Файл: Кокин Л.М. В поиске истины.pdf

ЖЕМЧУЖИНА СЛБУРТАЛО

неудач, и, может быть, только один процент составляют уда­ чи...

А к а д ем и к С. Л. СОБОЛЕВ

.13ез труда представляю себе первую встречу Гурама Мусхелишшіли с Элико Оаиашвпли в Сухумском фи­ зико-техническом институте. Покрывая схемами и хи­ мическими формулами «разговорный» лист бумаги, точно так же, как мне, объясняла Элико гостю, что, сооствешіо, происходит в разделительной колонке. II почти так же, как я, с трудом вникал Гурам в не очеиь-то яс­ ный мир превращений, необходимых для разделения

изотопов.

Но поскольку я опоздал к их беседе на восемь лет, мне не удалось, как Гураму, своими глазами увидеть лабораторные колонки, внутри которых наяву шел про­ цесс разделения. К моему приезду колонки сохранились лишь в памяти тех, на чьих идеях они были замешаны, из чьих усилий, озарений и нервов сотворены. Лабора­ торные установки сделали свое дело, их разобрали. А в

111

том, что они сделали свое дело, я убедился, путешествуя накануне разговора с Элико по пятнадцати этажам башни Тбилисского института стабильных изотопов.

Прозрачная, легкая, геометрически точная, институт­ ская башня уходит в небо, как огромный кристалл, украшая собой район тбилисских новостроек Сабуртало. В переводе с грузинского это означает «место, где иг­ рают в мяч». Когда-то сюда приезжали горожане, чтобы на просторе погонять мяч в старинной народной игре «лело». Словно прорвав плотину гор, зажавших его в кольцо, хлынул на простор Сабуртало город — древний и молодой.

Здесь впервые осуществлена идея комплексного производства стабильных изотопов легких и средних элементов.

В то время, когда с Элико познакомился специалист по автоматике Гурам Мусхелишвили, институтская башня — нынешняя жемчужина Сабуртало — если и существовала, то лишь только в мечтах, как туманная и трудно достижимая вершина.

Спустя восемь лет я знакомлюсь с покорителями вер­ шины.

ГОВОРИТ ЭЛИКО.

— Гурам Мусхелишвили сказал тогда, осмотрев установки после первой нашей беседы, что нужно че­ тыре месяца, чтобы оснастить их автоматикой. Идеи принципиально ясны, и, если не встретится непредви­ денных обстоятельств... четырех месяцев достаточно, сказал тогда Гурам. И к сожалению, ошибся. В наше время прикладная наука не испытывает недостатка в идеях, осуществить идею — вот что не просто... В этом мы убедились на собственном опыте, и Гурам вместе с нами. Он сам вам об этом лучше расскажет, вы спросите его, он с удовольствием расскажет, а я постараюсь объ­ яснить суть работы. Если мне, конечно, удастся.

112

Вы, конечно, знаете: элементы в природе встреча­ ются в виде смеси изотопов, эти смеси, кстати, не всегда одинаковы. Кислород воздуха, например, тяжелее кис­ лорода воды. На сколько? Конечно, чуть-чуть. Я на па­ мять боюсь ошибиться, если нужны точные цифры, вы спросите об этом другого Гурама, Тевзадзе, главного инженера, он помнит все, у него объем памяти удиви­ тельный, под стать комплекции. В отличие от его тезки, мы называли его Большим Гурамом, он служил нам не­ редко ходячим справочником. А какие у него, если бы вы знали, руки! Высокий, грузный, он на редкость ловок в работе. Теперь о главном инженере говорят: «Из Большого Гурама получается неплохой организа­ тор». На пуске в Сабуртало в этом все убедились. Ну, а прежде у нас говорили: «У Большого Гурама экспе­ риментальные руки!» Просто удовольствие было смо­ треть, как он работает. Шов, который паял Тевзадзе, не прорвет никакое давление.

А случалось ли, что прорывало? Да, конечно. Экспе­ римент ничего не давал бы, если б ладилось все с на­ чала. Эксперимент бы не был экспериментом. И по­ скольку мы работали с ядовитыми веществами, то наде­ вали противогазы и устраняли утечку. Тут страшен был не только газ, и другое тоже — то, что в воздух ухо­ дил концентрированный изотоп. Еще страшнее, когда процесс в разделительной колонке прерывался, и мы не могли понять почему. Знали только, что на наладку уй­ дет две недели, это знали наверняка, что процесс разде­ ления азота требует двух недель для выхода на режим. Мы с азотом долго возились втроем: Юра Николаев, Гу­ рам Мусхелишвнли и я. В этих случаях Юра мрачнел, как туча, я отчаивалась, а Гурам никогда не терял чувства юмора, и в Гураме было наше спасение.

Юра — человек очень беспокойный, и характер он свой показал, едва появился у нас в институте, еще сту­

дентом. Он приехал к нам делать диплом. Был он ма­ ленький, тоненький, очень юный. Пожилая женщинахимик, которая готовила ему материалы, возмущалась: «Что за мальчик у нас появился, на наше горе? Я ска­ зала ему приходи через час — прибежал через двадцать минут, нет совсем у человека терпения!»

