Файл: Копелевич, Ю. Х. Возникновение научных академий. Середина XVII - середина XVIII в.pdf

в руки Академии всего или почти всего гражданского книгоиздательства, как это фактически произошло через несколько лет.

В части Проекта, относящейся непосредственно -к на­ учной работе, академику вменялось в обязанность, если перевести сказанное на современный язык, следить за ус­ пехами в своей области науки, работать для дальнейшего ее развития, докладывая секретарю Академии о своих от­ крытиях и изобретениях, составлять рефераты лучших иностранных книг и готовить их для печати, проверять вместе с другими ранее проделанные опыты. Особенно подчеркивалась важность сотрудничества в собрании уче­ ных разных специальностей, ибо «в таких экспериментах многократно один другого, яко, например анатомикус ме­ ханика и пр. к совершенной демонстрации требует». Гово­ рилось об обязанности академика выполнять специальные исследования по своей науке, «ежели его императорское величество потребует», давать в случае необходимости отзывы на открытия и изобретения посторонних лиц.

Предусматривалось право академика свободно поль­ зоваться Библиотекой и Кунсткамерой (она названа «на­ туральных вещей камора») и через библиотекаря выпи­ сывать необходимые книги и инструменты. В тексте нет указания на передачу этих учреждений в ведение Ака­ демии, но по существу его можно было истолковать именно таким образом.

В созданной им системе государственных учреждений Петр отвел Академии наук особое место, не подчинив ее даже Сенату. Она должна находиться «под ведением им­ ператора яко протектора». Такое положение, существо­ вавшее, как мы видели, и в других академиях, было осо­ бенно важно для России, где не было традиции универ­ ситетских привилегий и понятие о научной деятельности как государственной службе только начинало формиро­ ваться. При этом Петр не присваивал себе никаких прав во внутреннем управлении Академией. Это «здание», го­ ворится в Проекте, должно «само себя править», избирая из своего состава президента «непременного», т. е. посто­ янного, или каждый год. Как известно, после смерти Петра Академия не смогла отстоять свое право на само­ управление.

Та часть Проекта, которая относится к хозяйственным и финансовым делам, сформулирована менее четко. Здесь

190

говорится и о кураторах, которые будут заботиться о «благосостоятельстве» Академии, и о назначении «директора и двух товарищей и одного комисара над деньгами». Ви­ димо, эти пункты предполагалось уточнить потом, как и порядок приема на службу, статус иностранных и по­ четных членов и многое другое. Зато Проект содержит указание, которого не было в уставах других академий —■ о сумме на содержание Академии. Первоначальная сумма в 20 000 руб. была затем увеличена Петром до 24 000, а в последнем варианте Проекта — до 24 912 руб.

Состав профессоров был четко расписан по специаль­ ностям. В первом, математическом, классе предусматрива­ лось четыре вакансии — одна по высшей математике, одна по астрономии, географии и навигации и две по меха­ нике; во втором, физическом, классе — физика теорети­ ческая и экспериментальная, анатомия, химия п ботаника; в третьем, гуманитарном, — одна по красноречию и древ­ ностям, одна по древней и повои истории и одна по праву, политике п этике. Как весьма желательная названа еще одна специальность — экономия.

Такой состав и его детальная специализация, которой не было ни в одной другой академии, явно диктовалась

ностей: «Науки, которые в сей Академии могут учепы быть...». Так функция обучения, которая занимала под­ чиненное место в задачах Академии, оказалась определяю­ щей в ее структуре. В этом можно убедиться, прослежи­

Мы уже отмечали, что из числа специальностей была изъята теология, чем подчеркивался чисто светский ха­ рактер образования в Академии и исключалось вмеша­ тельство Синода в ее дела. Но в Петербургской академии, в отличие от Берлинского научного общества, по перво­ начальному Проекту пе предусматривалось и изучение русского языка, а вся работа в этой области ограничива­ лась переводом на русский язык «систем» наук, т. е. учеб­ ников. Видимо, только отсутствием специалистов можно объяснить такое ограничение. Недаром тех двух студен­ тов «из словенского народа», о которых Петр собственно­ ручно написал в Проекте, что они нужны, «дабы могли

191

удобнее русских учить», искали не в России, а в Вене, среди обучавшихся там славян, да так и не нашли.

Таков был Проект Академии, который обсуждался в Сенате 22 января 1724 г. в присутствии высших санов­ ников государства и на основании которого через шесть дней был издан сенатский Указ об учреждении Академии и о расходах на ее содержание.12

По примерной смете, датированной 10 февраля 1724 г. [46, т. I, с. 26—27], помимо жалования, оставалось еще около пяти с половиной тысяч рублей на книги, экспери­ менты, дрова, свечи и прочие расходы. Эта сумма пред­ ставлялась достаточной, если принять во внимание, что в Парижской академии подобная статья расходов состав­ ляла 12 000 ливров, т. е. около 3 000 руб., а в Берлинском научном обществе — 1000 талеров, или 750 руб.

