Файл: Гражданско-правовые способы защиты права собственности в РФ.pdf

Однако при возвращении вещи истцу судья обязывал последнего возместить добросовестному ответчику издержки, понесенные им на вещь.

Формула петиторного иска не содержала никаких указаний по данному вопросу и, как видно, обязанность истца возмещать добросовестному владельцу его издержки сложилась под влиянием соответствующего взгляда Юстиниана, опиравшегося на соображении справедливости [Царапкин П.Ф. К вопросу о влиянии кодекса Юстиниана на современный Гражданский кодекс Российской Федерации // История государства и права. – 2008. – №14. – С.37].

Необходимо подчеркнуть, что многие правовые системы восприняли, приведенную норму и широко её применяют при возвращении имущества надлежащему собственнику [Рубаник В.Е. Византийская, западная и восточнославянская традиции правового регулирования отношений собственности в политико-правовой мысли и законодательной практике // Государство и право. – 2005. – №2. – С.93].

В соответствии с общей тенденцией формулярного процесса и формулой петиторного иска ответчик по виндикации мог быть присужден к уплате истцу определенной денежной суммы, а не к выдаче самой вещи. Поэтому важно было сделать из оценки предмета средство побудить ответчика к выдаче вещи. Истец давал оценку вещи под присягой.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что создавалась конструкция процессуальной продажи объекта виндикации истцом ответчику, чтобы оправдать сохранение последним объекта спора за собой.

Негаторный иск предусматривал, по сути, защиту полноты права собственности от любых незаконных ограничений и требований — как потенциальных, так и свершенных. Как особо отмечается И.Б. Новицким и И.С. Перетерским, собственник не должен был доказывать свободу своей собственности, ибо это всегда предполагалось, а за ответчиком оставалось право доказывать свое право на ограничение полноты прав истца [Римское частное право. Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М., 2013. С.146]. Отрицание прав других не нуждалось в фактическом обосновании: «Отрицание не нуждается в доказательствах».

Ответчиком по негаторному иску мог стать любой, даже не имевший полноправного личного статуса. Ответчик в данном случае был в невыгодном положении: именно на нем лежала обязанность доказывать правоту своих действий или посягательств, что было весьма сложно, поскольку реально вещь находилась в обладании истца, что исключало возможность вести спор о собственнических претензиях. Как правило, ситуации предъявления негаторного иска были связаны с претензиями по поводу использования чужих вещей на сервитутом праве. Ответственность заключалась в обязательстве прекратить незаконные действия [Римское частное право. Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М., 2013. С.147].

В настоящее время негаторный иск также достаточно часто применяется в случаях необходимости устранить факты, мешающие спокойно «владеть» и «пользоваться» вещью, то есть использовать собственность и извлекать ее полезные свойства [Царапкин П.Ф. К вопросу о влиянии кодекса Юстиниана на современный Гражданский кодекс Российской Федерации // История государства и права. – 2008. – №14. – С.38 – 39].

Actio Publiciana (публициановский иск) был создан в I в. до н.э. для защиты бонитарного собственника и лица, добросовестно приобретшего вещь от несобственника. Необходимо добавить, что это был петиторный иск (иск о праве), существенно отличавшийся от владельческих интердиктов. В последних допускались только возражения о порочности владения противника (но не об отсутствии у него права), в публициановском же иске ответчик, у которого требовали спорную вещь, мог доказывать свое право на нее. Поэтому классическая юриспруденция разделяла фигуры добросовестного владельца и публициановского собственника, ставя право последнего наряду с квиритской собственностью. Считалось, что находившаяся у него вещь, в противоположность полной собственности – вещь является чьей-либо собственностью по квиритскому праву [Римское частное право. Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М., 2013. С.148].

В публициановском иске допускалась фикция, что владелец провладел давностный срок. В остальном требовалось соблюдение тех же реквизитов, которые были установлены для давности. В частности, истец должен был быть добросовестным владельцем и основывать свое владение на законном основании, способном оправдать переход права собственности. Доказательство этих моментов (владение) дополнялось еще особым требованием относительно объекта добросовестного владения: он должен был быть вещью, годной к давностному владению, которое не допускалось в отношении вещей ворованных или насильно отнятых [Римское частное право. Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М., 2013. С.147].

