Файл: Кокин Л.М. В поиске истины.pdf

контрастно вырисовалась мощная обводная стена на краю Алтына...

Но уже суетятся женщины, и шофер Мамед разво­ дит огонь под таганом, похожим на перевернутый ку­ пол. Доброе утро, ребята! Так ведь можно опоздать к завтраку, ждать не будут. Поутру ведь не лишне еще протопать следом за Сашей к холму по тропе необходи­ мости. Но без спешки! Не забудьте вытряхнуть туфли, прежде чем сунуть в них ноги; не заползла ли какая нечисть. Фаланга, к примеру. Или каракурт.

Завтрак — тихая церемония. Даже Толя Щетенко не расположен еще к беседе. Стучат ложки и челюсти, опу­ стошаются и вновь наполняются пиалы. Саша Ганялип поднимается из-за стола первым. Сказав спасибо, той же легкой походкой идет к холму па раскоп. Он копает как раз над обводной стеной, раскоп хорошо виден из ла­ геря, и многие еще гоняют чаи, когда сухая Сашина фи­ гурка появляется на холме, как на гигантском пьеде­ стале. Собственно, Саше пора бы уже называться Алек­ сандром Федоровичем — ученик старика Массона, одно­ кашник Вадима и Сарианиди, известный ашхабадский археолог. Но солидность не пришла к нему с возрастом. Нечесаный, е седоватой щетиной на изрезанных годами и солнцем щеках, в своей стираной-перестираной фут­ болке, он мотается по пустыне почти столько же лет, сколько живет на свете его практикантка Люся, сту­ дентка из МГУ; сидя на стене древнего храма и опустив в него ноги, она старательно наносит на приколотый

кчертежной доске лист бумаги план раскопа.

*Отсюда, с холма, вся окрестность выглядит плоской, как чертежная доска на коленях у Люси. Пустыня. Только не пески, здесь такыры — глины, твердые, как асфальт, поросли рыжеватой верблюжьей колючкой. Тем удивительнее на бесконечной этой плоскости подоб­ ные Алтыну «тепе», искусственные холмы. Не один

139

такой холм обязан Ганялину своим возвращением к людям.

Саша служит в ашхабадском музее. Но едва ли служба ему по нутру. Чуть потянет весноіі, он, как птица, снимается с места. В первый раз на Алтын он пришел за много лет до отряда Массона. Кстати, в этих местах Ганялину удалось приоткрыть загадку Джейтуна.

Тепе как слоеный пирог. Самые древние слои — внизу, там, где поставили дома основатели поселения. Со временем глинобитные стены рушились, на месте развалин, используя их как фундамент, возводили но­ вые стены, и так, слой за слоем, поселение росло вверх, образуя искусственный холм. Чем дольше жили на од­ ном месте люди, тем выше поднимался тепе. Высота Ал­ тына, например, 20 метров. А на месте Джейтуна был раскопан сравнительно тонкий «пирог».— поселок пере­ стал существовать, по-видимому занесенный песками что-нибудь этак 6 тысяч лет тому назад. Но жители должны были переселиться куда-то. Куда? На этот во­ прос археологи не могли дать ответа, пока Саша Гаиялин не нашел следов джейтунской культуры километ­ рах в двухстах пятидесяти к юго-востоку, поблизости от Алтына, который он начал копать тогда.

Помог случай. Гаиялина пригласили в гости в сосед­ ний аул Чаача. Выйдя из лагеря, он по профессиональ­ ной привычке легким шагом своим пошел в стороне от дороги, глядя под ноги и лишь изредка осматриваясь, чтобы не сбиться. Был жаркий июльский день. Пройдя с полпути, археолог присел отдохнуть на усыпанный га­ лечником бугорок. Это обычно в подгорных местах: ран­ ней весной талые воды выносят на равнину массу кам­ ней. Но сидеть па гальке неловко... Расчищая себе место, Саша наткнулся на глиняный черенок. Потом на другой, на третий.

140

В гости он так и нс попал тогда. Дотемна собирал черенки в надежде встретить осколок с каким-нибудь ри­

солнца чернее тени, отчетливей вид,на любая неровность. Но усталость брала свое — Саша уже не нагибался за каждым черепком, переворачивал их носком ботинка. Так вот и подковырнул черепок с рисунком. Тут уж на­ гнулся. Рисунок подобного вида был известен только в джейтунской посуде.