Между прочим, Юрин диплом был потом опублико­ ван в журнале. Как статья. Как известно, это случается

мента, не отличимые по химическим свойствам, часто разнятся друг от друга по весу. Но в чем причина этого? Разгадав «неделимый» атом, обнаружив нейтроны, при­ чину изотопии поняли физики. В атомах изотопов число протонов и электронов одно и то же, отличаются они по числу нейтронов.

И конечно, если бы различия совершенно не отража­ лись на свойствах, разделить изотопы было бы невоз­ можно. Изменения есть, но они столь малы, что иссле­ дователи в недалеком еще прошлом оказывались просто не в состоянии их уловить. Наше дело требует преци­

ГОВОРИТ ГАГУА

Мы с Ираклием Гвердцители начинали с нуля, до­ рогой.

Первая разделительная установка умещалась на ла­ бораторном столе. Работали с бором, элементом, извест­ ным под номером пять в периодической системе. Один из его изотопов — бор-10 — сильно поглощает нейтрон­

114

ное излучение. Он необходим в системе защиты и регу­ лирования ядерных реакторов. Игра стоила свеч: за­ щита из бора-10 в двадцать раз эффективнее свинцовой и в пятьсот раз — защиты из бетона такой же в точности толщины!

Этот самый бор-10 чуть-чуть легче, чем его близ­ нец— бор-11, другой изотоп, и, стало быть, более летуч. Жидкость с бором-10 закипает раньше, хоть вся раз­ ница — одна сотая градуса... Ею мы и решили воспользо­ ваться, а что еще оставалось? Мы придерживались взглядов Гарольда Юри, нобелевского лауреата, извест­ ного работами по разделению изотопов урана. Как бы выпаривая бор-10 из смеси, мы рассчитывали собрать чистый изотоп в виде паров.

И все же эксперименты начались с неудач. Полу­ чался эффект, прямо противоположный ожидаемому, и не удавалось выяснить, в чем дело, почему в парах вместо бора-10 оказывается в изобилии его «близнец». Мы долго ломали голову, ах, дорогой, мы ровно ничего

кость. Оказалось, что «легкий» бор ведет себя, как «тя­ желый», и собирается в жидкости. Это было совершенно необъяснимо, и научный авторитет Гарольда Юри был так велик, что мы много раз проверяли себя, прежде чем окончательно убедились: ошибалась теория, а не мы...

Первые два литра богатого бором-10 соединения по­ слали в Москву, и вскоре мы услышали от Игоря Ва­ сильевича Курчатова, приехавшего к нам в институт: «Все так просто? Давайте побольше!»

И стали давать, дорогой!

За настольпой колонкой последовала колонка двух­ метровой высоты, ее сменила пятиметровая, ту — две­ надцатиметровая. Так, постепенно подрастая, шаг за шагом приближались к будущей установке в Сабуртало,

115

от пробирочных опытов к производству. Колонка в Сабуртало поднялась на шестьдесят метров, но все ее узлы до единого были полностью отработаны в лаборатории сухумского института. Результат? Сразу после монтажа, без единого срыва, установка вышла, как говорят спе­ циалисты, на режим.

Сейчас об этом несложно рассказывать. Шаг за ша­ гом, как по ступенькам... Этаж, еще этаж и еще. На са­ мом деле, если это и была лестница, то вовсе не такая прямая, как в пятпадцатиэтажном здании нынешнего института. И уж во всяком случае исследователи подни­ мались не на скоростном лифте!

ГОВОРИТ ІО. В. НИКОЛАЕВ

— Я учился в Московском инженерно-физическом, и, когда мне предложили делать дипломную работу в Сухуми, первое, что пришло мне в голову,— что скры­ вать! — было Черное море.

А потом я работал в километре от пляжа, но к морю было некогда бегать. И это почему-то не огорчало. По­ тому, вероятно, что в нашей лаборатории всем было некогда. Время — единственное, чего нам всегда не хва­ тало.

Фактор времени в научных исследованиях трудно преувеличить. Когда вы беретесь за актуальную тему, знайте: кто-то еще, в другом или в других институтах, у нас или за рубежом, вероятно, задумался над той же проблемой. Развитие техники выдвигает одни и те же задачи повсюду. Обычно исследователь стоит перед вы­ бором: какой из возможных путей предпочесть, и выби­ рает не всегда единственный, не в любых условиях лучший. Стоит промедлить, затянуть работу — и неви­ димый соперник уйдет далеко. Как на соревнованиях по бегу, каждый стремится к финишу по своей дорожке.

116

Если силы равны, решают доли секунды. Но победи­ тель — всегда один, только один бегун рвет ленточку грудью. Все знают, кто изобрел телефон. А через пол­ часа после Белла в бюро патентов с тем же самым изо­ бретением обратился другой человек, фамилию которого мало кто помнит. Я забыл, например. Вы тоже?

