Файл: Системный подход в современной науке..pdf

20 См.: Fischer Н. Pladozer fur eine Sanfte Chemie: fiber die nachhaltige Gebrauch derStoffe. Braunschweig: Alembik-Verl., 1993.

21 Степин B.C. Философская антропология и философия науки.. М., 1992.

С.186.

22 Марфенин Н.Н. Предисловие // Россия в окружающем мире. Аналитический

ежегодник. М., 1999. С. 7-8.

23 Степин В.С. Теоретическое знание. М., 2000. С. 675.

Г Бехманн

НИКОЛАЙ ЛУМАН:

НОВАЯ ПАРАДИГМА ТЕОРИИ СИСТЕМ

Уже само название книги Лумана1начинается с истинностного па­ радокса: общество является самим собой и одновременно чем-то еще — от-себя-отличным. Идентичное оказывается Дифферентным.

Движение Лумана к теории современного общества длилось без малого 30 лет и осуществлялось одновременно по двум путям. С од­ ной стороны, оно принимало форму отдельных публикаций, выходив­ ших многочисленными тиражами с конца 60-х годов XX в., с другой стороны, с 80-х годов — нашло отражение в целом ряде законченных книг, в которых систематически рассматривались отдельные функци­ ональные системы общества, такие, как право, наука и искусство. Кульминационным пунктом этого развития — его opus magnum — ста­ ла книга «Общество общества». На первый взгляд будто бы оправ­ дались ожидания тех, кто полагал, что увидит здесь лишь повторы и пересечения с написанным раньше. Казалось, новая книга не со­ держит ни одной новой темы, не говоря уже о каких-то новых подхо­ дах. Поначалу ожидали скорее завершающего резюме, нежели про­ рыва в новые области. Однако стоит только всмотреться повнима­ тельнее, как тотчас обнаруживается много еще нигде не прозвучав­ шего или, по крайней мере, прежде не сформулированного в такой форме. В отличие от прежних сочинений, форма которых зачастую отражала живое экспериментирование с текстом, а иной раз и про­ сто игру слов, заканчивающуюся чем-то неопределенным, книжная форма изложения требовала от ученого систематического и доказа­ тельного стиля изложения.

Абсолютно осознанно было исключено то, что нельзя было непо­ средственно отнести к (предмету) теории общества: функциональные системы и теория систем. Для обоих этих тематических комплексов были зарезервированы самостоятельные, систематические типы из­ ложения, в которых, однако, четко выделяются аспекты, связываю­ щие их с общественной теорией. Так, функциональные системы ис­ следуются в разделах «Оперативная закрытость и структурные со­

пряжения», «Теории рефлексии функциональных систем». В свою очередь, теория систем излагается в разделе «Различения системы и внешнего мира», а также «Комплексность». Это не свидетельству­ ет о том, что оба эти отношения будто бы несущественны для теории общества; нет, они образуют две важные предпосылки для формиро­ вания его адекватной теории. Однако общество — особая социаль­ ная система, и поэтому теория общества требует рассмотрения про­ блемы его собственной рефлексии. С одной стороны, разработка те­ ории подсистем демонстрирует конститутивное значение сравнимо­ сти различных социальных систем для теории общества. Если мы от­ казываемся от того, чтобы выводить общество из одного какого-то принципа или глубинной нормы, то все-таки следует подвести под об­ щее основание или привести к общему знаменателю (общей пробле­ ме) его дифференциацию на различные области, допускающие вза­ имное сопоставление. Эта общая проблемная ось выразилась в прин­ ципе системообразования. Дифференциация и системообразование являются для Лумана фундаментальными и фундирующими призна­ ками современного общества. С другой стороны, Луман заявляет, что теория систем и теория общества соотнесены друг с другом и взаи­ мозависимы. Поскольку же в предлагаемых томах фокусом исследо­ вания является общество, то следует выработать дифференцирован­ ную типику системообразования — «в отличие от всех социальных систем, которые образуются в обществе в процессе выполнения об­ щественных операций, т. е. в отличие от общественных функциональ­ ных уровней, но также и от систем интеракции, систем организации или социальных движений, которые все без исключения предполага­ ют, что общественная система уже конституировалась» (с. 13). Об­ щество является, следовательно, не просто суммой всех в данный мо­ мент протекающих интеракций, а системой более высокого порядка, системой другого типа, однако, естественно, — как и любая социаль­ ная система — определяется на основе дифференциации система/внешний мир. И именно это различение — является главной те­ мой обоих томов.

