Файл: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений по специальности Социальная работа.doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 27.04.2024
Просмотров: 394
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
СОДЕРЖАНИЕ
ЧАСТЬ 1. ОБЩИЕ ВОПРОСЫ СОЦИАЛЬНОЙ МЕДИЦИНЫ
ГЛАВА 1. ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ И ЗАДАЧИ СОЦИАЛЬНОЙ МЕДИЦИНЫ
ГЛАВА 2. ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ СОЦИАЛЬНОЙ МЕДИЦИНЫ
ГЛАВА 3. ЗДОРОВЬЕ, БОЛЕЗНЬ, ПРЕДБОЛЕЗНЬ, ПРОФИЛАКТИКА
ГЛАВА 4. ОБЩЕСТВЕННОЕ И ИНДИВИДУАЛЬНОЕ ЗДОРОВЬЕ
ГЛАВА 5. ЗДОРОВЬЕ И ОБРАЗ ЖИЗНИ
ГЛАВА 7. ЗДОРОВЬЕ И НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ
ГЛАВА 8. ОРГАНИЗАЦИЯ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ
ЧАСТЬ 11. СОДЕРЖАНИЕ И МЕТОДИКА МЕДИКО-СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ
ГЛАВА 9. МЕДИЦИКО-СОЦИАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ
ГЛАВА 10. МЕДИКО-СОЦИАЛЬНАЯ ЭКСПЕРТИЗА И РЕАБИЛИТАЦИЯ
ЧАСТЬ Ш. ЧАСТНЫЕ ВОПРОСЫ МЕДИКО-СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ
ГЛАВА 11. МЕДИКО-СОЦИАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ БОЛЬНЫМ СЕРДЕЧНО-СОСУДИСТЫМИ ЗАБОЛЕВАНИЯМИ
ГЛАВА 12. МЕДИКО-СОЦИАЛЬНАЯ РАБОТА С ТРАВМАТОЛОГИЧЕСКИМИ БОЛЬНЫМИ
ГЛАВА 13. МЕДИКО-СОЦИАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ БОЛЬНЫМ ПСИХИАТРИЧЕСКОГО ПРОФИЛЯ
ГЛАВА 14. МЕДИКО-СОЦИАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ БОЛЬНЫМ ТУБЕРКУЛЕЗОМ
ГЛАВА 15. МЕДИКО-СОЦИАЛЬНАЯ РАБОТА С БОЛЬНЫМИ ОНКОЛОГИЧЕСКОГО ПРОФИЛЯ
ГЛАВА 16. МЕДИКО-СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИНКУРАБЕЛЬНЫХ БОЛЬНЫХ (Артюнина Г.П., Алексеева А.Ю.)
ЧАСТЬ 1У. НЕОТЛОЖНАЯ МЕДИЦИНСКАЯ ПОМОЩЬ И УХОД ЗА БОЛЬНЫМИ НА ДОМУ
ГЛАВА 18. ДОВРАЧЕБНАЯ НЕОТЛОЖНАЯ МЕДИЦИНСКАЯ ПОМОЩЬ
психотерапии в хосписе - терапии собой, терапии присутствием. Еще Парацельс предсказал, что «придет время, и врач сам станет лекарством для больного».
Итак, все изложенное говорит о важности создания комфортной социальной среды хосписа, в которую включаются и аспект партнерских взаимоотношений с пациентом, и создание единой команды персонала и родственников, ухаживающей за больным, и максимальный комфорт для пациента, не ограниченный ни режимом, ни каким-то давлением.
Профессиональные качества социального работника в паллиативной медицине. Способность интуитивно понимать каждого пациента как личность, принимать его переживания, проникать в глубины ощущений и чувств, различая при этом эмоциональные оттенки, распознавать корни тех или иных форм и способов поведения - составляет сущность комплекса наук о человеке - антропологии. Антропологический подход в оказании помощи инкурабельным больным и их семьям является основополагающими в профессиональной характеристике личности социального работника.
Личность социального работника в аспекте профессиональной деятельности рассматривается как один из серьезных факторов достижения успеха в решении вопросов организации, управления и внедрения спектра социальных услуг «обреченным» больным и их ближайшему окружению в системе паллиативной медицины и ухода.