Главная заслуга римских юристов в том, что они специально не разрабатывали саму конструкцию права собственности как таковую, а раскрыли его юридическое содержание путем признания различных полномочий, принадлежащих собственнику вещи. Право собственности рассматривалось ими как наиболее полное господство лица над вещью, как абсолютное и неограниченное право. Такое понимание частной собственности было использовано и развито впоследствии в праве многих государств, в том числе и в России.

1.2. Развитие института права собственности в развитых странах Запада и России

Если обратиться к гражданскому законодательству стран, традиционно придерживающихся континентальной системы права, где в разной степени проявилось влияние римского права, то можно увидеть различные варианты определений виндикационного иска. Так, в Гражданском кодексе Франции (иначе называемом Кодексом Наполеона) виндикация определена следующим образом: тот, кто потерял или у кого украдена вещь, может истребовать ее обратно в течение трех лет, считая со дня потери или кражи, от того, в чьих руках он ее найдет, но этот последний имеет обратное требование против того, от кого он ее получил (ст. 2279) [Французский гражданский кодекс. М., 2008. С.156].

В Германском гражданском уложении право собственности раскрыто через полномочия собственника вещи, который может, если тому не препятствуют закон или права третьих лиц, распоряжаться вещью по своему усмотрению и устранять любое вмешательство (§ 903) [Савельев В.А. Гражданский кодекс Германии: История, система, институты. М., 2004. C.28].

Стоит подчеркнуть, что наиболее емко и лаконично виндикационный иск сформулирован в Германском гражданском уложении: собственник может потребовать от владельца выдачи вещи (§ 985) [Савельев В.А. Гражданский кодекс Германии: История, система, институты. М., 2004. C.29].

Представляется, что именно такое четкое определение виндикационного иска характеризует лучше всего его назначение и сущность.

В Германском гражданском уложении содержатся нормы об ограничении виндикации. Так, владелец может отказать в выдаче вещи, если он или его опосредованный владелец, от которого производно его право на владение, имеют право на владение по отношению к собственнику (§ 986). Собственник движимой вещи имеет возможность неограниченной виндикации (по кругу лиц) в случае, если вещь была украдена, потеряна или иным образом утрачена (§ 935). Виндикация ограничена временным сроком, т.е. исковой давностью в 30 лет (§ 194, 195). Наряду с ограничением виндикации германское право установила возможность возникновения права собственности на движимую вещь у добросовестного приобретателя, даже если вещь не принадлежала отчуждателю (§ 932). Например, в ст. 550 Французского гражданского кодекса добросовестность характеризуется как незнание пороков основания, передающего собственность [Французский гражданский кодекс. М., 2008. С.158].

За ограничениями виндикации Г.Ф. Шершеневич усматривал ограничения права собственности и в связи с этим отмечал непоследовательность Германского гражданского уложения (провозгласившего защиту интересов имущественного оборота и добросовестных приобретателей), полагая, что «положение третьих лиц нисколько не изменяется, когда они добросовестно приобретают вещь, украденную у собственника или потерянную последним и найденную другим лицом. Интересы оборота остаются те же, и последовательность должна была бы устранить подобные исключения» [Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 2010. С.163].

Как отмечает С.В. Моргунов, при составлении проекта Российского гражданского уложения все же возобладали интересы имущественного оборота и общей пользы над индивидуальными интересами собственника [Моргунов С.В. Виндикация в гражданском праве. Теория. Проблемы. Практика. М., 2006. С.29-30.]. В объяснениях Редакционной комиссии к ст. 773 проекта авторы отмечали, что «безусловное право виндикации, которое присвоено было собственнику по римскому праву, подверглось в современных законодательствах ограничениям, как в отношении недвижимых имуществ, так и вещей движимых» [Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 2010. С.168].

