Файл: Лекции по общей психологии под редакцией Д. А. Леонтьева, Е. Е. Соколовой москва смысл 2000 А. Н. Леонтьев.pdf

330
ЛЕКЦИЯ
35
МЫШЛЕНИЕ
И
РЕ
Ч
Ь
Это успехи, прежде всего, в онтогенетическом изучении мышления. Видите:
мышление налицо, а нормами логики оно не вооружено, и оно остается самим со- бой, приоткрывает свое собственное лицо, не усложненное человеческим мышлени- ем, опытом человеческой практики, сложившимся в формулах, в законах логики.
Второе — психология народов, этнопсихология. Пошел большой поток иссле- дований в начале столетия на основе обширного этнографического материала, со- бранного при контактах в путешествиях, в торговле, при помощи проповедников,
которые прокладывали пути для коммерции и военных захватов иногда, то есть чаще всего. И вот этот этнографический материал показал, что процесс мышления как- то иначе протекает у ряда народностей, стоящих на относительно низком уровне своего социально-экономического развития, есть какое-то своеобразие. Наиболее знаменитое имя здесь, распространенное у нас благодаря переводам, — Л.Леви-
Брюль, его работа «Первобытное мышление»
1
. Там описана какая-то очень странная логика, совсем не похожая на ту логику, с которой мы встречаемся у людей, при- надлежащих к народам, стоящим на значительно более высокой ступени экономи- ческого, культурного и социального развития.
Речь идет о логике, наблюдаемой у народностей, которые живут в условиях,
напоминающих условия первобытного строя. Был собран огромный материал, и этот материал использовался и Леви-Брюлем, и Турнвальдом, и целой группой людей,
которые ставили перед собой вопрос о существе психологии в историческом плане,
точнее этнографическом.
Вскоре появились исследования и собственно исторические. Я имею в виду шко- лу Мейерсона во Франции, которая сейчас представлена некоторыми отдельными ис- следователями, пользующимися для изучения психологии мышления историческими памятниками. Одна из известных тем, разработанных внутри школы Мейерсона, осно- вана на изучении объективных исторических документов античного мира, Греции. Это греческое искусство, греческая литература, творчество вообще.
Наконец, развитие техники привело к постановке проблемы еще в одной плос- кости: «ручное», «техническое мышление», скажем, умение быстро сообразить, в ка- кую сторону будет вращаться шестерня, если другая, через два, три звена связанная с ней, шестерня будет поворачиваться, скажем, по часовой стрелке? Или как собрать целое из некоторых элементов? Как собрать куб из отдельных фрагментов этого куба?
Или, кстати говоря, вот эти последние задачи: собрать, разобрать, определить направ- ления, визуально, наглядно — они ведь очень распространены, например, у одной народности нашей страны. Я сам еще застал, это было в 1930 году, такую игру — со- бирание из фрагментов дерева очень сложной стереометрической фигуры. И эта игра на терпеливое собирание и вместе с тем на воображение пространственных, сложных соотношений бытовала, и я это видел.
Открылось так называемое «техническое мышление». Чтобы отобрать в школу для первоначальной подготовки механиков, может быть, надо посмотреть, как они справляются с задачами на пространственное мышление? Или с задачами на меха- нически непосредственно воспринимаемые или в пробах открывающиеся отноше- ния? Вот откуда пошло это направление исследования. Аристократизм дискурсивной мысли был устранен. За ним открылось громадное число процессов, которые явля- ются, во-первых, бесспорно познавательными, во-вторых, выступающими за грани- цы, за пределы данных чувственного восприятия, чем-то отличающимися от этого восприятия. Это уже не восприятие, это уже мышление, но не в своих традиционных
1
Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М., 1930.

331
ВИДЫ
МЫШЛЕНИЯ
МЫШЛЕНИЕ
И
Ч
УВСТВЕННОЕ
ПОЗНАНИЕ
формах дискурсивного мышления. Особенно сильно это было представлено в работах еще одного направления, тоже относящегося к началу века. Здесь нельзя слова ска- зать, не вспомнив старых авторов, которые тоже что-то делали в этом направлении,
и особенно ярко это проявилось в нашем ХХ столетии. Вы догадываетесь, о чем я говорю? О психологическом направлении, которое называется гештальтпсихологией.
Знаменитые во всем мире кёлеровские обезьяны более длинной палкой достают дру- гую палку. Сначала не видят решения, а потом внезапно видят — на этом настаивает
Кёлер. К.Бюлер назвал бы это «Ага-реакцией». И.П.Павлов называл это другим сло- вом, совершенно подходящим: «ручное мышление обезьян». Пробы, но пробы, оп- ределенно направленные. Это сложный процесс. Мы стали говорить об интеллекте у животных. А ведь интеллект — мышление. Но надо сказать: «мышление в его доче- ловеческих формах». Давайте примем так: интеллект — более широкое понятие, а мышление — более узкое (человеческий интеллект, человеческое интеллектуальное поведение).