Важными характеристиками социального работника является гуманистический потенциал, положительное отношение, высокая положительная самооценка, легкость выражения эмоций, эмоциональная открытость и теплота, эмоциональная устойчивость, стенический характер эмоциональных переживаний, отсутствие тревожности, как личностной черты, толерантность к фрустрации, не агрессивное, необвинительное поведение в конфликтных ситуациях, эмпатичность, высокая степень личностной социальной ответственности.
Основополагающие моменты паллиативного ухода, такие как всесторонняя поддержка и помощь больному и его ближайшему окружению, отражают основные идеи интегративной антропологии. Интегративная антропология в паллиативной медицине в определенной мере восполняет существующую разобщенность медицины, социальной работы, психологии, права. Современной целью интегративной антропологии в паллиативной медицине является обеспечение психобиологическим знанием психологов, социальных работников, терапевтов, социологов, юристов, медиков.
Таким образом, интегративный подход – теоретическая основа социальной работы в хосписе.
Перед тем, кто работает с безнадежно больными стоит много этических вопросов, одним из которых является правда диагноза и прогноза. В России, зачастую, не говорят больному об онкологическом диагнозе, и это создает в обществе ореол фатальности над онкологическими больными.
Видимо, преодолеть отчуждение между сознанием такого больного и врачом можно лишь при одном условии: обсуждать с ним прямо тайну смерти и тем самым сказать правду. Именно по такому пути пошла С.Сандерс, впервые для себя решив не скрывать правду от своего пациента. Только так она помогла ему преодолеть одиночество, примириться со своей участью.
Концепция «Ложь во спасения», хотя и не обрела статуса правовой нормы в Советском Союзе, но воспринимается едва ли не как официальная установка. Приведем характерные выдержки из книги «Деонтология в практике терапевта» Лещинского Л.А.: « По-видимому, при одних заболеваниях больной не должен знать ничего, при других ему сообщается лишь, кое-что, наконец, при третьих его посвящают во все. Диагноз рака внутренних органов, других злокачественных опухолей сообщать больному отечественная клиническая традиция не рекомендует. Такая позиция в отечественной медицине диктуется соображениями гуманизма» (26;373). Иными словами, мы имеем дело с отчетливо выраженной патерналистской установкой, в рамках которой - и это следует специально отметить - вопрос о том, что является благом для пациента, решается не им самим, а врачом.
Еще одна цитата. «В Советской и вообще в отечественной клинике этот вопрос - об информации больного о вероятной смерти - традиционно и однозначно решался и решается отрицательно» (40;373). В качестве довода приводится то, что «горькая правда», палаческая, жестокое действие, отнимающее у больного последнюю надежду и отравляющие остаток его жизни. Врачи обосновывают свою позицию хорошо известными доводами - щадить психику больного, который, узнав о роковом диагнозе, может в исключительных случаях даже решиться на самоубийство. Действительно аргументы серьезны. И примеров таких достаточно много.
Другой причиной принципа «ложь во спасение» частично может считаться то, что мы не умеем сообщать плохие новости. Что можно сказать умирающему? Кто имеет право сказать ему правду? И, наконец, как сообщить плохие новости? Эти этические вопросы решены в хосписах.
Специалисты в хосписах подчеркивают, что весь период терминального состояния у пациентов проходит на фоне мыслей о смерти, и именно это придает особую трагическую окраску тяжелейшим физическим и психическим страданиям умирающих больных. Такова психологическая реальность, с которой имеет дело врач, когда решает дилемму - говорить или не говорить правду.
В 1993 году вступил в силу Закон «Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан». С его принятием врачи утратили монополию на право распоряжаться информацией о диагнозе и прогнозе заболевания безотносительно с желанием пациентов. Так, согласно ст. 31 «Основ», «каждый гражданин имеет право в доступной для него форме получить имеющуюся информацию о состоянии своего здоровья, включая сведения о результатах обследования, наличии заболевания, его диагнозе и прогнозе, методах лечения, связанном с ними риске, возможных вариантах медицинского вмешательства, их последствиях и результатах проведенного лечения». Как видим, теперь наше законодательство, как это принято и в соответствующих международных документах, отстаивает право пациента на информацию.