Кроме того, проект содержал ограничения виндикации временного порядка, то есть исковую давность (например, ст. 774), а также распространил исключение виндикации в отношении денег, бумаг на предъявителя (ст. 776) [Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 2010. С.169 – 130].

Думается, что подобный подход законодателя был объясним рядом политических, социальных и экономических факторов. Кроме того, само появление в Российском гражданском уложении нормы о виндикации является большим достижением, хотя бы потому, что это дало возможность ему развиваться дальше с учетом происходящих изменений в обществе и государстве.

В советском гражданском праве ограничения виндикации сохранились с особенностями, обусловленными существовавшим в стране политическим строем. При истребовании имущества, относящегося к государственной собственности, исковая давность не применялась. Исчезли ограничения виндикации в зависимости от вида имущества (движимое – недвижимое), поскольку такое деление вещей в гражданском обороте было упразднено.

В ст. 59 ГК РСФСР 1922 г. закреплялось, что собственник вправе отыскивать свое имущество из чужого незаконного владения и требовать от недобросовестного владельца возвращения или возмещения всех доходов, которые он извлек и должен был извлечь за все время владения; от добросовестного же владельца - всех доходов, которые он извлек и должен был извлечь со времени, когда он узнал или должен был узнать о неправомерности владения или получил повестку по иску собственника о возврате имущества. А владелец вправе требовать от собственника возмещения необходимых затрат, произведенных на имущество с того времени, с какого собственнику причитаются доходы с имущества. Собственник вправе требовать устранения всяких нарушений его права, хотя бы и не соединенных с лишением владения [Камышанский В.П. Право собственности в России. Волгоград, 2017. С.16-17].

Стоит подчеркнуть, что существовавшим политическим строем в классический институт виндикации (под классическим институтом виндикации автор понимает теоретические наработки, созданные римским правом за весь период его существования и развития) были привнесены определенные изменения. Так, бывшие собственники, имущество которых было экспроприировано на основании революционного права или вообще перешла во владение трудящихся до 22 мая 1922 г., не имели права требовать возвращения этого имущества [Камышанский В.П. Право собственности в России. Волгоград, 2017. С.22-23].

Необходимо отметить, что в юридической литературе советского периода обсуждение вопроса об ограничениях виндикации во многом сводилось к выяснению различия условий отказа и удовлетворения виндикационного иска. Значительное место в этих исследованиях уделялось фигуре добросовестного приобретателя, так как в его интересах законодательством допускалось ограничение виндикации, а ст. 183 ГК РСФСР 1922 г. прямо указывала на возникновение права собственности у покупателя, если собственнику будет отказано в удовлетворении виндикационного иска по мотиву добросовестности покупателя [Камышанский В.П. Право собственности в России. Волгоград, 2017. С.23].

При этом Годес А.Б. высказывал мнение об отсутствии в советском обществе объективных оснований для деления участников гражданского оборота на добросовестных и недобросовестных приобретателей [Годес А.Б. Защита права личной собственности в СССР // Советская юстиция. – 1938. – №.10. – С.4.]. Однако в дальнейшем эта позиция не нашла поддержки, а господствующей стала точка зрения, согласно которой упомянутые субъекты остались участниками гражданского оборота с утверждением в советском праве «презумпции добросовестности приобретателя, то есть приобретатель должен считаться добросовестным, поскольку не доказана его недобросовестность» [Кияшко В.А. Некоторые вопросы предъявления виндикационного и негаторного исков // Право и экономика. – 2010. – №1. – С.63.].

Думается, что в настоящее время вопрос, касающийся добросовестных и недобросовестных приобретателей, приобретает особую актуальность, это, прежде всего, прослеживается в сделках с так называемым рейдерским захватом, в которых создается целая плеяда собственников, как юридических, так и физических лиц, сменяющих друг друга. В этом случае представляется достаточно сложным доказать первоначальное право собственника на имущество. Но с другой стороны «презумпция добросовестности приобретателя» является одной из важнейших гарантий защиты права собственности, и к её совершенствованию и изменению следует подходить с известной долей деликатности, хотя бесспорно этот вопрос на современном этапе развития требует новой правовой проработки.