивы, оказывается, вы не можете их срав- нивать потому, что мотивы тоже относятся к разным классам, между собой не сопо- ставимым. Если вы будете пользоваться такими индикаторами, как, скажем, вегета- тивные индикаторы, то совсем попадете впросак. Потому что у вас вегетативные индикаторы говорят одно, а человек действует по-другому. И ничего не получается.
Больше того, вегетативные индикаторы не только не позволяют предопределить судьбу, — они даже не предопределяют последующую ретроспективную оценку уси- лия, которое было сделано. Просто потому, что эти индикаторы не всегда делают свой взнос, свой вклад в переживание действия, в самоотчет, в интроспективную картину действия. Они не всегда в ней учитываются, в этой картине. Есть такие индикаторы, которые учитываются, а есть такие, которые не учитываются. Причем неизвестно, какие из них будут учтены в данном случае, откроются в самонаблюде- нии. Это зависит от очень сложных обстоятельств, анализировать которые представ- ляет большой труд и результат анализа которых мало продуктивен.