Чагыллы — покрытый камешками — назвал этот холм Ганялин. Древнее селение Чагыллы оказалось во многом схожим с Джейтуном. Раскопки позволили уче­ ным считать, что поселились здесь выходцы из Джейтуна. Ну, а Сашу Ганялина — его уже интересовали другие тепе. Описания, рассуждения, сочинения не его стихия. По натуре Саша искатель, а неписатель...

Слух о том, что Толя Щетенко нашел клад, разнесся по раскопам со скоростью ветра. Вчерашнего ветра, на котором палатки трепетали, как паруса, и задувало огонь — по этой причине пришлось обойтись без обеда. С ночи до ночи, ровно сутки, дул с запада, с Копет-дага, дурной ветер шамал. Поутру еще пытались работать. Над Алтыном вздувалась султаны пыли — можпо было отбрасывать землю лишь с подветренной стороны, чтобы не засыпать раскопы. Но ветер крепчал, колотил песком по лицу, и работу прекратили. Жара — плохо. Но когда сутки без передышки дует, как в трубе, дурной ветер шамал, нервы напрягаются до предела.

В палатках от непрерывного хлопанья стенок можно было с ума сойти. Шофер Мамед развернул свой «газон» против ветра и забрался в кабину. Рядом с ним умеща­ лись еще двое. Только здесь и спасались. Если высунуть

141

руку в окно, впечатление, что машина идет по шоссе со скоростью километров семьдесят.

Вот с такою примерно скоростью и летел теперь слух о том, что Щетенко наткнулся на клад.

На Толины нервы вчерашний ветер не действовал. Во всяком случае, Толя не подавал вида. «Вот на Джейтуне!.. — приговаривал он.— Там тучи песка несет — три дня и три ночи самум. Без передышки и без обеда. Чай, чай...»

Он раскапывал холм ремесленников, бедняцкий квартал на краю Алтына. Это был так называемый стратиграфический раскоп. Археологов интересовало здесь не какое-то определенное время, а последователь­ ность слоев. По ней можно будет судить об истории по­ селения на Алтыне.

Я старался попасть на Толин раскоп в послеобеден­ ные часы. Распорядок рабочего дня в экспедиции был таков: с 7 до И и потом с 4 до 7. Днем на солнце не­ возможно было копать, к двум часам красный столбик в термометре подползал к цифре 40 (в тени). Даже тигры пустыни, Ганялин и Сарианиди, становились мед­ лительными и опивались зеленым чаем. В этот год жара наступила до срока и застала археологов в поле, в раз­ гаре работы. Каждый день красный столбик неутомимо, как рекордсмен, забирался на деление выше...

Толин раскоп представлял собой обращенный к се­ веро-востоку уступ, срытый с краю холма на глубину метра два, если измерять по стене. Толя находился в бронзовом веке, за четыре тысячи лет от наших дней. Ближе к вечеру, по мере того как солнце клонилось к за­ кату, на раскоп наползала желанная тень. Толя из своей первобытности протягивал мне свободный нож. «Если хотите разговориться с Массоном,— поучал он,— берите и ковыряйте. Его раздражает, когда человек сидит без дела». И еще добавлял: «Без Массона мы все подраз-

142

мякли немного. Погодите, приедет Массон, ритм изме­ нится, несмотря на жару». Оставив на несколько дней экспедицию, Массон все же вырвался проведать отца: Ташкент трясло уже третий месяц.

Толя — мой опекун. Человек общительный, он взял надо мной шефство, стоило мне появиться в лагере. Он поставил мне раскладушку в ряд с другими перед па­ латками. Он вручил мне спальный мешок, раздобыл чи­ стый вкладыш к нему и снабдил необходимыми инструк­ циями. Перед тем как ложиться, надо тщательно осмот­ реть мешок изнутри, а встав, тут же туго свернуть его, чтобы тварь какая-нибудь не заползла. По той же при­ чине в брюки и в туфли влезать осторожно. Ходить, глядя под ноги, избегая заросших колючкой мест. Воз­ можны встречи со змеями: коброй (смерть наступает че­ рез 2—7 часов после укуса), гюрзой (через 5—7 часов), эфой (на третий день), а также с пауком каракуртом (смерть через день-два при судорогах и удушье), скор­ пионом (от него не умирают, но судороги и понос обес­ печены), фалангой (слухи о ее ядовитости преувели­ чены, зато размером она с цыпленка). Все это Толя сообщает полушутя, в обычном своем темпе «бодро­

весело».