Изложение принимает мессианский характер. И в качестве мес­ сии выступает социология. Социология в конечном счете является теорией общества, в противном случае она не была бы наукой. Если бросить взгляд на ее историю, то этот подход вовсе не является са­ мо собой разумеющимся. Напротив, в начале XX столетия и особен­ но в Германии после 1945 г. предметная идентичность социологии об­

наруживалась в факте замалчивания и даже отрицания ее соотнесен­ ности с обществом. Она называла себя теорией социального. Такие категории, как роль, интеракция, интенция и социальное действие, как раз и образовывали категориальный остов скатывающейся к эм­ пиризму социологии, которая в теоретическом плане ориентирова­ лась на естественно-научную эпистемологическую модель, где фор­ мулируются каузальные законы. Однако в понятии общества все-та­ ки сохранило свое значение притязание и на глобальное представле­ ние общества, которое эмоционально представленное у Адорно, бы­ ло подхвачено Хабермасом, разработавшим на этой основе теорию коммуникативного разума. Это притязание оказалось в противоре­ чии с пониманием социологии, которая представляла себя в виде предметно-универсальной, самостоятельной теории социального. Но не оказывалось ли тогда общество такой же социальной систе­ мой, как и другие, и одновременно охватывающей, фундирующей? От этого парадокса социология не может освободиться и сегодня. Она ответила на это вытеснением и историзацией: теория общества и особенно критическая теория общества в значительной степени от­ ступили в сферу философии. Ведь именно там якобы можно было найти специалистов в области всеобщих притязаний, последних фун­ дирующих конструкций мысли и схематизации мира. Если уж зани­ маться общественной теорией, то типически это вроде бы требовало экзегезы классиков, как если собственная история теории могла со­ хранять, нести в себе и востребовать свои притязания.

Однако вынесение общества за скобки социологии словно мстит нынешнему поколению ученых. Подобно веберовскому вытесненно­ му миру богов, который как бы воскресает в современную эпоху в ви­ де войны ценностей, ныне понятие общества обнаруживает свои са­ мые неожиданные и разнообразные значения: то как общество пере­ живания (Шульце), то как общество риска (Бек), то как общество зна­ ния (Штеер), то как информационное общество (Хэфнер), — и всякий раз так, как будто бы один признак может представлять всеобщее. Такие окказиональные способы образования понятий как раз и сиг­ нализировали вытесненное, а именно — притязание на то, чтобы по­ нимать общество в его тотальности.

Итак, что же это означает для социологии, когда исследователи избегают попадаться в ловушку наивного объективизма, рассматри­ вающего общество как некий предзаданный объект, который до не­ которой степени словно предшествует всякому восприятию его со

