Файл: Лекции по общей психологии под редакцией Д. А. Леонтьева, Е. Е. Соколовой москва смысл 2000 А. Н. Леонтьев.pdf

193
ДВИЖЕНИЯ
ГЛАЗ
И
ЗРИТЕЛЬНОЕ
ВОСПРИЯТИЕ
Вам понятно различие? Все то, что я говорил о зрительном действии вообще и об операции этого действия, приложено к работе зрительной системы.
Далее. Но ведь зрительные операции должны чем-то реализовываться, каки- ми-то аппаратами. И мы, таким образом, вступаем как бы на третий слой, третий уровень, идя сверху вниз, — мы вступаем в область изучения реализующих эти зрительные операции, действия механизмов. То есть в собственно ту интимную ра- боту зрительной системы как системы аппаратов, которым присущи определенные функции.
Я думаю, что современные исследования восприятия необходимо должны учитывать эти структурные единицы зрительной деятельности, то есть выделять соб- ственно целенаправленные процессы зрительного восприятия, перцептивные зри- тельные действия, способы осуществления этих действий, перцептивные и зритель- ные операции и, наконец, реализующие эти процессы аппараты, механизмы. Я бы сказал так: известные психофизиологические функции или психофизиологические системы, то, что я бы мог обозначить одним словом — «реализаторы». Значит: дей- ствие, операция и реализация, процессы реализации этих действий и операций.
Понятно? Получается послойное, поуровневое различение, которое ориентирует исследование.
И в заключение одно слово. Есть еще одна проблема, которая возвышается над ранее мною выделенными и вместе с тем позволяет их осмыслить. Эта пробле- ма, которая венчает восприятие (я имею в виду зрительное восприятие прежде все- го) — и как конец «венчает дело», как венец венчает, освящает то, что венчается —
всю систему.
Я разумею порождение сознательного образа, который несет в себе очень важ- ную прибавку, важную черту. Я вижу не только вот эту вещь. Я еще вижу, воспри- нимаю эту вещь, как относящуюся к известной категории, правда? В ее значении.
Поэтому, если бы меня спросили, что же воспринимает человек, я бы сказал, что это объективный предметный мир, который выступает перед ним в своем значе- нии, в широком смысле слова. Это осмысленное категориальное восприятие, то есть восприятие, имеющее своим результатом сознаваемый, сознательный образ мира.
Вот эта большая проблема нам останется для рассмотрения. Следующие заня- тия и будут посвящены вот этим двум вопросам: во-первых, более детальному ана- лизу проблемы процессов и во-вторых — проблеме сознания.

лекция 23
категориальность и предметность восприятия
Р
абота зрительной системы человека, естественно, начинается с сетчаточно- го, экранного эффекта. Но эффект этот не создает еще образа, перцепции объекта. И
не переходит в него.
Процессы, возникающие под воздействием света, отбрасываемого предметами на сетчатку, как вы знаете, выполняют двойную функцию. Прежде всего, возбуждение чувствительных элементов сетчатки выполняет функцию управления работой глаза.
Эти воздействия афферентируют работу глаза: об этом я говорил подробно.
Вместе с тем, проекционное возбуждение сетчатки дает тот чувственный мате- риал, из которого и строится образ, тот материал, который, как я люблю говорить,
образует как бы чувственную ткань зрительного образа, зрительного перцепта.
Таким образом, можно было бы, несколько упрощая дело, сказать, что «ре- цепирует» глаз, его чувствительные аппараты; «перцепирует» зрительная система субъекта, человека. «Рецепирует» — «ощущает», «чувствует», как говорят. «Перцепи- рует» — по-русски это значит «воспринимает», то есть создает образ, картину.
Только работа зрительной системы в целом (я это хочу особенно подчерк- нуть), зрительной системы человека, то есть субъекта, и порождает предметный пространственный образ объектов действительного, объемного, трехмерного и даже,
как я говорил, четырехмерного мира, того реального мира, в котором живет чело- век, в котором он должен ориентироваться и который управляет его действиями,
его поведением, его деятельностью.
