Файл: Кокин Л.М. В поиске истины.pdf

приятности искупаются тем, что едем на скважины! Ис­ купаются тем, что предстоит искупаться!

Обогнув Алтын и миновав аул Меана (современный, не ископаемый), поворачиваем в сторону гор. Сквозь дымчатые очки отфильтрованная от света пустыня жел­ теет под лиловым небом, а черная зубчатая гряда Копетдага впереди, на краю равнины, как крепостная стена. Рерих. Если снять очки-светофильтры, экзотические краски выгорают мгновенно. Лишь неровная блекло-се­ рая кайма впереди отделяет белую землю от белого неба. Но скважины близко. И уже не пейзаж привлекает лю­ дей на грузовике, а извечная проблема пустыни — есть вода или нет. До рези в глазах всматриваемся, чтобы издали разглядеть голубого стекла параболу, срываю­ щуюся с края трубы. Есть? Нет! Есть! Нет! Нет, все-таки есть!..

Три скважины метрах в ста друг от друга, как три дота. Из каменной будки торчит короткое жерло трубы. Толстая, в канат, струя падает в бетонированный отстой­ ник — глубокую, почти донизу разделенную пополам ванну, из которой по лотку с противоположного трубе края стекает ручеек, дающий начало арыку. Эта ванна, она до краев полна, эта ванна на две сидящих, фыркаю­ щих, окунающихся с головой персоны, эта ванна нам снится, когда не снится холодильник ЗИЛ с пивом.

— Да-a, Алтын как курорт,— заявляет Толя Щотенко, вылезая из ванны и роняя крупные капли с бо­ роды на живот.— Вот на Джейтуне...

Но случается так, что поток иссякает. Только ванны полны застоявшейся тепловатой воды. Окунуться, ко­ нечно, можно, а челеки наполнить нечем. Остается одно — подождать. Пять минут или пять часов, пока в будке не щелкнет реле, и тогда откуда-то из трубных

148

глубин донесется долгожданное бульканье. Если ожида­ ние затягивается, постепенно образуется очередь. Подъ­ езжает колхозная автоцистерна с крупной надписью «Молоко». Подъезжает старик-яшули на навьюченном челеками ишаке. Подходит пастух со стадом и мохна­ той, с теленка, овчаркой, которая тут же плюхается в лужу возле лотка. «Газон» археологов и колхозное «Молоко» в своем машинном бездушии стоят недвижно. Терпеливо перебирает бархатными ушами ишак. С пе­ рекинутыми через спину челеками он напоминает бабу с ведрами на коромысле. Пастушеский пес, лежа в луже, изображает на морде блаженство. Коровы в отда­ лении что-то жуют. Яшули отдыхает в холодке возле будки. Шофер Мамед, как всегда в свободную минуту, ищет партнера в шеши-беши — так называет он нарды. Археологи беседуют с колхозным шофером.

—Это чьи скважины?

—Тедженстроя.

—А кто их выключил?

—Тедженстрой.

—А включает кто?

—Тедженстрой.

—Далеко он отсюда?

—О, Тедженстрой? Да!

Вожидании воды можно прогуляться к реке. Это

близко от скважин. Пересохшее русло Меанинки еще прочерчено кое-где пунктиром луж. На географических картах именно так изображают никуда не впадающие реки пустынь.

Когда наконец вслед за коротким щелчком в трубе рождается бульканье, мы возносим хвалу Тедженстрою.

Однако я опередил события, рассказав о поездке к скважинам. Прежде чем отправиться за водою, по пра­ вилам полагается пообедать. После невольного «разгру­

149

зочного» дня по випе дурного ветра шамала это тем бллее необходимо. У археологов профессионально хорошая намять. Невзначай кто-то вспомнил о закопанной в шурфе про запас картошке. Ее бы с мясом... Жаркое, согласилась Горпслава Николаевна, справедливо. Как возмещение вчерашних чаев. В полевых условиях не приходится рассчитывать на разносолы. В обед готовят два блюда, одно из них чай (разумеется, зеленый). Дру­ гое же — будь то макароны с консервированным мясом или наваристые щи, или суп-шурпа, или ожидаемое на сей раз жаркое — и вкусно, и обильно. Ешь — но хочу. За что и чтят мужчины — охотники из племени архео­ логов сестру-хозяйку и мать-кормилицу. Когда бы ктонибудь из них отличался способностями к скульптуре, то, подобно жителю первобытного Алтына, непременно слепил бы статуэтку Женского Божества, придав ей черты Бориславы Николаевны.