Практика хосписов вообще внесла серьезные коррективы в ценностные ориентиры профессиональной врачебной этики. Безнравственность, не гуманность лишение всех обреченных больных информации о том, что их ожидает, сначала была этически осмыслена в хосписах, а затем спустя десять - двадцать лет, право пациента на информацию стала универсальной ценностью современной профессиональной этики врачей. Так, по данным американских опросов, если в 1961 году 88 % врачей не сообщали пациенту больному раком, его диагноз, то в 1979 году уже 98 % придерживались противоположной позиции. Правда, нужна умирающему, чтобы вовремя распорядиться наследством, юридически оформить фактически существующий брак, уничтожить документы или письма и т.п.
Таким образом, сам пациент должен решать: желает ли он знать о своем диагнозе и даже о безнадежном прогнозе. В хосписах ни кому не навязывают правду о неизбежности скорой смерти, но в тоже время откровенно обсуждают эту тему с теми, кто готов и кто этого хочет. Опыт хосписов, прежде всего, отрицает «святую ложь» как костный обычай, игнорирующий индивидуальный, личностный подход.
Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 года рассматривает право на жизнь как неотъемлемое право каждого человека. Российское законодательство впервые провозгласило право на жизнь в Декларации прав и свобод человека и гражданина в 1991 году.
Право на жизнь имеет несколько аспектов, в т.ч. право сохранения жизни (индивидуальности) и право на распоряжение жизнью, которое проявляется, как возможность решать вопрос о прекращение жизни.
Человек может преждевременно прекратить свою жизнь самоубийством. По данным Всемирной организации здравоохранения в мире ежегодно совершается более 500 тыс. самоубийств и примерно 7 млн. попыток.
«Морской устав» Петра 1 1720 года постановил, «что кто захочет сам себя убить и его в том застанут: того повесить на райе; а еже ли кто сам себя уже убьет: тот и мертвый за ноги повешен быть имеет». А "Уложение о наказаниях" 1845 года лишило самоубийцу христианского погребения. Понятно, что самоубийство не может, конечно, пропагандироваться и поощряться, но в тоже время и не должно иметь отрицательных последствий со стороны государства к родственникам умершего, а при неудачной попытки - к самому потерпевшему.
Суицидальный риск наиболее тесно связан с уровнем депрессивной симптоматики. Увеличивают риск самоубийств, следующие факторы, которые присущи инкурабельным больным: депрессия; фаза болезни, при которой больные психически и эмоционально травмированы; плохо контролируемая боль; чувство изоляции и заброшенности семьей; плохой прогноз; поздние стадии заболевания.
Гнездилов А.В. в 1995 году выявил суицидальные мысли у 80 % курируемых им онкологических больных.
Таким образом, с одной стороны по закону человек имеет право распоряжаться своей жизнью, с другой самоубийство во все времена не поощрялось. В основе суицида и суицидального поведения почти всегда лежит отчаяние и безверие в помощь. Успех паллиативного лечения может существенно снизить актуальность суицида для пациента/семьи. В этом смысле хоспис выступает с принципом нравственности, которую должно воспитывать общество.
Термин «эвтаназия» произошел от греческих слов: «eu» - благой, хороший, и «thananos» - смерть. Ф. Бэкон (1561-1626) понимал под эвтаназией легкую, безболезненную, даже счастливую смерть. Он писал: «Если бы врачи хотели быть верными своему долгу и чувству гуманности, они должны были бы увеличить свои познания в медицине и в то же время приложить все старания к тому, чтобы облегчить уход из жизни тому, в ком ещё не угасло дыхание».
В наше время рассматриваемый термин используется не только в бэконовском, но и в ряде других значений. Так, в «Энциклопедии биоэтики» выделяют четыре значения: 1)ускорение смерти тех, кто переживает тяжелые страдания; 2) прекращение жизни лишних людей; 3)
забота об умирающих, (это и есть изначальное бэконовское значение, в наше время неупотребляемое); 4) представление человеку возможности умереть.
Термин «эвтаназия» требует детализации, поскольку отражает различные формы этого явления. Различают разные формы эвтаназии.
Пассивная эвтаназия («метод отложенного шприца») выражается в том, что прекращается оказание направленной на продление жизни медицинской помощи, что ускоряет наступление естественной смерти (либо она вообще не оказывается). Это на практике достаточно часто встречается и у нас в стране.
Чаще всего, когда говорят об эвтаназии, имеют в виду активную. Активная эвтаназия («метод наполненного шприца») – это преднамеренное вмешательство с целью прервать жизнь пациента, например, путем введения умирающему каких-либо лекарственных или иных средств, либо других действий, влекущих за собой быстрое безболезненное наступление смерти.
