ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 26.04.2024
Просмотров: 618
Скачиваний: 0
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
СОДЕРЖАНИЕ
Определение философии. Философия и мировоззрение
Полисемия концепта «наука» и многообразие его определений.
по дисциплине «История и философия науки»
Определение ключевых эпистемологических категорий
Типология знания. Эпистемологическая специфика науки
Онтология бытия и онтология реальности
Что такое сознания и как оно существует?
ГОУ ВПО «ДОНЕЦКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
ОНТОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФИИ И НАУКИ
Альтернативы реальности: множественные и возможные миры
ГОУ ВПО «ДОНЕЦКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
Доклассическая наука: античность
Доклассическая наука: Средневековье
Рождение классической науки (вторая половина XVI –XVII вв.)
Эволюция классической науки (XVIII – конец XIX вв.)
Рост научного знания и концепт «научная революция»
Причины и типология научных революций
Изменение научной картины мира в результате научных революций
.
Наблюдение – структурировано. Оно включает субъект, объект, условия проведения (в т. ч. пространственно-временные параметры), специальные средства, теоретический фон. Первые три элемента присутствуют и на обы- денном уровне познания. Именно наличие теоретических знаний определяет релевантность наблюдения, его селективный характер. Объект должен иден- тифицироваться, классифицироваться, анализироваться в некой нетривиаль- ной смысловой программе. «Даже случайное, на первый взгляд, наблюдение требует использования гипотезы для интерпретации воспринимаемого»2. С помощью наличных теоретических знаний результаты наблюдения оцени- ваются и принимаются (или игнорируются). Наличие средств наблюдения – не только модификация чувственного восприятия. Это выход на уровень син- теза теоретической, технической мысли и практических навыков. Синтез упрощает дальнейшее движение к эксперименту.
За относительную автономию наблюдения, научная ценность которого гипертрофирована позитивистами, выступает Я. Хакинг. Он считает, что роль теории в науке – преувеличена. Неоправданно много снимания также уделяется лингвистической составляющей – предложениям о наблюдениях. Многие наблюдения – дотеоретические, никакой монолитной практики наблюдения не существует. Обеспечивать данные для проверки теории, или данные, на которых теория строится – не является функцией наблюдения. С его точки зрения, наблюдение – это искусство, многие гениальные экспе- риментаторы были плохими наблюдателями. К новому знанию приводят зафиксированные во время наблюдения детали, странности, неожиданные результаты, выдаваемые тем или иным элементом оборудования. Пример – открытие У. Гершелем инфракрасного излучения в 1800 г. Наблюдения, считает Хакинг, выполняют эвристическую функцию, они существенны для начала исследования, но редко подчиняют себе более позднюю работу3.
Классифицировать наблюдения можно по нескольким критериям – объекту (прямое и косвенное), отношению к классу изучаемых явлений (сплошное и выборочное), времени (прерывное и непрерывное), средствам (непосредственное и инструментальное). Наблюдение не изменяет структуру, свойства и функционирование объекта, если же это происходит – перед нами преобразующее наблюдение, переходящее в еще один целенаправленный род опыта –
эксперимент (лат. experimentum – проба, опыт). Излишне напо- минать, что рождение науки происходит одновременно с открытием экспе- римента. Без него немыслима номология. «Цель всякой физической теории – описание экспериментально данных законов»1, – пишет П. Дюгем.
В отличие от относительно пассивного и экстенсивного наблюдения, эксперимент – интенсивен. За счет познавательной сложности и активности, объем и качество информации, получаемый за единицу времени – увели- чивается. Во время эксперимента объект познается в искусственно заданных воспроизводимых, варьируемых, управляемых и контролируемых условиях. В результате выделяются существенные атрибуты и взаимосвязи, изучаемый объект предстает перед субъектом без «внешних примесей». Это позволяет провести аналогию с абстрагированием. Человек, по сути, создает новый вид реальности, которой может эффективно манипулировать в познавательных целях, следуя идеальному плану. Этим эксперимент отличается от наблю- дения, с которым имеет идентичную структуру. Разумеется, теоретический и технический сегменты эксперимента богаче и многограннее.
Выделяют следующие этапы эксперимента: разработка программы (осо- бое место занимает четко сформулированная цель), собственно эксперимент, интерпретация, анализ и обобщение результатов, которые приводят к появле- нию новых проблем, целей, задач. Экспериментальное исследование, как правило, представляет собой не изолированный единичный случай, а
«систему взаимосвязанных экспериментальных работ, объединенную общим замыслом и соотнесенную с определенным теоретическим контекстом»2.