Я к этому мог бы еще только присоединить одно положение, что этот про- странственный образ реальных трехмерных и движущихся (четвертое измерение)
объектов выступает перед человеком в результате этой сложной перцепирующей ра- боты, работы его зрительной системы, также и как мир объектов, имеющих значе- ние, то есть объектов в их значении. Я имею в виду тот простой факт, что я вижу не только некоторый предмет, сейчас находящийся передо мною, но я вижу этот предмет в качестве карандаша. Но если я не знаю, что это такое, — то я вижу его в качестве мне неизвестном, в качестве чего-то, что имеет для меня значение «не имеющего значения», — и это тоже значение.

В чем же состоит эта очень сложная работа зрительной системы субъекта?
Работа состоит в ряде трансформаций. Я имею в виду трансформацию сетча- точного образа — часто говорят в этом случае «сетчаточного паттерна», «узора», если хотите, — в видимый пространственный образ.
Этот образ приобретает относительную устойчивость, как мы говорим — кон- стантность, о чем я тоже уже имел случай рассказывать. Константность своей фор- мы, константность величины, константность своей фигуры, цвета и, я бы сказал,

195
КАТЕГОРИАЛЬНОСТЬ
И
ПРЕДМЕТНОСТЬ
ВОСПРИЯТИЯ
константность движения (в общем, независимость движения). Вы понимаете, что я имею в виду? Ведь движение — понятие относительное. Когда я имею дело с вос- приятием движущегося объекта, причем я двигаюсь сам и двигается моя голова, мой глаз, то ведь я различаю движение самого себя, то есть субъектное, и движение объекта, движение объектное. Из того, что я прохожу мимо движущегося объекта,
объект остается движущимся в объективных координатах пространства, а не только по отношению к моему положению, к органам моего восприятия. Правда, там воз- никают зрительные иллюзии, но это все явления частные и особые случаи, кото- рые должны быть приняты во внимание и каждый из которых находит свое объяс- нение. Общий случай, генеральный случай, состоит как раз в том, что происходит расчленение, вычленение собственного движения объекта из относительного сме- щения объекта по отношению к смещению сетчатки.
Вот почему иногда говорят не о константности даже воспринимаемого образа,
не о константности объекта воспринимаемого, иногда говорят об ортоскопичности восприятия. «Ортоскопический» — это термин, который построен по аналогии с «ор- фографическим». Словом, «правильного восприятия».
Наконец, есть еще одно очень важное преобразование — это то, что делает образ осмысленным. Иногда говорят хитрое слово — категориальным, когда видят трансформацию, в результате которой воспринимаемый объект относится к некото- рой категории, то есть приобретает значение, о чем я только что говорил. Заметьте,
что здесь тоже происходит преобразование, а не прибавление. Дело заключается вов- се не в том, что на видимый, воспринимаемый предмет как бы накладывается сверху некоторое значение. Дело обстоит гораздо более сложным образом. Это не присоеди- нение словесного значения, понятия к видимому образу. Это не умозаключение о видимом предмете.
Вспомним концепцию бессознательных умозаключений Гельмгольца, которая до сих пор прочно сохраняется у большинства, подавляющего, я должен сказать,
большинства психологов. Это идея того, что мы получаем образ, настоящий живой образ, в результате дальнейшей его переработки в мышлении. А что значит перера- ботка в мышлении? Это и есть включение в систему понятий, «суждений», подведе- ние под понятие.
Так как здесь имеется ряд трансформаций, то есть преобразований, если упот- реблять простое русское слово, то очевидно, что этот процесс не может представ- ляться как процесс, протекающий в виде линейных, последовательных шагов, сле- дующих друг за другом.