— Вы все это пережили, Толя? Смеется.

Толя молод, но, в отличие от Гапялина, выглядит много старше своих лот. Не только окладистая борода тому причиной. Толя — полная противоположность Ганялину — широк в кости, плотен, шумен, тяжеловат на ходу. Медведь.

Когда, услышав про клад, я прихожу на раскоп, Толя в окружении женщин сидит на остатках древней стены, как на завалинке. Перед ним шайка, с какими моются в бане; он достает оттуда какие-то мелкие пред­ меты, обмахивает их щеткой, сдувает с них пыль, под­

143

нося ко рту, и затем передает соседке. Та чем-то обма­ зывает их и складывает в картонный ящнк с надписью: «Масло животное». Толя, как обычно, приветлив.

—Есть работа! — кричит он.— Смените Гориславу. Теперь я сажусь рядом с Толей и принимаю из рук

вруки очищенные от земли предметы из необожженной глины. Это маленькие фигурки животных и людей, все больше обломки, но изредка попадаются совсем целые. Обмакнув кисть в бутылку с клеем БФ, разведенным в спирте, тщательно обмазываю каждый обломок. Закреп­ лять надо быстро, чтобы извлеченные из земли глиняные поделки не рассохлись на воздухе.

—Не держите на солнце! — командует Толя.

А я вспоминаю ритоны Нисы и поиски желатина в разрушенном Ашхабаде. Но Толя знает об этом тоже лишь понаслышке. Он в то время не к археологии себя готовил, а к морской службе. «Ведь мы из Кронш­ тадта».

Пока мажешь, поворачивая фигурку во все стороны, успеваешь ее рассмотреть. Тупомордый рогатый бычок на коротких ножках-подставках. Женская статуэтка с налепными конусами грудей и треугольником в низу жи­ вота. Признаки иола для древних, по-видимому, были весьма важны. На женских головках затейливые при­ чески. Но главное для археолога не прическа, вносит ясность Толя. А идеология древних людей. Это образ плодовитой женщины, культ женского божества. Культ плодородия. Ведь найдены же статуэтки, изображающие лишь нижнюю часть женской фигуры, до пояса! Так что, возможно, наши фигурки совсем не игрушки, а предна­ значались для каких-то ритуальных обрядов.

Как бы там ни было, стоит подумать, что держишь вещичку, которую последний раз брали в руки за четыре тысячи лет до тебя, становится зябко даже на этом солнце. Не год, не сто — четыре тысячи лет!

144

Впрочем, если у археолога установился психокон­ такт с памятником (выражение молодого Массона), он начинает жить как бы двойною жизнью. Не менее яв­ ственно, чем миражи в пустыне, оживают перед ним первобытные глиняные города. Он наращивает эти вы­ ступающие барельефами стены, перекрывает их пло­ скими, обмазанными глиной крышами, населяет подня­ тыми из погребений людьми. И хотя язык, на котором они говорили, исчез безвозвратно, археолог настолько вжился в их быт, что ему нетрудно услышать и голоса.

...Сарианиди застает меня на раскопе Щетенко. Про­ тягивает черепок. Вообще говоря, Сарианиди охотится не за черепками, а за черепами. Его интересуют древние погребения. Склепы, гробницы, мавзолеи — излюблен­ ный «деликатес» археологов. Мало того, что вместе с умершим зачастую хоронили его вещи. Восстанавливая по деталям погребальные обряды, удается многое узнать о мировоззрении, о религии, об идеологии древиих лю­ дей. Без этого, разумеется, невозможно было бы понять уклад цх жизни.

— Сюжет для вас,— говорит Сарианиди.— Что ска­

жете?