Обязанности Богини экспедиционного очага Бори­ слава Николаевна Лиспцина совмещает с редкой спе­ циальностью палеогеографа. То есть географа древности. ЮТАКЭ не случайно называется комплексной экспеди­ цией. Вместе с археологами работают востоковеды, этно­ графы и, вот, географ. На протяжении тысячелетий ледники, землетрясения, даже само вращение планеты заметно меняют облик Земли. Скажем, дельта реки Тёджен за 10 тысяч лет переместилась на 20 километров к западу. В районе древней дельты Теджена (километрах в восьмидесяти севернее Алтына) Лисициной с помощью аэрофотосъемки удалось обнаружить оросительную си­ стему, прокопанную почти пять тысяч лет назад. Еще никто не находил столь древних ирригационных соору­ жений. А ведь по ним ученые могут судить и о технике, и об обществе того времени. БІервобытные люди сумели организовать коллективную работу по рытью и очистке каналов трехкилометровой длины, распределять и регу­

150

щеной бумаги сбоку у стенки вместо веника вижу узор­ чатый ремешок. Я вижу его сразу и так же мгновенно его узнаю, захлопываю крышку, оборачиваюсь к голове:

—Там змея.

—Да что вы, вам почудилось.

Может, и впрямь показалось? Осторожно приподни­ маем крышку и сквозь расширяющуюся щель теперь уже оба заглядываем внутрь ларя. Ремешок в попереч­ ных неровных светлых и темно-серых полосках на месте.

— Змея!

Мы с Робинзоном-Володей выскакиваем из па­ латки. На крик сбегается все население лагеря. Сна­ чала — расспросы, но мы с Володей не знаем, что за змея. Объясняю, как было, Володя поддакивает, и лишь одно непонятно — как она в закрытый ларь забралась. Мысль о подвохе не приходит мне в голову, даже когда Володин приятель москвич Юра решительно входит в палатку и через минуту появляется с «ремешком» в руке. У Юры вид Цезаря. Или Ирины Бугримовой после коронного номера. Но неожиданно ремешок в руке изворачивается. Юра роняет его и, сунув в рот палец, сплевывает розовую слюну. На подушечке пальца два красных пятнышка, как двоеточие. Через несколько дней до меня дойдет слух, что до этого момента все ра­ зыгрывалось по нотам. Но тут сценарий нарушился, и это окончательно усыпило мои непроснувшиеся подо­ зрения.

Все сбились вокруг обессилевшей змеи. После укуса даже ядовитая змея не опасна, знатоки же уверены, что эта не ядовита. От кого-то я слышал, будто у Гориславы Николаевны есть с собой книжка — определитель змей. Ну, давайте посмотрим, убедимся, что не ошиблись, прошу ее. Но готово жаркое! Отложим-ка это до после обеда, ко всеобщему удовольствию предлагает

152

она. А змея тем временем мало-помалу уползает с солнцепека обратно в палатку. Змеи плохо переносят жару.

Большая восьмиугольная палатка в стороне от жилья напоминает средних размеров цирк Шапито. Брезенто­ вые боковины закатаны кверху, как шторы, под шатро­ вым навесом постоянно дует легонький ветерок. Здесь столовая, гостиная, зал заседаний и кают-кампания. Ве­ теран экспедиции, эта палатка давно уже списана, но, несмотря на многочисленные заплаты, продолжает верно служить, поскольку ничего взамен археологам не пред­ лагают. Если требовать понастойчивее, вероятно, можно добиться новой, но Массону жаль тратить на это время и силы. Чтобы вчерашний шамал окончательно не пре­ вратил палатку в клочья, пришлось ее снять, а сегодня, затянув новые трещины, опять поставить.

За едой похвалы жаркому перемежаются возвраще­ ниями к теме змеи. Неприятно, конечно, с такой тварью встретиться, но ничего страшного нет! А если б и было? Единственного надежного средства против змеи­ ного яда — сыворотки археологам в экспедицию не дают. В поселковой больничке в Меана ее тоже нет. А до Ашхабада, не дай бог понадобится, едва ли успеют до­ везти... Разумеется, это до первого случая, но пока что волей-неволей остается сохранять спокойствие и чув­ ство юмора. Над отчаянным Юрой подшучивают. Когда Юру укусила фаланга, лечили его спиртом (внутрь). Пусть признается, не захотелось ли ему повторить? Тут же Юру и утешают. Уроженец Меана шейх Абу Саид почти тысячу лет назад говорил: «Героя, который стре­ мится получить венец мученический на поле брани, пре­ восходит тот, кто ищет мученичества за любовь...»