Сетчаточный образ — первый шаг; коррекция образа, переворачивание его,
если нужно, уменьшение, увеличение или сохранение константности — второй шаг;
отнесение его к внешнему миру, то есть как бы наложение образа на что-то, на объект, который вне меня, — третий шаг. Четвертый шаг — нахождение значения,
то есть отнесение данного образа к некоторому понятию. Если это словесное поня- тие, то мы называем его значением. Не будем сейчас вдаваться в различия понятия и значения. Сейчас безразлично, как мы будем решать этот более специальный воп- рос соотношения понятия и значения. Значение есть обобщение, лежащее за сло- вом, зафиксированное в слове, словесное значение, то есть словесное понятие, с известными оговорками.
Значит, не получается так, что первоначально выступают некоторые сенсор- ные элементы, которые связываются в некоторую целостность (иногда эта связь,
связывание в целостность предусматривается как исходный акт — вот вам, пожалуй-

ВОСПРИЯТИЕ
196
ЛЕКЦИЯ
23
ста, гештальттеория восприятия, первичность формы, правда?). Давайте сделаем по- гештальтистски, это безразлично. Атомистически мы будем смотреть или с точки зре- ния целостной конфигурации, гештальта, в немецком значении термина, — словом,
возникает этот целостный, проекционный, сетчаточный образ. Он относится к про- странству, значит, он приобретает предметность и делается осмысленным. Так ли?
Нет. Дело обстоит несколько иначе. Это не целостность плюс константность, плюс отнесенность, плюс осмысленность — мы находим объект с самого начала не как внутри нас находящийся, не на нашей сетчатке, не в наших органах, а мы находим объект там, где он действительно находится, то есть вовне.
Чтобы пояснить свою мысль — грубая иллюстрация. Вы, конечно, все знаете,
что такое последовательный образ, иногда его называют «послеобразом». «Nachbild»
по-немецки буквально послеобраз, следующий за образом.
Это делается так: перед нашими глазами располагается некоторый, лучше все- го цветной, квадрат, скажем, красный; вы смотрите некоторое время на него, а затем переводите глаз на какой-нибудь фон, скажем, на стену, потолок, на другую поверхность. Вот тогда происходит следующее: вы продолжаете видеть на этом фоне тот же самый объект — квадрат, треугольник и т.п., обычно в дополнительном цве- те — если показан был красный, то вы его видите зеленым, если зеленый, то вы его видите красным; в отдельных случаях не в дополнительном цвете, а в цвете, в котором был предъявлен объект — он называется положительным последователь- ным образом в отличие от первого, отрицательного.
И вот теперь попробуйте сравнить их между собою, мысленно, конечно. Вот этот образ, который вы видите как последовательный, и первичный образ.
Что, этот последовательный образ, он отличается от первичного? Да. Он отли- чается субъективно. Это то, что кажется. Никто не пробует ловить последовательный образ или действовать с ним. Это так же, как и звон в ушах. То есть что? Это продукт организации, продукт самого глаза, самой зрительной системы.
Это видно и объективно. Последовательный образ подчиняется совершенно другим законам, чем образ настоящий, прямой. Например, он подчиняется закону
Эммерта. Чем дальше — тем образ больше. Вы знаете, вероятно, по собственному опыту, что последовательный образ накладывается на поверхность, на плоскость:
если она близко — он маленький, а если поднять голову на потолок или на стену,
которые подальше, — он вырастает в соответствии с законами проекции, по опти- ко-геометрическим законам.
Ничего подобного с реальным образом не происходит. Напротив, при удале- нии предмета мы видим его уменьшение, хотя мы и говорим о константности. Но я уже говорил в прошлый раз, речь ведь идет о некотором добавочном коэффициенте,
и никогда нельзя сказать, что когда я смотрю на далеко за окном находящегося че- ловека, что я вижу его таким по величине, каким я вижу человека, близко от меня расположенного, который у меня перед глазами, совсем близко. Я знаю, что он боль- шой, но я вижу его с таких расстояний, конечно, малюсеньким. Если это большое расстояние, то он совсем маленький. Но я знаю, что он большой.
