ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 26.04.2024
Просмотров: 409
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
СОДЕРЖАНИЕ
Определение философии. Философия и мировоззрение
Полисемия концепта «наука» и многообразие его определений.
по дисциплине «История и философия науки»
Определение ключевых эпистемологических категорий
Типология знания. Эпистемологическая специфика науки
Онтология бытия и онтология реальности
Что такое сознания и как оно существует?
ГОУ ВПО «ДОНЕЦКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
ОНТОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФИИ И НАУКИ
Альтернативы реальности: множественные и возможные миры
ГОУ ВПО «ДОНЕЦКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
Доклассическая наука: античность
Доклассическая наука: Средневековье
Рождение классической науки (вторая половина XVI –XVII вв.)
Эволюция классической науки (XVIII – конец XIX вв.)
Рост научного знания и концепт «научная революция»
Причины и типология научных революций
Изменение научной картины мира в результате научных революций
3.
В научной практике очень широко применяется гипотетико-дедуктив- ный метод, который может претендовать и на статус эмпирического способа познания. Его схема: 1) из гипотезы (чаще – их совокупности, образующей систему) дедуцируются следствия; 2) эмпирическим путем следствия про- веряются. Если следствия не подтверждаются, гипотеза признается некор- ректной, хотя ошибки могут быть допущены во время опыта или логико- математической обработки данных. Положительный результат проверок является маркером правдоподобия выдвинутого предположения. Однако под- тверждение изолированной гипотезы лишь первый шаг к построению теории. Необходим массив взаимосвязанных гипотез, представляющих собой иерар- хическую систему. По мере удаления от эмпирического базиса степень абстрактности гипотез увеличивается. В процессе работы с системой гипотез требуется привлечения других методов – формализации, идеализации, определения, классификации и т. д.
Широкое использование гипотетических умозаключений приписывается Сократу, они часто применяются в диалогах его великого ученика. Правда, опровержение следствий, дедуктивно выводимых из гипотез, Платон осу- ществляет с помощью апелляций к надежному теоретическому знанию. Не знавшая эксперимента античная эпистемология, создала первичный вариант метода, который и сейчас успешно применяется в философии. Н. Мулуд удачно назвал его эйдетически-дедуктивным. Такой метод исходит из отождествления аксиоматики с замкнутой системой достоверно-самоочевид- ных высказываний, из которых дедуктивно вытекают все истины. Нередко, в результате такой процедуры, теряется взаимосвязь между системами симво- лов и структурами объектов, а понятие истины оказывается оторванным от эмпирической науки.
Эффективность использования гипотетико-дедуктивного метода была продемонстрирована Г. Галилеем и И. Ньютоном. Победа экспериментально- го естествознания и критика индуктивной модели научного открытия в XIX в., способствовало тому, что этот метод занял лидирующее положение в естествознании. Все больше ученых и философов склонялись к мысли, что индуктивное обобщение является гипотезой, подлежащей проверке.
Гипотетико-дедуктивный метод генерирует новые знания, выполняет эвристическую функцию, способствует рождению революционных научных идей и формированию научных теорий. Пролиферация гипотез требует новых экспериментов и формализмов. Возрастает необходимость их упоря- дочивания. «В связи с этим уточняется и сама логическая структура системы гипотез: вводятся новые теоретические термины о ненаблюдаемых объектах, открываются новые законы. В результате растет и теоретическая зрелость соответствующей науки»
4. Так метод расширяется до гипотетико-дедуктив- ной модели научного познания. Иногда ее рассматривают как вариант аксиоматической модели.
Если отождествлять научную рациональность с простотой, выводи- мостью, очевидностью, логичностью, гипотетичностью и наличием экспе- риментальных проверок, то гипотетико-дедуктивная модель – эталон рациональной организованности знания. Но эталон критикуемый. В струк- турализме данный метод критикуется за недостаточное внимание, уделяемое опосредующим структурам научного знания, которое одновременно является и объективным и символическим. Н. Мулуду адекватным видится струк- турно-аксиоматический метод, «сочетающий противоположные полюса рациональности: формальное и опытное, анализ построения высказываний и анализ строения реальности». Такой метод позволяет «рассматривать про- цесс взаимообусловленности формирования формальных и эмпирических закономерностей»1.