Кстати, исследования Кёлера сразу нашли свое отражение в исследованиях по детской психологии. У того же Бюлера, позднее у других авторов появились исследо- вания, проведенные с маленькими детьми по той же методике, что у Кёлера. Задачи такие: догадаться подставить стул, чтобы достать высоко подвешенные или высоко положенные игрушки, или выкатить шар из некоторого устройства, напоминающего лабиринт, работать с клеткой, только не сидя в клетке, а наоборот: цель помещалась в клетке, а ребенок, естественно, вне клетки и надо ее, эту штуку, как-то из клетки вытащить — словом, набралось бесчисленное количество таких методов. Но характер- но то, что все они относились к мышлению очень широкого профиля и вовсе не ог- раничивались рамками рассуждающего, дискурсивного, обязательно использующего аппарат логики мышления.
Может быть, при таком, более широком понимании и удастся (а может быть,
и удалось отчасти) подойти и к пониманию того, что называется творческим ас- пектом мышления, особым характером мыслительного продукта, того, что называ- ется иногда словом «интуиция», правда? Того, что обозначается как зрительное мышление (это очень загадочный термин). Словом, сложилось представление о том,
что мышление бывает разное, качественно разное, то есть выделяются качественно отличающиеся, своеобразные фазы в развитии. Некоторые просто констатировали формы, другие связывали их исторически, то есть старались их выстроить в некото- рую последовательность в филогенетическом развитии: от животных к современно- му развитому человеческому мышлению или от совсем маленького ребенка, от мла- денца, до подростка, владеющего полностью морфологическим аппаратом, которым мы обычно пользуемся.
Возникли термины: «ручное», иногда говорят — «практическое» мышление;
иногда эквивалентным термином становится «техническое мышление», «техничес- кий интеллект» (более редкое понятие). Затем: «наглядно-образное мышление». Здесь ударение ставится скорее не столько на двигательные аспекты, практические (то есть действия с предметом: действовать с ним, что-то открывать в нем), а на об- раз, на представление, на чувственный характер, на то, что движется в мышлении и на чувственный характер самого движения. Это импонирует некоторым идеям
Кёлера. Он же представлял себе дело так, что в чувственно-феноменальном поле происходит сближение орудия и цели. А некоторые специальные исследования Йен- ша с эйдетиками позволили увидеть реальную зависимость: смещение этих вещей в феноменальном зрительном поле человека под влиянием нужды, потребности пря- мо так, зрительно: палка притягивается, движется по направлению к цели. Кёлер

332
ЛЕКЦИЯ
35
МЫШЛЕНИЕ
И
РЕ
Ч
Ь
употребил еще термин «в эйдетических образах», то есть в образах, которые могут задерживаться только у некоторой части людей, обладающих этой эйдетической памятью. Вы знаете, что такое «эйдетика» и что такое «эйдетические образы». Эйде- тик, когда его спрашивают, как что-то достать, видит, как одно движется навстречу другому, то есть представление как бы визуализируется. Но это, конечно, крайний,
особенный случай. Это исключение, не правда ли? Вот, следовательно, наглядно- образное мышление. Его можно назвать «чувственным мышлением», «мышлением в образах». Его можно назвать и «наглядным мышлением». Иногда — «зрительным»,
потому что преимущественно предполагается зрение.
И наконец, то, с чего началось все дело, — это «словесное мышление», пред- полагающее наличие словесных понятий, значений. Это дискурсивное мышление,
это логическое мышление, это вербальное мышление — так его еще характеризу- ют, но это все одно и то же, имеется в виду один и тот же процесс.
Я делаю вывод: мышление выступает в настоящее время перед нами как про- цесс, который протекает в различных формах, в такой, например, форме, как дви- гательные, моторные действия, представления, живые образы. Дальше — логическое мышление, рассуждающее, дискурсивное мышление. И все это многообразие видов мышления — это, пожалуй, то, в чем можно резюмировать усилия психологов (и не только психологов), направленные на изучение этой проблемы, проблемы конкрет- ной науки психологии: и психофизиологии, и детской психологии, и зоопсихологии,
словом — тех отраслей, которыми мы занимаемся.
Сейчас не может быть и речи о том, что психология «производит» логику. Это просто совершенно не совпадающие вещи.