Эксперимент – это перевод информационного «текста» с материального «языка» природы в понятийный, логико-математический формат. Для этого необходимы априорные принципы структурирования опытных данных, кон- цептуальный каркас, телеология, некие аксиоматические положения, наличие идеальных объектов, интервал абстракции – все то, что формируется рацио- нально. Но, хотя на всех этапах эксперимент тесно связан с теорией, экспе- риментальные практики имеют значительную автономию. Они порой теснее связаны с инженерной мыслью, чем теоретизированием. Столь необходимая экспериментатору научная аппаратура живет своей жизнью, ее создатели могут иметь собственные цели и не подозревать о наличии теорий, которые они должны обслуживать. По П. Галисону, экспериментирование – отдельная научная субкультура. В истории науки «существуют периоды, когда несколько конкурирующих экспериментальных субкультур сосуществуют в одной и той же области, например субкультуры пользователей пузырьковых и искровых камер»
3. Эксперимент имеет разнообразный интеллектуальный и социальный ландшафт, говорить о его безальтернативной теоретической на- груженности – не всегда уместное упрощение.
Функциональность эксперимента многоплановая. Он позволяет опыт- ным путем проверять гипотезы и теории, проводить целевую селективную работу на предметном поле. Велика эвристическая и генерирующая функция: эксперимент – источник открытий, догадок, проблем; его результаты – дале- ко не всегда однозначные – порождают дискуссии и конкуренцию, пролифе- рацию теорий. Создавая и апробируя условия проведения эксперимента, ученые обнаруживают новые средства познания и технологии. Успешный эксперимент, давший жизнь новой революционной теории – подтверждение силы человеческих способностей, его особой миссии. Тем не менее, ареал функционирования эксперимента объективно ограничен. Ученый не может активно взаимодействовать с астрономическими объектами, не способен влиять на прошлое, контролировать и воспроизводить его. Поэтому в исто- рии, археологии, палеонтологии, геологии – эксперимент исключен. Затруд- нителен он, по этическим соображениям, в социологии, психологии.
Типологии экспериментов вариативны. Элементарно эксперименты можно поделить по дисциплинарной принадлежности – физический, хими- ческий, психологический и т. д.
По целям – на поисковые (своего рода разведка та территории непоз- нанного и неясного), проверяющие (должен подтвердить или опровергнуть наличие свойства, связи, отношения и т. д.), модифицирующий (направлен на преобразование структуры объекта, в результате которого обнаруживаются его новые качества или функции), контролирующий (позволяет управлять объектом, регламентировать его состояния).
По объекту – материальный (натурный) эксперимент (проводится над реально воспринимаемой вещью) и модельный (объект – модель, аналогич- ная объекту и замещающая его при определенных условиях). Модельный эксперимент теоретически нагружен, в то время как, например поисковый натурный эксперимент не требует предварительного теоретического знания.
По условиям проведения – естественные (проводятся в реальных усло- виях, или с их минимальной коррекцией, зависящей от цели; распространены в технических науках) и искусственные. Они, как правило, осуществляются в лаборатории. Такой эксперимент позволяет погружать объект в новые среды и состояния, невозможные в естественных условиях, проводить более четкую селекцию. Но он таит и угрозу искажений. Если позволяет объект, эти два типа совмещают, с целью сравнения результатов.
По методу – качественные и количественные. С помощью первых, на начальном этапе исследования, предварительно определяется уместность той или иной гипотезы, устанавливаются ее атрибутивные особенности. Затем проводится эксперимент с привлечением измерительной аппаратуры. Он со- провождается точной фиксацией количественных показателей и их дальней- шей математической обработкой. В 1820 г. Х. К. Эрстед провел качествен- ный эксперимент. Он поместил магнитную стрелку над проводником, по которому идет ток, обнаружив ее отклонение. Позже А. М. Ампер и М. Фа- радей осуществили уже количественные эксперименты в области электро- магнетизма. Итог подвел Дж. К. Максвелл, построив математическую теорию электромагнитного поля.
По количеству факторов (независимых переменных) – одно- и много- факторные. Традиционный эксперимент – однофакторный (метод единствен- ного различия). При его проведении изучают влияние выбранного фактора на объект исследования, варьируя его; остальные управляемые и контролируе- мые факторы – стабильны. Факторы меняют поочередно. Многофакторный эксперимент предполагает одновременное комплексное варьирование многих факторов, влияющих на исследуемый объект. Такое расширение области эксперимента, увеличивает точность и достоверность результата.