Появление сравнительно-исторического метода связано с имплемен- тацией в научное сознание принципа историзма. Данный метод ориентирован на обнаружение общего и специфического в генетически и исторически род- ственных объектах. Он позволяет, путем сравнения, проследить их эволю- цию, зафиксировать знаковые изменения, определить тенденции развития. Используется в астрономии, геологии, палеонтологии, лингвистике, социо- логии, антропологии, этнографии, религиоведении. Изучая эволюцию объек- тов живой и неживой природы, ученый не в состоянии представить себе картину прошлого в полном объеме. Обнаружение у объектов, благодаря следам, косвенным свидетельствам, некоторых сходных атрибутов – не есть гарантия полноты данных. В рамках исторического метода неизбежно абстрагирование, конструирование идеализированных объектов, схематиза- ция прошлого, которое реконструируется. С помощью этого метода, отме- чает А. П. Огурцов, определяется, наряду с принятием и применением, значимость научной теории, как «отношения к определенной системе ценностей, осуществляемых посредством поддержки интересов, разделяемых приверженцами данных ценностей»2.
Обнаружить чисто логические методы весьма проблематично. Тем не менее, их можно условно рассматривать в качестве автономных. Дадим некоторым из них краткую характеристику.
Прежде чем обратиться к индукции, уделим внимание ее условному ло- гическому «антиподу» – дедукции, царствующей в логике со времен Аристо- теля и до зарождения экспериментальной науки. Дедукции мы уже касались при рассмотрении гипотетико-дедуктивного, аксиоматического метода и т. д. Поговорим о дедукции как типе умозаключения и своего рода эталоне рассуждения, наиболее приемлемом в формате обоснования научного знания. Дедуктивное умозаключение – демонстративное, в нем имеет место строгий вывод: из истинных посылок, при соблюдении логических правил получаем истинное следствие. Имеется как минимум три вида таких умо- заключений: от общих посылок к общему заключению; от более общих посы- лок к единичному или менее общему заключению; от единичных посылок к частному заключению. Понимание дедукции как перехода от общего к частному – упрощение. «Сущность дедуктивного вывода сводится не к получению частных заключений из общих посылок, а выведению тех заклю- чений, которые с необходимостью следуют из посылок. При дедуктивном рассуждении ни одно заключение не может быть единичным, если хотя бы одна из посылок не является единичной»3.
В широком смысле, дедукция – мыслительный процесс, в результате которого из наличного знания новое знание выводится чисто логически. Последовательность мыслей, обеспечивающих переход от очевидного (ак- сиома) или доказанного (теорема) к заключению, именуется выводом. В качестве посылки может выступать научный закон. Дедукция, при следо- вании правилам, гарантирует нашим рассуждениям согласованность, непро- тиворечивость, полноту, обоснованность. Выводимость и строгость – ее важнейшие атрибуты. Строгость дедукции подкрепляется сведением числа аксиом к минимуму и наличием констант типа «быть присущим всякому» или «быть не присущим некоторому». Процессы дедукции описываются и исчисляются математической логикой. А. Тарский не случайно отождеств- ляет понятия «методология математики» и «методология дедуктивных наук». Термин «индукция» и производные от него («индуктивный», «индуци- ровать», «индуктивизм») используются в нескольких родственных смыслах – эпистемологическом, логическом, методологическом, метаметодологичес- ком. Как метод,
индукция находится на пограничье двух контекстов. Она способна, пусть и ограничено, функционировать и на стадии открытия (например, обобщение первичных эмпирических данных), и на стадии обоснования (например, фальсификация уже «готовых» теорий). Можно встретить и другую оценку: индукция, трактуемая как эмпирический способ познания, не является методом открытия и доказательства научных законов и теорий; в лучшем случае она выполняет функцию их вероятного подтвержде- ния опытными данными1. Однако все методы в том, или ином случае способны лишь помочь нечто подтвердить (опровергнуть). Они с определен- ной степенью вероятности способствуют появлению новых идей, прини- мающих ту или иную логическую форму.