Но мы сегодня говорим не о том, что мы знаем, то есть умозаключаем. Мы сегодня говорим о восприятии, то есть об образе как продукте этого процесса. И вот в этом образе он маленький.
Итак, стало быть, дело начинается прежде всего с локализованности наших зрительных впечатлений в том смысле, что они сразу суть впечатления, рождающие- ся как отнесенные к некоторой внешней по отношению ко мне действительности.

197
КАТЕГОРИАЛЬНОСТЬ
И
ПРЕДМЕТНОСТЬ
ВОСПРИЯТИЯ
Поэтому они совсем не напоминают мне те световые явления, которые у нас могут возникнуть под влиянием, допустим, воздействия электрического тока на глаз — явления фосфенов. Это во мне, правда? А там — вне меня, и это изначальная характеристика.
Да, обнаруживается при этом, что эти изначально уже отнесенные зрительные впечатления обладают свойством предметности, то есть они не только отнесены вооб- ще к внешнему миру, но к пространственному миру, каким он объективно является.
Вы вдумайтесь в эти слова — отнесенный к пространственному миру. А разве это не значит также и «имеющий форму»? Да, это и есть «имеющий форму». Что зна- чит «отнесенный к пространственному миру»? Это значит представленный в системе объективных координат этого мира. Причем в обычных условиях наблюдений у нас есть точка отсчета по отношению к этой объективной системе координат. Это, если хотите, гравитационный перпендикуляр. То есть это направление, которое служит точкой отсчета, это направление по вертикали, по линии гравитации. Вот и все.
Я говорю «в обычных условиях», значит, бывают такие условия, когда эта гравитационная вертикаль не действует. Скажем, условия невесомости, правда? Там возникают новые осложнения в восприятии, и об этом я сейчас говорить не буду. Это очень интересная проблема, когда теряется гравитационная вертикаль, но это осо- бый специальный вопрос, на котором в курсе общей психологии нет никакой необ- ходимости останавливаться. Это совершенно особые условия.
И вот теперь возникает проблема того, что издавна скрывается в психологии восприятия под словами «осмысленность» или «категориальность». «Осмысленность»
даже лучше. «Категориальность» — очень возвышенно, очень красиво, очень хорошо звучит для человека, очень хорошо оправдывается той особой формой психического отражения, которая присуща исключительно человеку. Я имею в виду сознание. Это хорошо для сознательного восприятия. «Осмысленность» — шире. Она может быть отнесена и к другому уровню психического отражения тоже. Значит, вот здесь мы тоже становимся перед этой метаморфозой, этим движением, в результате которого восприятие приобретает осмысленность. Вот здесь два рода сущностей можно мыс- лить. Буду дальше говорить только о втором.
Первое — это осмысленность в значении «сигнальности». Она имеет место на уровне животных, вероятно, на некоторых уровнях и человеческой психической дея- тельности, но не на уровне сознания. А что это такое? Ну, если говорить в терминах,
подходящих для описания наших представлений о восприятии животного, — это не- что пугающее, угрожающее, пищевое — то, что Павлов называл «сигнальным значе- нием» раздражителя. Так же можно говорить и о сигнальном значении предмета, не изолированного, абстрагированного раздражителя. Это выражает известные отноше- ния к самому воздействующему объекту предметного мира, который может угрожать,
может разрушать, может питать, вообще поддерживать жизнь. Вот он-то и выступает здесь в своей обязательной предметности, а не в иллюзорности, правда?
Если бы он выступал в иллюзорности, то картина осмысливания этого мни- мого воздействия просто разрушилась бы. «Ориентировка угасает», — сказали бы фи- зиологи. Она превратится как бы в некий фон, если только снова не выступит в ка- кой-нибудь деятельности, в поведении, скажем, как преграда или что-то в этом роде.