Добровольная эвтаназия - это эвтаназия, осуществляемая по настойчивой просьбе самого больного, находящегося в ясном сознании и объективно информированного о своем состоянии, причем признаки преходящей депрессии отсутствуют.
Недобровольная эвтаназия – это эвтаназия, когда просьбы («информированного согласия») пациента о прекращении его жизни нет.
В клиническом плане речь идет, прежде всего, о неизлечимых больных, находящихся в бессознательном состоянии.
Выделяют также прямую и косвенную эвтаназию. Здесь речь идет исключительно о различии целей действий медработников: хотели ли врач, медсестра причинить смерть своему пациенту, находящемуся в терминальном состоянии (прямая эвтаназия) или они проводили, например, обезболивание в соответствии с клиническими стандартами, однако косвенно это привело к сокращению жизни пациента.
В1984 году Верховный суд Голландии на основе результатов работы правительственных и парламентских комиссий сформировал правила, соблюдая которые, врачи освобождаются от уголовной ответственности за проведения эвтаназии и ассистированного самоубийства, хотя в Уголовном Кодексе соответствующая запретительная статья остается. Обновленная редакция этих правил появилась в 1992 году.
Три обстоятельства рассматриваются в качестве обязательных для оправдания эвтаназического действия врача: 1) наличие добровольного запроса пациента на основе полной информированности о последствиях; 2) факт непереносимого страдания; 3) отсутствие альтернативных возможностей оказания помощи.
Итак, все изложенное говорит о важности создания комфортной социальной среды хосписа, в которую включаются и аспект партнерских взаимоотношений с пациентом, и создание единой команды персонала и родственников, ухаживающей за больным, и максимальный комфорт для пациента, не ограниченный ни режимом, ни каким-то давлением.
Профессиональные качества социального работника в паллиативной медицине. Способность интуитивно понимать каждого пациента как личность, принимать его переживания, проникать в глубины ощущений и чувств, различая при этом эмоциональные оттенки, распознавать корни тех или иных форм и способов поведения - составляет сущность комплекса наук о человеке - антропологии. Антропологический подход в оказании помощи инкурабельным больным и их семьям является основополагающими в профессиональной характеристике личности социального работника.
Личность социального работника в аспекте профессиональной деятельности рассматривается как один из серьезных факторов достижения успеха в решении вопросов организации, управления и внедрения спектра социальных услуг «обреченным» больным и их ближайшему окружению в системе паллиативной медицины и ухода.
Важными характеристиками социального работника является гуманистический потенциал, положительное отношение, высокая положительная самооценка, легкость выражения эмоций, эмоциональная открытость и теплота, эмоциональная устойчивость, стенический характер эмоциональных переживаний, отсутствие тревожности, как личностной черты, толерантность к фрустрации, не агрессивное, необвинительное поведение в конфликтных ситуациях, эмпатичность, высокая степень личностной социальной ответственности.
Основополагающие моменты паллиативного ухода, такие как всесторонняя поддержка и помощь больному и его ближайшему окружению, отражают основные идеи интегративной антропологии. Интегративная антропология в паллиативной медицине в определенной мере восполняет существующую разобщенность медицины, социальной работы, психологии, права. Современной целью интегративной антропологии в паллиативной медицине является обеспечение психобиологическим знанием психологов, социальных работников, терапевтов, социологов, юристов, медиков.
Таким образом, интегративный подход – теоретическая основа социальной работы в хосписе.
Право личности на правдивое информирование о диагнозе и прогнозе
Перед тем, кто работает с безнадежно больными стоит много этических вопросов, одним из которых является правда диагноза и прогноза. В России, зачастую, не говорят больному об онкологическом диагнозе, и это создает в обществе ореол фатальности над онкологическими больными.
Видимо, преодолеть отчуждение между сознанием такого больного и врачом можно лишь при одном условии: обсуждать с ним прямо тайну смерти и тем самым сказать правду. Именно по такому пути пошла С.Сандерс, впервые для себя решив не скрывать правду от своего пациента. Только так она помогла ему преодолеть одиночество, примириться со своей участью.