Наш чувственный опыт всегда пространственно и темпорально локали- зован. Человек фиксирует отдельные явления и события, относит их к определенному классу, обнаруживая те или иные сходства (отличия). «Мы обращаем внимание на определенные абстрактные, или общие, свойства, такие как деревья или звук, и, рассматривая их как качественное целое, на которое мы реагируем, мы не усматриваем в них какой-либо структуры или порядка. Тем не менее, рассмотрев несколько примеров таких качественных цельностей, мы начинаем усматривать в них формальные закономерности»2.
Затем данные качества экстраполируются на объекты, не наблюдаемые, но, предположительно, входящие в созданный нашим сознание класс. Это позволяет объединить массив информации в нечто целое даже на уровне обыденного познания. Целостность находит отражение в утверждении, представляющим собой общее суждение. По большому счету, многие наши контакты с окружающим миром являются пересекающимися и/или разор- ванными во времени линиями индуцирования – результатами индукции – движения развития знания от отдельного к общему, причинно-следственным регулярностям, вплоть до научных законов. Посылки индуктивного умо- заключения чаще всего являются результатом наблюдения и эксперимента, она невозможна без систематических апелляций к фактам, т. е. является максимально эмпирически нагруженной. Индукция – генератор новых научных понятий и категорий. Не случайно, долгое время естественные науки именовали индуктивными.
В логике, индукция – вид умозаключения, в котором переход от частных посылок к общему следствию не является логически необходимом, он лишь вероятностен. Иногда все недедуктивные умозаключения именуют индук- тивными, что является некорректным упрощением. Для индуктивных умо- заключений характерно то, что истинные посылки не являются гарантией истинного заключения. На основании принадлежности
некоторого атрибута представителям некоторого класса делается обобщение и выводится принадлежность этого атрибута всем представителям этого класса. Другими словами, частное наводит нас на общее. Наличная информация о реальности позволяет нам ее «достраивать». Как и в случае с абдукцией, результат индуктивного вывода содержит в себе больше информации, чем заложено в посылках.
Например, опираясь на реальное положение дел и официальные данные, мы констатируем, что, Южный Судан, ЦАР, ДРК, Руанда, Бурунди имеют низкий Индекс человеческого развития. Отсюда, с определенной долей вероятности следует, что все государства Центральной Африки имеют подобный индекс. В нашем случае, индукция является неполной, ибо мы утверждаем наличие некоторой характеристики не у всех государств этого региона (не упомянута Уганда). Если перечислены все представители класса, что в науке случается чрезвычайно редко (чаще всего, это невозможно в принципе) – перел нами полная индукция. Такая индукция, по строгости вывода, аналогична дедукции. Она является демонстративным умозаклю- чением: из истинных посылок, при соблюдении логических норм, истинное заключение выводится с необходимостью.