Наконец в разгар чаепития Горислава Николаевна приносит солидный том «Пресмыкающиеся Туркме­ нии», заменяющий противозмеиную сыворотку. Какой

153

только нечисти нот в пустыне... Листаем книжку. Для страховки начинаем все же с ядовитых змей. Не эфа и не гюрза. Не гадюка. И уж конечно не кобра. Нако­ нец находим похожий «портрет» и возвращаемся к хозпалатке. Практикантка Ира бодро извлекает из-под па­ латки змею и кидает ее в банную шайку, откуда я перед этим доставал древние статуэтки. Толя Щетенко нарас­ пев зачитывает над ней описание удавчика песчаного. Приметы сходятся. Ира с подругой своею Леной торже­ ственно выносит шайку с полумертвым удавчиком мет­ ров за сто в пустыню. Не хватает только оркестра.

Но тут раздается голос шофера Мамеда:

— Ну, кто за водо-ой?!

Дружная, как всегда, погрузка пустых челеков.

— Зачем змею не убили? — недоумевает Мамед.— Ядовитая — неядовитая. Она Юру не пожалела, да?

Мамед не злой человек, но змей он не любит. Вна­ чале он даже забрал свою раскладушку из общего ряда перед палатками и на ночь расставил ее на платформе грузовика,— как на всякого новичка, на Мамеда вылили ушат экспедиционных историй, что на сей раз подей­ ствовало безотказно. Своей находчивостью Мамед был страшно доволен и несколько дней вербовал последова­ телей: приходи ко мне спать, кто желает, места всем хватит! Ни змея, пи фаланга не придет ночью, да? Но затем, не выдержав одиночества, тихо вернул свою рас­ кладушку в общий ряд. Расставляй, складывай, я не хуяш других, других не кусает, да?

К археологам шофер Мамед относится несколько свысока, хотя дипломат, старается этого не показы­ вать. Ученые люди, а копают землю... Зачем учиться, чтобы рыться в земле... как свинья, да? Когда его дочка выучится, Мамед не позволит ей портить руки. Мамед мечтает купить дочке пианино и в пустыню поехал под­ работать... Какой дурак станет здесь мотаться, да? За

154

водой на скважины — Мамед, за письмами в Меана — Мамед, за продуктами в Тсджен — Мамед, Мамед туда, Мамед сюда. Без Мамеда вся экспедиция разбежалась бы через неделю... через два дня! Как ни говорите, ма­ шина есть машина... Сознавая свою важность в судьбах науки, Мамед при этом добросовестен и заботлив, как нянька. Единственное, чего он требует взамен,— чтобы с ним играли в шенш-беиш. Кажется, он так охотно пускает Сариаииди за руль именно потому, что тот ему самый верный партнер.

На меня Мамед в обиде. «Почему не хотите в шешибешн играть? У вас время есть. У них время нету, а у вас есть,— говорит он.— Может, с шофером играть не­ интересно, да? Вы скажите». Уверяю Мамеда, что он ошибается. Не умею я в шеши-беінп, да и не люблю та­ ких игр. Ни шашек, ни шахмат. «Вы бы книжку почи­ тали, Мамед».— «Глаза устают. Дорога есть дорога, как пи говорите, да?» Мамед ие молод, ему за сорок, но в действительности не в глазах дело. Он чересчур впе­ чатлителен, шофер Мамед. Его тут как-то уговорили взять книжку, а потом застали в слезах: Мамед оплаки­ вал смерть героя.

О таком читателе можно только мечтать!.. Собственную роль в экспедиции Мамед отнюдь не

преувеличивает. Вокруг его грузовика собрались два от­ ряда — Ленинград и Москва, не считая одинокого аш­ хабадца Ганялина. Раздобудь Сариаииди другую ма­ шину, Мамеду, возможно, и не с кем было бы играть в шеши-беши — москвич охотился бы за черепами в дру­ гом месте... В своем нынешнем составе экспедиция, по мнению старших ее участников, великовата. Еще Прже­ вальский понимал, что экспедиция должна быть малень­ кой, три сотрудника, больше не надо...

Между тем, подбрасывая и пошвыривая пассажиров то вперед, то назад, то в бока, Сариаииди по дороге к

155