Концепция «Ложь во спасения», хотя и не обрела статуса правовой нормы в Советском Союзе, но воспринимается едва ли не как официальная установка. Приведем характерные выдержки из книги «Деонтология в практике терапевта» Лещинского Л.А.: « По-видимому, при одних заболеваниях больной не должен знать ничего, при других ему сообщается лишь, кое-что, наконец, при третьих его посвящают во все. Диагноз рака внутренних органов, других злокачественных опухолей сообщать больному отечественная клиническая традиция не рекомендует. Такая позиция в отечественной медицине диктуется соображениями гуманизма» (26;373). Иными словами, мы имеем дело с отчетливо выраженной патерналистской установкой, в рамках которой - и это следует специально отметить - вопрос о том, что является благом для пациента, решается не им самим, а врачом.
Еще одна цитата. «В Советской и вообще в отечественной клинике этот вопрос - об информации больного о вероятной смерти - традиционно и однозначно решался и решается отрицательно» (40;373). В качестве довода приводится то, что «горькая правда», палаческая, жестокое действие, отнимающее у больного последнюю надежду и отравляющие остаток его жизни. Врачи обосновывают свою позицию хорошо известными доводами - щадить психику больного, который, узнав о роковом диагнозе, может в исключительных случаях даже решиться на самоубийство. Действительно аргументы серьезны. И примеров таких достаточно много.
Другой причиной принципа «ложь во спасение» частично может считаться то, что мы не умеем сообщать плохие новости. Что можно сказать умирающему? Кто имеет право сказать ему правду? И, наконец, как сообщить плохие новости? Эти этические вопросы решены в хосписах.
Специалисты в хосписах подчеркивают, что весь период терминального состояния у пациентов проходит на фоне мыслей о смерти, и именно это придает особую трагическую окраску тяжелейшим физическим и психическим страданиям умирающих больных. Такова психологическая реальность, с которой имеет дело врач, когда решает дилемму - говорить или не говорить правду.
В 1993 году вступил в силу Закон «Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан». С его принятием врачи утратили монополию на право распоряжаться информацией о диагнозе и прогнозе заболевания безотносительно с желанием пациентов. Так, согласно ст. 31 «Основ», «каждый гражданин имеет право в доступной для него форме получить имеющуюся информацию о состоянии своего здоровья, включая сведения о результатах обследования, наличии заболевания, его диагнозе и прогнозе, методах лечения, связанном с ними риске, возможных вариантах медицинского вмешательства, их последствиях и результатах проведенного лечения». Как видим, теперь наше законодательство, как это принято и в соответствующих международных документах, отстаивает право пациента на информацию.
Практика хосписов вообще внесла серьезные коррективы в ценностные ориентиры профессиональной врачебной этики. Безнравственность, не гуманность лишение всех обреченных больных информации о том, что их ожидает, сначала была этически осмыслена в хосписах, а затем спустя десять - двадцать лет, право пациента на информацию стала универсальной ценностью современной профессиональной этики врачей. Так, по данным американских опросов, если в 1961 году 88 % врачей не сообщали пациенту больному раком, его диагноз, то в 1979 году уже 98 % придерживались противоположной позиции. Правда, нужна умирающему, чтобы вовремя распорядиться наследством, юридически оформить фактически существующий брак, уничтожить документы или письма и т.п.
Таким образом, сам пациент должен решать: желает ли он знать о своем диагнозе и даже о безнадежном прогнозе. В хосписах ни кому не навязывают правду о неизбежности скорой смерти, но в тоже время откровенно обсуждают эту тему с теми, кто готов и кто этого хочет. Опыт хосписов, прежде всего, отрицает «святую ложь» как костный обычай, игнорирующий индивидуальный, личностный подход.
Проблема суицида среди инкурабельных больных и их родственников
Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 года рассматривает право на жизнь как неотъемлемое право каждого человека. Российское законодательство впервые провозгласило право на жизнь в Декларации прав и свобод человека и гражданина в 1991 году.
Право на жизнь имеет несколько аспектов, в т.ч. право сохранения жизни (индивидуальности) и право на распоряжение жизнью, которое проявляется, как возможность решать вопрос о прекращение жизни.
Человек может преждевременно прекратить свою жизнь самоубийством. По данным Всемирной организации здравоохранения в мире ежегодно совершается более 500 тыс. самоубийств и примерно 7 млн. попыток.