Неполная индукция этим похвастаться не может. Более того, ее заклю- чение рискует оказаться в любой момент ложным. Для этого достаточно обнаружить один исключающий случай. Простой пример. В Европе 65 стран (50 независимых государств, 6 зависимых территорий, 6 непризнанных государств). Мы формулируем истинные отрицательные суждения типа: «В Исландии обезьяны не обитают в естественной среде». Подставляя вместо «Исландия» наименования других стран Европы, получаем огромное коли- чество истинных суждений (всего таковых будет 64), которые позволяют сделать обобщение: «В Европе в естественной среде обезьяны не обитают». Наше заключение ложно! В Гибралтаре – небольшой заморской территории Великобритании на юге Пиренейского полуострова (площадь всего 6,5 км²) в естественных условиях живет и здравствует колония берберских обезьян. Одно ложное суждение – «В Гибралтаре обезьяны не обитают» сводит на нет 64 истинные посылки. Итак, неполная индукция находится под угрозой ошибки поспешного обобщения. Тем не менее, чем больше частных случаев рассматривается, тем вероятность получения достоверного заключения вы- ше. Хочется обратить внимание, на то, что в нашем примере имело место обычная констатация фактов: «В Греции (Италии, Испании и т. д.) обезьяны не обитают в естественной среде». Такая индукция через тривиальное пере- числение носит название популярной. О том, что она не пригодна для науки писал еще Ф. Бэкон «Плоха та индукция, которая заключает об основах наук посредством простого перечисления, не привлекая исключений и разложений или разделений, которых требует природа»
В научной практике очень широко применяется гипотетико-дедуктив- ный метод, который может претендовать и на статус эмпирического способа познания. Его схема: 1) из гипотезы (чаще – их совокупности, образующей систему) дедуцируются следствия; 2) эмпирическим путем следствия про- веряются. Если следствия не подтверждаются, гипотеза признается некор- ректной, хотя ошибки могут быть допущены во время опыта или логико- математической обработки данных. Положительный результат проверок является маркером правдоподобия выдвинутого предположения. Однако под- тверждение изолированной гипотезы лишь первый шаг к построению теории. Необходим массив взаимосвязанных гипотез, представляющих собой иерар- хическую систему. По мере удаления от эмпирического базиса степень абстрактности гипотез увеличивается. В процессе работы с системой гипотез требуется привлечения других методов – формализации, идеализации, определения, классификации и т. д.
Широкое использование гипотетических умозаключений приписывается Сократу, они часто применяются в диалогах его великого ученика. Правда, опровержение следствий, дедуктивно выводимых из гипотез, Платон осу- ществляет с помощью апелляций к надежному теоретическому знанию. Не знавшая эксперимента античная эпистемология, создала первичный вариант метода, который и сейчас успешно применяется в философии. Н. Мулуд удачно назвал его эйдетически-дедуктивным. Такой метод исходит из отождествления аксиоматики с замкнутой системой достоверно-самоочевид- ных высказываний, из которых дедуктивно вытекают все истины. Нередко, в результате такой процедуры, теряется взаимосвязь между системами симво- лов и структурами объектов, а понятие истины оказывается оторванным от эмпирической науки.
Эффективность использования гипотетико-дедуктивного метода была продемонстрирована Г. Галилеем и И. Ньютоном. Победа экспериментально- го естествознания и критика индуктивной модели научного открытия в XIX в., способствовало тому, что этот метод занял лидирующее положение в естествознании. Все больше ученых и философов склонялись к мысли, что индуктивное обобщение является гипотезой, подлежащей проверке.
Гипотетико-дедуктивный метод генерирует новые знания, выполняет эвристическую функцию, способствует рождению революционных научных идей и формированию научных теорий. Пролиферация гипотез требует новых экспериментов и формализмов. Возрастает необходимость их упоря- дочивания. «В связи с этим уточняется и сама логическая структура системы гипотез: вводятся новые теоретические термины о ненаблюдаемых объектах, открываются новые законы. В результате растет и теоретическая зрелость соответствующей науки»
4. Так метод расширяется до гипотетико-дедуктив- ной модели научного познания. Иногда ее рассматривают как вариант аксиоматической модели.
Если отождествлять научную рациональность с простотой, выводи- мостью, очевидностью, логичностью, гипотетичностью и наличием экспе- риментальных проверок, то гипотетико-дедуктивная модель – эталон рациональной организованности знания. Но эталон критикуемый. В струк- турализме данный метод критикуется за недостаточное внимание, уделяемое опосредующим структурам научного знания, которое одновременно является и объективным и символическим. Н. Мулуду адекватным видится струк- турно-аксиоматический метод, «сочетающий противоположные полюса рациональности: формальное и опытное, анализ построения высказываний и анализ строения реальности». Такой метод позволяет «рассматривать про- цесс взаимообусловленности формирования формальных и эмпирических закономерностей»1.