Желтый обломок похож на разбитый цветочный гор­ шок. Осталось донце и неровно сколотые, высотою в блюдце бока. Ничего, кроме этого, сказать не могу.

—Обратите внимание на донце,— советует Сариа­ ниди.— Заплату заметили?

Теперь заметил. Изнутри в донце дырочка, от нее в три луча разбежались трещинки. А снаружи все это за­ леплено, в самом деле, грубой заплатой.

—Халтурщик этот гончар был. Горшок у него трес­ нул, едва до печи донес. А выбросить жалко. Вертел он его, вертел в руках — вот как вертите вы,— раздумы­ вал, как поступить... Посмотрите, по бокам сохранились следы пальцев...

Черт возьми, действительно, и этого я не заметил! Должно быть, тогда, четыре тысячи лет назад, эта глина, из которой слеплен горшок, еще не просохла, на ней ясно видны узорчатые отпечатки. Для криминалиста, кото­ рый захотел бы разыскать халтурщика гончара, они бы послужили неоценимой уликой. По тогда еще но было криминалистов. А теперь и отпечатки пальцев нс помо­ гут разыскать гончара.

—...Думал, думал, швырнул на донце шматок глины

исунул в печь: авось не заметят!

Дослушав этот рассказ, Толя Щетонко берет у меня черепок, внимательно его рассматривает сквозь очки, после чего выдвигает свою версию:

— Не халтурщик гончар был, а учитель. Когда один из его учеников слепил горшок, гончар заметил тресну­ тое донце, сказал: исправь. Тот, недолго думая, приле­ пил снизу заплату. Тогда гончар созвал других учеников и сказал: полюбуйтесь на дело рук товарища своего. И ученики, передавая горшок с заплатанным донцем друг другу, оставляли на непросохшей еще глине следы пальцев. И они разглядывали дело рук товарища своего, щелкали языками и смеялись над ним. А гончар сказал: обожжем горшок как он есть в назидание будущим бра­ коделам.

—Так и сказал: бракоделам?

—Последнего слова я не расслышал,— признается Щетеико.— Кстати, Виктор Иваныч, от Вадима Михай­ ловича нет известий?

—Пора быть телеграмме,— отвечает Сарианиди.—

За водой поедем — на почту заедем.

Сарианиди ждет не дождется Массона. Не только по­ тому, что замещает начальника в его отсутствие, а стар­ шинство это в общем-то ему не по нутру. И не только потому, что он давний, со студенческих лет, сподвижник Массона (Вадим и диплом помогал ему делать, и на кан-

146

дидатской защите оппонировал). У Сарианиди, так же как у Массона, родные в Ташкенте, да и сам он оттуда родом. Естественно, не терпится поговорить.

Нужна выдержка Вадима Массона, чтобы руководить Каракумским отрядом. В этой пустыне под этим солн­ цем люди выдыхаются быстро. Долголетний опыт позво­ ляет назвать срок — в среднем дней восемнадцать. А эк­ спедиция работает второй месяц. Привычные к здеш­ нему климату местные жители удивляются: вы по своей воле или как? Искусство начальника в этих условиях — не показывать своей власти. Во всех случаях, кроме одного, Сарианиди это вполне удается. Он пользуется властью, лишь когда, погрузив пустые челеки на грузо­

бою. Они дружно сливают из челеков остатки и пустые поднимают наверх в грузовик. В этих плоских туркмен­ ских бочках ведер на восемь, на десять возят воду на ишаках, на верблюдах. Отсюда их форма — не привыч­ ная круглая, а овал в поперечнике. На ишака по бокам вешают два челека, верблюд донесет побольше. Но и верблюду не сравниться с мамедовым «газоном» — хоть все одиннадцать челеков вези, какими располагает от­ ряд. Хоть все одиннадцать челеков со всеми двена­ дцатью человеками.

Но столько не набирается.

Сарианиди, пользуясь властью, берется за руль, шо­ фер Мамед садится обок, а готовые к испытаниям в пути пассажиры пригнулись, стоя в кузове. Держатся за при­ вязанные к переднему борту челеки. Хоть дорога но твердому, гладкому, как асфальт, такыру, за семь кило­ метров попадутся и канавки, и ямки. Хоть Сарианиди

147