«Морской устав» Петра 1 1720 года постановил, «что кто захочет сам себя убить и его в том застанут: того повесить на райе; а еже ли кто сам себя уже убьет: тот и мертвый за ноги повешен быть имеет». А "Уложение о наказаниях" 1845 года лишило самоубийцу христианского погребения. Понятно, что самоубийство не может, конечно, пропагандироваться и поощряться, но в тоже время и не должно иметь отрицательных последствий со стороны государства к родственникам умершего, а при неудачной попытки - к самому потерпевшему.
Суицидальный риск наиболее тесно связан с уровнем депрессивной симптоматики. Увеличивают риск самоубийств, следующие факторы, которые присущи инкурабельным больным: депрессия; фаза болезни, при которой больные психически и эмоционально травмированы; плохо контролируемая боль; чувство изоляции и заброшенности семьей; плохой прогноз; поздние стадии заболевания.
Гнездилов А.В. в 1995 году выявил суицидальные мысли у 80 % курируемых им онкологических больных.
Таким образом, с одной стороны по закону человек имеет право распоряжаться своей жизнью, с другой самоубийство во все времена не поощрялось. В основе суицида и суицидального поведения почти всегда лежит отчаяние и безверие в помощь. Успех паллиативного лечения может существенно снизить актуальность суицида для пациента/семьи. В этом смысле хоспис выступает с принципом нравственности, которую должно воспитывать общество.
Социальные и правовые аспекты эвтаназии в России и за рубежом
Термин «эвтаназия» произошел от греческих слов: «eu» - благой, хороший, и «thananos» - смерть. Ф. Бэкон (1561-1626) понимал под эвтаназией легкую, безболезненную, даже счастливую смерть. Он писал: «Если бы врачи хотели быть верными своему долгу и чувству гуманности, они должны были бы увеличить свои познания в медицине и в то же время приложить все старания к тому, чтобы облегчить уход из жизни тому, в ком ещё не угасло дыхание».
В наше время рассматриваемый термин используется не только в бэконовском, но и в ряде других значений. Так, в «Энциклопедии биоэтики» выделяют четыре значения: 1)ускорение смерти тех, кто переживает тяжелые страдания; 2) прекращение жизни лишних людей; 3)
забота об умирающих, (это и есть изначальное бэконовское значение, в наше время неупотребляемое); 4) представление человеку возможности умереть.
Термин «эвтаназия» требует детализации, поскольку отражает различные формы этого явления. Различают разные формы эвтаназии.
Пассивная эвтаназия («метод отложенного шприца») выражается в том, что прекращается оказание направленной на продление жизни медицинской помощи, что ускоряет наступление естественной смерти (либо она вообще не оказывается). Это на практике достаточно часто встречается и у нас в стране.
Чаще всего, когда говорят об эвтаназии, имеют в виду активную. Активная эвтаназия («метод наполненного шприца») – это преднамеренное вмешательство с целью прервать жизнь пациента, например, путем введения умирающему каких-либо лекарственных или иных средств, либо других действий, влекущих за собой быстрое безболезненное наступление смерти.
Добровольная эвтаназия - это эвтаназия, осуществляемая по настойчивой просьбе самого больного, находящегося в ясном сознании и объективно информированного о своем состоянии, причем признаки преходящей депрессии отсутствуют.
Недобровольная эвтаназия – это эвтаназия, когда просьбы («информированного согласия») пациента о прекращении его жизни нет.
В клиническом плане речь идет, прежде всего, о неизлечимых больных, находящихся в бессознательном состоянии.
Выделяют также прямую и косвенную эвтаназию. Здесь речь идет исключительно о различии целей действий медработников: хотели ли врач, медсестра причинить смерть своему пациенту, находящемуся в терминальном состоянии (прямая эвтаназия) или они проводили, например, обезболивание в соответствии с клиническими стандартами, однако косвенно это привело к сокращению жизни пациента.
В1984 году Верховный суд Голландии на основе результатов работы правительственных и парламентских комиссий сформировал правила, соблюдая которые, врачи освобождаются от уголовной ответственности за проведения эвтаназии и ассистированного самоубийства, хотя в Уголовном Кодексе соответствующая запретительная статья остается. Обновленная редакция этих правил появилась в 1992 году.
Три обстоятельства рассматриваются в качестве обязательных для оправдания эвтаназического действия врача: 1) наличие добровольного запроса пациента на основе полной информированности о последствиях; 2) факт непереносимого страдания; 3) отсутствие альтернативных возможностей оказания помощи.