Появление сравнительно-исторического метода связано с имплемен- тацией в научное сознание принципа историзма. Данный метод ориентирован на обнаружение общего и специфического в генетически и исторически род- ственных объектах. Он позволяет, путем сравнения, проследить их эволю- цию, зафиксировать знаковые изменения, определить тенденции развития. Используется в астрономии, геологии, палеонтологии, лингвистике, социо- логии, антропологии, этнографии, религиоведении. Изучая эволюцию объек- тов живой и неживой природы, ученый не в состоянии представить себе картину прошлого в полном объеме. Обнаружение у объектов, благодаря следам, косвенным свидетельствам, некоторых сходных атрибутов – не есть гарантия полноты данных. В рамках исторического метода неизбежно абстрагирование, конструирование идеализированных объектов, схематиза- ция прошлого, которое реконструируется. С помощью этого метода, отме- чает А. П. Огурцов, определяется, наряду с принятием и применением, значимость научной теории, как «отношения к определенной системе ценностей, осуществляемых посредством поддержки интересов, разделяемых приверженцами данных ценностей»2.
Некоторые логические методы
Обнаружить чисто логические методы весьма проблематично. Тем не менее, их можно условно рассматривать в качестве автономных. Дадим некоторым из них краткую характеристику.
Прежде чем обратиться к индукции, уделим внимание ее условному ло- гическому «антиподу» – дедукции, царствующей в логике со времен Аристо- теля и до зарождения экспериментальной науки. Дедукции мы уже касались при рассмотрении гипотетико-дедуктивного, аксиоматического метода и т. д. Поговорим о дедукции как типе умозаключения и своего рода эталоне рассуждения, наиболее приемлемом в формате обоснования научного знания. Дедуктивное умозаключение – демонстративное, в нем имеет место строгий вывод: из истинных посылок, при соблюдении логических правил получаем истинное следствие. Имеется как минимум три вида таких умо- заключений: от общих посылок к общему заключению; от более общих посы- лок к единичному или менее общему заключению; от единичных посылок к частному заключению. Понимание дедукции как перехода от общего к частному – упрощение. «Сущность дедуктивного вывода сводится не к получению частных заключений из общих посылок, а выведению тех заклю- чений, которые с необходимостью следуют из посылок. При дедуктивном рассуждении ни одно заключение не может быть единичным, если хотя бы одна из посылок не является единичной»3.
В широком смысле, дедукция – мыслительный процесс, в результате которого из наличного знания новое знание выводится чисто логически. Последовательность мыслей, обеспечивающих переход от очевидного (ак- сиома) или доказанного (теорема) к заключению, именуется выводом. В качестве посылки может выступать научный закон. Дедукция, при следо- вании правилам, гарантирует нашим рассуждениям согласованность, непро- тиворечивость, полноту, обоснованность. Выводимость и строгость – ее важнейшие атрибуты. Строгость дедукции подкрепляется сведением числа аксиом к минимуму и наличием констант типа «быть присущим всякому» или «быть не присущим некоторому». Процессы дедукции описываются и исчисляются математической логикой. А. Тарский не случайно отождеств- ляет понятия «методология математики» и «методология дедуктивных наук». Термин «индукция» и производные от него («индуктивный», «индуци- ровать», «индуктивизм») используются в нескольких родственных смыслах – эпистемологическом, логическом, методологическом, метаметодологичес- ком. Как метод,
индукция находится на пограничье двух контекстов. Она способна, пусть и ограничено, функционировать и на стадии открытия (например, обобщение первичных эмпирических данных), и на стадии обоснования (например, фальсификация уже «готовых» теорий). Можно встретить и другую оценку: индукция, трактуемая как эмпирический способ познания, не является методом открытия и доказательства научных законов и теорий; в лучшем случае она выполняет функцию их вероятного подтвержде- ния опытными данными1. Однако все методы в том, или ином случае способны лишь помочь нечто подтвердить (опровергнуть). Они с определен- ной степенью вероятности способствуют появлению новых идей, прини- мающих ту или иную логическую форму.
Наш чувственный опыт всегда пространственно и темпорально локали- зован. Человек фиксирует отдельные явления и события, относит их к определенному классу, обнаруживая те или иные сходства (отличия). «Мы обращаем внимание на определенные абстрактные, или общие, свойства, такие как деревья или звук, и, рассматривая их как качественное целое, на которое мы реагируем, мы не усматриваем в них какой-либо структуры или порядка. Тем не менее, рассмотрев несколько примеров таких качественных цельностей, мы начинаем усматривать в них формальные закономерности»2.