Вот вы посмотрите: наглядно-двигательное мышление, его еще называют
«симпраксическое», вплетенное непосредственно в практическое действие (я, кста- ти, предпочитаю именно этот термин). Затем «визуальное» мышление — я предпо- чел бы этот термин, он более острый. Ну и, наконец, «дискурсивное» мышление.
Вот три фундаментальные формы. Можно говорить о каких-то подформах, вариан- тах форм и так до бесконечности. Можно анализировать, классифицировать дальше.
Естественно, что этот итог должен быть осмысленным, прежде всего, с какой-то теоретической, психологической точки зрения. Мы выделили мышление и не мо- жем его описать лишь с участием, скажем, словесных понятий в этом процессе,
подчиненности его требованиям логики. Нам нужно его дифференцировать, нам нужно отличить его прежде всего от других форм понимания. Вы ведь знаете, что это фундаментальное различение — между непосредственно чувственным познанием и познанием в форме мышления. Это общепринятое различение, совершенно уста- новившееся и всем ясное. Восприятие и мышление — два уровня познания, две фор- мы познания. При этом вторая, конечно, не существует без первой. Связь здесь од- нозначная, однонаправленная в каком-то смысле. «Ничего нет в интеллекте, —
когда-то говорил Ф.Бэкон, которого цитирует Выготский и ряд других авторов, —
чего не было бы раньше в чувствах». Всякий материалист настаивает на этой точке зрения. В этом смысле мы все сенсуалисты, мы все признаем источником наших зна- ний чувственное познание, данные ощущений, восприятия, иначе говоря. И вот теперь приходит еще какой-то уровень. Вот симпраксическое, или ручное, мышле- ние, наглядное, наглядно-действенное, рассуждающее? Чем они все отличаются от непосредственно-чувственного познания?
Я этот вопрос ставлю и посвящаю ему так много времени, чтобы расчистить дальнейший путь, чтобы исключить некоторые недоразумения. А они возникают. Я
знаю, что они очень часто возникают, и мне хочется заранее предупредить серьез-

333
ВИДЫ
МЫШЛЕНИЯ
МЫШЛЕНИЕ
И
Ч
УВСТВЕННОЕ
ПОЗНАНИЕ
ные недоразумения — плохое различение восприятия и мышления, различение по ложному критерию.
Восприятие дает наглядный образ, а мышление? Вы можете сказать: оно аб- страктно. Но мышление может иметь своим продуктом нечто конкретное, представ- ленное в конкретном чувственном образе. Не проходит по этому критерию. Наличие словесных обобщений? Но, позвольте, разве словесные обобщения не включены в процесс восприятия предметного мира, чувственного восприятия? Я четко вижу микрофон, я воспринимаю это как микрофон. Мы немало говорили об этом, рас- сматривая восприятие. Есть своеобразная семантика восприятия, которая выражает предметность, человеческую предметность восприятия. Значит, нет критерия. Да и вообще можно сказать так, что восприятие дает единичный предмет, представление о нем, его познание, а вот обобщение — это уже дело мышления. Товарищи! Ну кто может в наше время отказать восприятию в способности создавать обобщенные образы? Самый элементарный опыт вам продемонстрирует наличие этих обобще- ний и соответствующего анализа. Взять самые простые опыты с животными. Если вам о них не рассказывали, то я вам просто о них расскажу кратко, а если расска- зывали, то я вам просто напомню и отошлю к примеру.
Есть такая проблема, занимавшая довольно длительное время исследователей животных. Это проблема «эквивалентности стимулов». Самый обыкновенный опыт с образованием навыка и условной связи, если хотите. На что? Ну, в данном случае какая-то связь на появление треугольника. У животного, у высшего животного, воз- никла такая связь: где треугольник — там пища. Надо идти в сторону треугольника и там делать что-то обусловленное. А теперь давайте заменим этот треугольник, с которым мы работали как экспериментаторы, который животное знало по своему предшествующему опыту, другим стимулом и посмотрим, какие стимулы будут эк- вивалентными, а какие — нет. То есть какие стимулы будут вызывать заученную,
задолбленную, зафиксированную реакцию, а какие не будут вызывать? Что будет относится к тому же самому, а что будет дифференцироваться? Потом мы можем идти в дифференцировке как угодно далеко — с очень большой точностью, это пав- ловские известные положения. Ну, вот треугольник. Давайте его разомкнем. Он был из сплошных полос — давайте его сделаем пунктиром. Давайте попробуем дать про- сто три точки. Он был черным — давайте его сделаем белым на темном фоне, а может быть, цветным. Вы понимаете, что значит варьировать стимул? А потом про- ведем серию экспериментов и увидим: обобщение произошло — вот это включено,
а это не включено; а вот с этим животным так произошло — у него вот так про- изошло обобщение. Мы делали этот опыт с крысами, с обезьянами, на разных ви- дах животных, с разным поведением, с разной экологией, с разной базой. Мы по- лучили ответы на эти вопросы об обобщениях. Но нечего и говорить об опытах с человеком, об аналитичности и образности его восприятия, о придаче образу зна- чения, то есть об участии речи, словесных значений.