Не поймите меня превратно. Дело вовсе не в славе. Если метод внедрен в производство, никто не станет пе­ рекраивать заводы только по той причине, что вы пред­ ложите другое решение, может быть, даже ничуть не хуже. Вы опоздали на свой поезд, вся работа пошла на­ смарку.

Поспешай! Древние, они не были глупцами, когда говорили, что промедление смерти подобно.

ГОВОРИТ ГУРАМ МУСХЕЛИШВИЛИ

— Это верно, я сказал тогда Элико: четырех месяцев на автоматику будет достаточно. И ошибся... почти на порядок! Все казалось не очень сложно, несмотря па мудреное наименование: система стабилизирующей автоматики. Технологи задают параметры процесса — система автоматики их поддерживает, в этом ее назна­

чение.

«Автоматчики» получали задание и уезжали делать приборы к себе в Тбилиси: мы работали тогда в инсти­ туте электроники. На бумаге все получалось нормально, и приборы наши, собранные без единой лампы, целиком на полупроводниках, выглядели как игрушки... Пока мы не возвращались с ними в Сухуми. И тут выяснялось: технологи тоже не сидели сложа руки — изменили пара­ метры. Или мы чего-нибудь не доглядели. Или, кажется, все в порядке: установим прибор, он работает. Наладим ого окончательно, займемся другим. А прибор вдруг на­ чинает сбиваться, по причине, которая никому и в го­

117

лову не приходила. Слишком малые потоки жидкостей требовалось регулировать. Буквально капли в минуту.

Мы держались строгого распорядка: работа с утра до позднего вечера, с перерывами на обед и кино, неза­ висимо от того, какую картину крутят. Особенно везло мультфильму под названием «Кто сказал «мяу»». Его мы смотрели раз по пять.

В самом интересном месте нередко кому-нибудь шеп­ нут на ухо: что-то у вас там неладно, барахлит уста­ новка. Человек вскакивает, вылетает из зала, а за ним бегут остальные и, встречаясь возле установки, убеж­ даются (к сожалению, не всегда), что их попросту разы­ грали. И хотя каждый заранее догадывался, что над ним скорее всего подшутили, усидеть в зале никто не мог: а вдруг там действительно что-то случилось.

Летом, если ежедневная «киноразрядка» не помо­ гала и выход из очередного тупика не брезжил, махнув на все рукой, мы сбегали на пляж;. Но и тут, как волна, нас настигала работа. После часа безмятежного пляж­ ного блаженства, вооружась палочкой, кто-нибудь обяза­ тельно принимался рисовать на прибрежном песочке блок-схему или кривую регулирования, а остальные под­ ползали на животах и, укладываясь вокруг рисунка эта­ кими лепестками — головы вместе, а ноги врозь,— при­ ступали к обсуждению. Среди наших приборов есть та­ кие, которые были «построены» на песке...

Я так думаю: нас заразил Гвердцители. Он крутой человек. И в работе — как бы выразиться поточнее — не­ истов. Видно, нас он тоже сделал такими, просто потому, что иначе с ним невозможно работать.

Но однажды он прогнал нас с азотной колонки, при­ шел и всех выгнал, до одного. Две недели перед этим мы бились с наладкой, ночей не спали, но никак не могли попасть на режим после очередной остановки. И тогда Гвердцители пришел и сказал: «Отдыхайте три дня».

118

И опечатал двери. На глазах у Юры Николаева были слезы.

Не берусь утверждать, что невозможно работать иначе. Но мы были увлечены, и жалеть нам об этом нет причин.

ГОВОРИТ ГУРЛМ ТЕВЗЛДЗЕ — «БОЛЬШОЙ» ГУРАМ

— Я вам прямо скажу, чем меня подкупил Гвердцптели, когда следом за Юрой Николаевым я приехал к нему в лабораторию делать диплом. Доверием. Что умеет студент? Не очень-то много. Но у нас — теперь я имею право говорить: у нас! — не принято опекать, во­ дить за руку или прятать от студента дорогие приборы. Гвердцители сказал: вот задача, которая нас интере­ сует. Вот литература, приборы. Разбирайтесь. Мерьте. Исследуйте. Нам важен ответ, мы хотим знать, как пой­ дет разделение изотопов неона в масс-диффузионной колонке с высокомолекулярной жидкостью.

И я стал разбираться, и мерить, и добиваться ответа. При такой постановке задачи разве можно не сделать всего, на что ты только способен... и даже немножко

больше?!.

Гвердцители — волевой человек. Когда решение най­ дено, он добьется его выполнения, чего бы это ни стоило. Но пока решения нет, каждая конструкция, каждая идея в деталях обсуждается, всеми вместе. В его малень­ кой комнатке — большая доска. Перед этой доской все равны — и студенты, н опытные исследователи. Были бы

только свежие мысли!

В этой комнатке накануне защиты было принято об­ суждать работы дипломников. Кто выдерживал «гене­ ральную репетицию» в лаборатории, мог не беспокоиться о дальнейшем.

119