То есть опять в каком-то значении и не в смысле словесного понятия, а в смысле сигнального значения или биологического смысла для животного, который, конеч- но, меняется от индивидуального опыта — и здесь интереснейшую динамику можно просмотреть: как активизируются эти восприятия, как они, напротив, как бы затор- маживаются и снова становятся действенными для субъекта, то есть на этом уровне

ВОСПРИЯТИЕ
198
ЛЕКЦИЯ
23 1
Корсаков С.С. Об алкогольном параличе. М., 1887.
разыгрывается целая большая динамика. Но не этот уровень нас с вами сейчас инте- ресует, поскольку главным объектом нашего исследования и изучения все-таки яв- ляется человек. Поэтому мы можем сейчас оставить этот уровень в стороне, просто заметьте себе, что такой уровень есть у человека.
При некоторых патологических состояниях это выносится на поверхность со- вершенно явно. Мне приходилось в некоторой связи довольно подробно изучать один случай, очень интересный, очень чистый, очень яркий — психопатические эф- фекты заболевания корсаковским параличом, корсаковской болезнью. Автор, то есть
С.С.Корсаков, называл его алкогольным параличом. Потом стали говорить о корса- ковском синдроме, о корсаковской болезни, потому что не только алкогольное от- равление дает эту картину, но и отравление рядом других веществ (эфиром или даже собственно продуктами организма; аутоинтоксикационная картина возникает).
С психологической стороны это очень тяжелое заболевание выражается в глу- бокой амнезии, то есть в потере памяти. Но не вполне памяти. Больного подвергали неприятной медицинской процедуре, скажем, в целях исследования, вот в данной лаборатории, в клинике. Испытуемый опять подходит вместе с врачом к двери этой комнаты. Он не может дать себе сознательного отчета, то есть вспомнить в смысле
«осознать», что тут происходило. Он не знает. Это для него новое. Он осознает это как новое, а задерживает свои шаги. Он не хочет туда идти. Ему что-то мешает по- дойти. Да, пережитые неприятные ощущения. Что-то неприятное там есть.
Помнит или не помнит? Выступает объект — дверь, остановка — в своем зна- чении? Понятия нет. Значения в сознании нет. Но все-таки оно осмысленно для него?
В смысле отношения? Сигнальное? Сигнальное: туда не надо идти.
Я вам привел одну иллюстрацию. Великолепная монография Корсакова, ог- ромная книга под названием «Об алкогольном параличе»
1
, содержит сама по себе блистательное описание, блистательное даже в смысле мастерства и описания и ана- лиза. Вы там найдете ряд очень интересных страниц, где видно это расхождение и сохранение этого смысла, хотя отсутствует категория, к которой может быть отнесе- но то, что он воспринимает, видит, слышит от людей.
В дальнейшем мы будем иметь в виду не это «сигнально-значимое», а «созна- тельно-значимое». Что это: то, что наклеивается на предмет, на образ как название предмета, или то, что живет в этом образе, находит себя в этом образе? Это, конеч- но, то, что находит себя в этом образе, через этот образ существует, если хотите,
даже существует в этом образе, в связи с ним, во всяком случае.
Вы можете сказать: а как же абстрактнейшие понятия, которые вообще не представимы? Тут посерьезнее вопрос, потруднее. Решить его мне сегодня формаль- но очень просто. Я могу сказать: «Ну позвольте, мы же с вами говорим о восприя- тии, так зачем же вы говорите о понятии, лишенном чувственной опоры, уж до такой степени абстрактном, что оно не является чувственным, то есть не связан- ным с восприятием, с образом». Вот так просто ответить и отвести вопрос.
Но на самом деле (не хочу от вас этого скрывать) все не так просто. И с этими абстрактнейшими понятиями дело обстоит так, что где-то в очень сложном процессе, где-то при очень тонком их анализировании и в них просвечивает, толь- ко очень скрытая, не всегда доступная для обнаружения все та же самая чувствен- ная ткань.
И поэтому неслучайно сейчас, в эпоху, когда творчество, в частности науч- ное творчество, как раз в сфере наук очень абстрактных, в современной — я под-