Значит, надо искать какой-то другой критерий. И тогда, может быть, мы дей- ствительно увидим не отрыв мышления от чувственности, а найдем их отношение,
их переходы, что самое важное, превращение одного в другое. И, может быть, тог- да мы найдем исторический подход к изменению форм мышления, к его исто- рическому и онтогенетическому развитию. И решим вопрос о соотношении жи- вотного ручного мышления — я употребляю термин Павлова — и человеческого,
словесного интеллекта, который функционирует в условиях овладения обществен- но-исторически выработанными понятиями, зафиксированными как значения оп- ределенных слов. Тогда, может быть, найдем и место логике.

334
ЛЕКЦИЯ
35
МЫШЛЕНИЕ
И
РЕ
Ч
Ь
Так давайте все-таки решим вопрос, чем отличается уровень познания, кото- рый мы называем уровнем мышления, от уровня, который мы называем уровнем чувственного познания, уровнем восприятия.
Я хочу поступить следующим образом: я сам выдвину некоторую гипотезу —
вот такой педагогический прием хочу сегодня применить, — а потом мы с вами детально рассмотрим, как этот гипотетический критерий обнаруживает себя по от- ношению к различным конкретным процессам и явлениям, о которых мы что-то знаем более или менее достаточно. Я бы написал две такие формулы, только, това- рищи, примите всю их условность. Это не какие-нибудь символические обозначе- ния, просто я для своего удобства хочу придать какую-то наглядность. Вот, видите ли, когда мы рассматриваем восприятие, то мы находим этот процесс всегда вклю- ченным во взаимодействие воспринимающего субъекта и воспринимаемого объек- та, безразлично, каким бы он ни был. Он должен обладать одним свойством: воз- действовать на те или иные органы чувств, правда? Сразу на многие или на один из них, только воздействовать он должен, правда? И наконец, второе условие — он является объектом нашей активности, этот объект.
Вот в эту систему, как угодно развитую, и укладываются все процессы, кото- рые мы называем взаимодействием. Что бы ни стояло за субъектом, какой бы опыт ни стоял предварительный, который будет преломлять эти воздействия, участвовать в этом взаимодействии. Это может быть опыт индивидуальный. Это может быть опыт видовой. У животных видовой в буквальном смысле, биологический, унаследованный.
Это то, что мы находим как свойственное субъекту. Далее: это может быть еще какой опыт? Видовой в другом значении: общественно-исторический, усвоенный опыт, и,
в третьих, опыт индивидуальный. Есть видовой филогенетический и видовой истори- ческий, то есть усвоенный, тот, которому учится каждое новое последующее поко- ление. Он не записан как готовый, но и не строится на основе индивидуального обобщения. Это опыт поколений, опыт общественной практики, отраженный в язы- ке, в системе понятий, значений, которые усваиваются ребенком в той или другой степени, правда? И естественно, что опыт включается в восприятие.
Но я сейчас изображаю другую схему. Признаться, я ее выдумал только что.
Суть ее заключается вот в чем: если первая сфера познания, уровень познания, ук- ладывается в эту схему процесса взаимодействия «познающий субъект — познавае- мая реальность», то вторая схема оказывается хитрее. Дело все в том, что здесь объектом моего познания выступает мной устанавливаемое взаимодействие, то есть тот или другой процесс, связывающий «объект» и «объект». Первое отношение мож- но назвать «субъектно—объектное» или «объектно—субъектное». А второе? «Объект- но—объектное?» Нет. «Субъектно—объектно—объектное». Теперь попробуем посмот- реть, так ли это и что это значит.
Видите ли, здесь все представляется следующим образом: можно взять изби- тый пример, который я уже где-то использовал. Он очень прост. Речь идет о возмож- ности выйти, благодаря этой схеме, за пределы свойств, непосредственно доступных нашим органам чувств, то есть нашему восприятию. Эта схема, вторая, выводит за эти границы, а первая не выводит за них. Теперь об иллюстрации, о которой я сей- час говорил.
Пороги моей кожно-мышечной чувствительности, как известно, довольно гру- бы и лежат в относительно коротком диапазоне. Практически мне необходимо выйти за пределы этого диапазона, то есть выйти за пределы возможностей, которые мне дают органы моего восприятия, органы чувств. Как я это делаю? Я не могу различить твердость этого материала и этого. Вот я их пощупал: и это твердое, и это твердое.