стороны науки. Логическим следствием всякой объективистской по­ зиции было бы рассмотрение общества с экстернализированной точ­ ки зрения, расположенной вне самого этого общества. Но такого пункта нигде не существует, ибо и наука, и социология суть процес­ сы, протекающие в рамках общественной реальности. Именно в этом и потерпела крушение социология знания. Функцию наблюдения зна­ ния она была вынуждена делегировать некоей фиктивной, оторван­ ной от социальной почвы и свободно парящей в небе интелленции, которая будто бы не подвергалась никаким коррумпирующим и иска­ жающим воздействиям со стороны интересов или идеологий. Уже ранний Хабермас, как прежде Хоркхаймер, знал, что всякий акт по­ знания уже являет собой момент самой познающей тотальности. Лу­ ман не просто разделяет этот подход, но и радикализует его, пред­ ставляя на наш суд тезис, что общество никак не может быть объек­ том, который был бы доступен какому-то независимому наблюдению (с. 32). Как только мы перестаем рассматривать общество в качест­ ве объекта социологического исследования наравне с другими, а вы­ деляем его (общества) оперативное значение в качестве условия воз­ можности социологического исследования вообще, тотчас теория об­ щества превращается в самотематизацию и именно в том смысле, в котором философия субъекта высказывалась о рефлексии. В этой традиции рефлексия представала как осуществление действия само- о-сознающим субъектом, причем рефлексия берет на себя и содер­ жит в себе контроль и критику действия и умения действовать. Она является исполнением действия и относит себя к процессам дейст­ вия. У Канта это выражается в понятии познания как «действия рас­ судка». Луман следует этой традиции, однако переносит структуру самореференциального способа оперирования субъекта на теорию со­ циальных систем и одновременно отвечает на вопрос, как возможно выстраивать социологию как теорию общества, которая бы учитыва­ ла эту предзаданную взаимосвязь теории и ее предмета. Для этого, по мнению Лумана, требуется радикальное изменение теоретико-по­ знавательных позиций, которые ориентировались на субъект-объект- ную схему. Для теории «общество дано в качестве предмета, кото­ рый уже изначально произвел из себя самого все необходимые для исследования предметные определения (сущностные признаки). От­ сюда поэтому вытекает вопрос, будет ли учтено это обстоятельство, если мы предустановим то, что должно обозначаться с помощью по­ нятия общества» (с. 34). Луман последовательно проводит радикаль­

но антигуманистическое, неонтологическое и радикально конструктивистское понятие общества (35).

Тем самым он решительно разрывает с существенной частью тео­ ретико-познавательной традиции. Ведь обоснование общественной теории на базе системно-теоретической понятийности предполагает не только восприятие иного вокабулярия из различных и прежде все­ го естественно-научных и технических дисциплин, но требует четко­ го размежевания и отказа от онтологической концепции мира. «Са­ мое глубокое и радикальное предположение заключается в том, что речь отныне идет не об объектах, а о различениях; что различения понимаются не как предзаданные реалии (т. е. различия), а как не­ что такое, что сводится к требованию именно «осуществлять» разли­ чения, в противном случае было бы невозможно ничего обозначить, ничто бы не могло наблюдаться и ничто бы не могло продолжаться» (с. 60). Посредством замены понятия субъекта и переводом дифференции субъект— объект в различение система— внешний мир Луман начинает движение в направлении пост-онтологической, радикально­ конструктивистской теории общества, которая на натуралистическиэмпирическом базисе развивается как теория наблюдения. Эта прин­ ципиальная установка нововременной философии субъекта и бази­ рующееся на этом различение естественной и гуманитарной науки, а также связанное с этим отклонение гуманистической и соотнесен­ ной с человеком понятийности, применяемой к определению обще­ ства, повлекли за собой широкую критику и еще больше непонима­ ния. Не случайно мы обнаруживаем у Лумана характерные высказы­ вания о Гегеле. Луман, который во всех своих произведениях осо­ знанно дистанцировался от гегелевской философии, в этих высказы­ ваниях точно маркирует свое отграничение от философии сознания.

Комплексность лумановского теоретического проекта выражает­ ся не только в разнообразии тематик, которые он смог разработать с помощью теоретико-познавательного подхода, но и в том, как ва­ рьируются акценты в той или иной перспективе в ходе того, как он снова и снова представляет свой общий теоретический подход, «со­ циальные системы» написаны в первую очередь под углом зрения различения система— внешний мир, в то время как в «науке общест­ ва» в качестве исходного пункта выбирается теория наблюдаемых си­ стем, что приводит скорее к теоретико-познавательным дискуссиям о наблюдении процессов наблюдений. Если попытаться назвать цен­ тральную перспективу также и «Общество общества», то рефрен-