Затем данные качества экстраполируются на объекты, не наблюдаемые, но, предположительно, входящие в созданный нашим сознание класс. Это позволяет объединить массив информации в нечто целое даже на уровне обыденного познания. Целостность находит отражение в утверждении, представляющим собой общее суждение. По большому счету, многие наши контакты с окружающим миром являются пересекающимися и/или разор- ванными во времени линиями индуцирования – результатами индукции – движения развития знания от отдельного к общему, причинно-следственным регулярностям, вплоть до научных законов. Посылки индуктивного умо- заключения чаще всего являются результатом наблюдения и эксперимента, она невозможна без систематических апелляций к фактам, т. е. является максимально эмпирически нагруженной. Индукция – генератор новых научных понятий и категорий. Не случайно, долгое время естественные науки именовали индуктивными.
В логике, индукция – вид умозаключения, в котором переход от частных посылок к общему следствию не является логически необходимом, он лишь вероятностен. Иногда все недедуктивные умозаключения именуют индук- тивными, что является некорректным упрощением. Для индуктивных умо- заключений характерно то, что истинные посылки не являются гарантией истинного заключения. На основании принадлежности
некоторого атрибута представителям некоторого класса делается обобщение и выводится принадлежность этого атрибута всем представителям этого класса. Другими словами, частное наводит нас на общее. Наличная информация о реальности позволяет нам ее «достраивать». Как и в случае с абдукцией, результат индуктивного вывода содержит в себе больше информации, чем заложено в посылках.
Например, опираясь на реальное положение дел и официальные данные, мы констатируем, что, Южный Судан, ЦАР, ДРК, Руанда, Бурунди имеют низкий Индекс человеческого развития. Отсюда, с определенной долей вероятности следует, что все государства Центральной Африки имеют подобный индекс. В нашем случае, индукция является неполной, ибо мы утверждаем наличие некоторой характеристики не у всех государств этого региона (не упомянута Уганда). Если перечислены все представители класса, что в науке случается чрезвычайно редко (чаще всего, это невозможно в принципе) – перел нами полная индукция. Такая индукция, по строгости вывода, аналогична дедукции. Она является демонстративным умозаклю- чением: из истинных посылок, при соблюдении логических норм, истинное заключение выводится с необходимостью.
Неполная индукция этим похвастаться не может. Более того, ее заклю- чение рискует оказаться в любой момент ложным. Для этого достаточно обнаружить один исключающий случай. Простой пример. В Европе 65 стран (50 независимых государств, 6 зависимых территорий, 6 непризнанных государств). Мы формулируем истинные отрицательные суждения типа: «В Исландии обезьяны не обитают в естественной среде». Подставляя вместо «Исландия» наименования других стран Европы, получаем огромное коли- чество истинных суждений (всего таковых будет 64), которые позволяют сделать обобщение: «В Европе в естественной среде обезьяны не обитают». Наше заключение ложно! В Гибралтаре – небольшой заморской территории Великобритании на юге Пиренейского полуострова (площадь всего 6,5 км²) в естественных условиях живет и здравствует колония берберских обезьян. Одно ложное суждение – «В Гибралтаре обезьяны не обитают» сводит на нет 64 истинные посылки. Итак, неполная индукция находится под угрозой ошибки поспешного обобщения. Тем не менее, чем больше частных случаев рассматривается, тем вероятность получения достоверного заключения вы- ше. Хочется обратить внимание, на то, что в нашем примере имело место обычная констатация фактов: «В Греции (Италии, Испании и т. д.) обезьяны не обитают в естественной среде». Такая индукция через тривиальное пере- числение носит название популярной. О том, что она не пригодна для науки писал еще Ф. Бэкон «Плоха та индукция, которая заключает об основах наук посредством простого перечисления, не привлекая исключений и разложений или разделений, которых требует природа»