Так завершилась законодательная и финансовая под­ готовка к учреждению Академии. Начался второй, не ме­ нее важный этап — подбор и приглашение ученых. То об­ стоятельство, что все они должны были преподавать в университете, наложило отпечаток не только на их спе­ циальности, но и на требования, которые предъявлялись к кандидатам. В России в различных учреждениях рабо­ тало к этому времени уже немало специалистов-практи­ ков. Но поскольку Петр задумал поставить обучение в Академии на уровень европейских университетов, то и требовались для этого ученые «университетского типа», могущие читать своп курсы на латинском языке. Поэтому Петр и его помощник Блюментрост обратились к «найму» по контракту — обычному для университетов того вре­ мени. По указу Петра Иоганн Даниил Шумахер, управ­ лявший Библиотекой и Кунсткамерой, назначался с 1 ян­ варя 1724 г. в будущей Академии «секретарское дело пра­ вить». Он и стал одним из главных исполнителей этой сложной организационной работы.

вычайно лаконичном, об Академии сказано только как об учебном заведении: «... учинить Академию, в которой бы учились языкам, также протчим наукам и знатным художествам и переводили б книги». Цель Указа — узаконить выделение на Академию пред­ писанной Петром суммы, формулировка же задач здесь, видимо, менее важна.

192

Л. Эйлер.

Гравюра В. Соколова с портрета И. Брукнера.

К. Линней.

C портрета Гофмана.

сколько лет в России при Медицинской канцелярии. Буксбаум был зачислен в Академию в то время, когда он готовился к ботаническому путешествию р Константино­ поль с русским посольством. Его поездка была, таким об­ разом, первой экспедицией Академии наук. В контракте он обязался по возвращении надзирать над Аптекарским огородом и обучать юношество основам ботаники.

Для подбора ученых за границей нужно было прежде всего широко оповестить Европу о создании новой Ака­ демии. Для этого были использованы существовавшие ка­ налы связей, налаженных заграничными поездками Пе­ тра, Нартова и Шумахера, старые контакты лейб-медиков Арескина и Блюментроста, переписка с Вольфом, словом, пути информации были достаточно подготовлены. О Про­ екте новой Академии, обсуждавшемся в Сенате 22 января,

изложение разделов Проекта, касавшихся главным обра­ зом обязанностей академиков. Вскоре было сделано не­ большое дополнение [189, с. 314], в котором пояснялось, каким будет новый университет и какие дисциплины в нем будут изучаться. В течение этого и следующего года газета поместила еще несколько заметок, в которых сообщалось о ходе приглашения ученых в Петербург и о кандидатуре президента: сначала говорилось о Хри­ стиане Вольфе, потом упоминался и Дмитрий Кантемир,*13 которому «Петр поручил управление Петербургской ака­ демией» [189, 1725, т. IV, с. 529].

Немаловажную роль в подборе академического штата сыграли русские дипломаты, жившие за границей, — Бо­ рис Иванович Куракин в Париже и Александр Гаврило­ вич Головкин в Берлине. Десятки писем Головкина и Ку­ ракина, сохранившиеся в академическом Архиве, свиде­ тельствуют о том, что они были не просто посредниками, а активно, пользуясь своей осведомленностью в научной жизни Европы, проводили политику Петра и защищали интересы своего государства. Они наводили справки об ученых, проверяли рекомендации. Головкин в письмах к Блюментросту советует сдержанность и осмотритель­

иметь выгоду от нашей спешки» или переговорами с Пе­ тербургом набивают себе цену в Европе. В контрактах он рекомендует ясно оговаривать не только гарантии, но

иобязанности.14

ВПариже, через Куракина, успешно завершились

продолжавшиеся несколько лет переговоры с астрономом Жозефом Никола Делилем, членом Парижской академии наук, преподавателем «Коллежа четырех наций». Делилю поручалась новая обсерватория, строившаяся в здании Кунсткамеры на берегу Невы. Контракт с ним [46, т. I, с. 125—129] был подписан 8 июля 1725 г. И хотя в тек­ сте контракта речь идет только об астрономических наб­ людениях, при этом оговаривается право Делили посы­ лать свои наблюдения в Парижскую академию, из инеем Делиля в Петербург видно, что он готовил себя к работе по приложению астрономических исследований к геогра­ фии России.

Переговоры с Вольфом, который предъявил непомерно высокие требования, ни к чему не привели. Но он, благо­ даря своему авторитету способствовал подбору других кандидатов. Кроме Вольфа, в этом охотно участвовали как своего рода «эксперты» известный нюрнбергский фи­ зик И. Г. Доппельмейер и издатель лейпцигских «Трудов ученых» И. Б. Менке.

В разгар этих переговоров 28 января 1725 г. скон­ чался Петр. Иностранцы стали высказывать опасения за дальнейшую судьбу Академии. Однако сведения, посту­ павшие из России, свидетельствовали о том, что прави­ тельство Екатерины, провозгласившее верность политике Петра, намерено привести в исполнение и это его на­ чинание. 23 февраля Екатерина подписала Указ, который тотчас же был послан Головкину и Куракину,15 где после извещения о кончине Петра и ссылки на его заботы об Академии сказано: «И понеже Мы всемерно желаем все дела, зачатыя трудами е. в., а особливо оное, яко зело надобное дело, в пользу государственную, на том же ос­ новании, действительно исполнить; того для надлежит

14 Письма Блюментросту от 12 ноября, 5 и 19 декабря 1724 г. — ЛО Архива АН СССР, ф. 1, оп. 3, № 8, л. 267-268, 271-277. Подробнее см. [30, с. 124—128].

[46, т. I, с. 90—91].

194