Особое место в науке занимает еxperimentum crucis (лат: проба крестом, термин ввел Ф. Бэкон) – критический, решающий эксперимент. Его резуль- тат окончательно легитимирует некоторую теорию, наделяя ее общезначи- мым статусом, принципиально разрешает спор между теориями, предлагаю- щими разные решения фундаментальных проблем, сформировавших на одном предметном поле. Классические примеры таких экспериментов: опыт О. Ж. Френеля (1818), с фиксацией белого пятна в тени диска, подтвер- дивший правоту Т. Юнга и заложившего основы теории дифракции света; демонстрация в 1851 г. Ж. Фуко вращения Земли («маятник Фуко»), окон- чательно зафиксировавшее поражение теории Птолемея; подтверждение в 1919 г. гравитационного линзирования, предсказанного в общей теории отно- сительности. Эксперимент может быть признан решающим далеко не сразу. Дискуссии вокруг некоторых экспериментов (и их «ремейков»), претен- дующих на критичность, могут продолжаться десятилетиями, так и не увен- чавшись консенсусом. Эксперимент Майкельсона – Морли (80-е гг. XIX в.), например, показал, что в природе нет абсолютных систем отсчета, опроверг существование такой субстанции как эфир, доказал, что скорость света имеет конечное значение. Результаты этого эксперимента нанесли удар (как оказа- лось не смертельный) по классической механике Ньютона, в дальнейшем подкрепили теорию относительности. Однако А. Эйнштейн мало что знал об этом опыте, и «если бы эксперимент Майкельсона – Морли показал су- ществование «эфирного ветра», все равно программа Эйнштейна одержала бы верх»
1. И. Лакатос, считал, что решающих экспериментов не существует, они так ошибочно именуются только задним числом. История науки знает примеры, когда опровергнутый еxperimentum crucis теория возвращалась на сцену науки. Например, современная физика возродила корпускулярную теорию Ньютона, с целью объяснения определенных оптических эффектов. Всегда нужно иметь в виду, что «эксперимент проверяет не изолированную гипотезу, а весь корпус релевантного знания, имеющего логическое отноше- ние к гипотезе»2.
Мысленный эксперимент, как и математический (численный) не пред- полагает взаимодействия человека с объектом, поэтому есть все основания считать его теоретическим методом. С другой стороны, позитивистское понимание опыта, как непосредственного прямого контакта с действитель- ностью, оказалось слишком упрощенным. Любой эксперимент существует в нашем сознании. Субстанциональное мышление в современной науке сдает свои позиции перед мышлением модальным и модельным. Реальность все чаще заменяется идеальными объектами, альтернативными состояниями и положениями дел. В возможных мирах могут происходить необычные собы- тия и экстремальные процессы, имеющие познавательную ценность.
Апории Зенона – первый пример мысленного эксперимента. Позже его практиковали Архимед, Г. Галилей, Р. Декарт, Дж. Беркли, Н. Карно, Л. Больцман. Термин «мысленный эксперимент» ввел в оборот датчанин Х. К. Эрстед, предложив использовать его вместо термина «спекуляция». В арсенал философии науки он вошел благодаря Э. Маху. Наименования мно- гих мысленных экспериментов стали своего рода научными и философскими мемами («демон Максвелла», «поезд Эйнштейна», «лифт Эйнштейна», «кот Шредингера»; «комната Марии», «философский зомби», «китайская комна- та», «мозги в бочке»).
Мысленный эксперимент – это целенаправленное создание, преобразова- ние и анализ возможного мира, достижимого из действительного. Его цели: 1) решение реальных познавательных проблем с помощью конструирования воображаемых ситуаций; 2) подтверждение (опровержение) наших способ- ностей адекватно отражать те или иные сегменты действительности. Он позволяет видеть мир в новом ракурсе, благодаря подведению реальности под нестандартные априорные положения, принципы, концептуальные схе- мы. Затем, из того «что было бы, если бы», выводятся следствия
Наблюдение – структурировано. Оно включает субъект, объект, условия проведения (в т. ч. пространственно-временные параметры), специальные средства, теоретический фон. Первые три элемента присутствуют и на обы- денном уровне познания. Именно наличие теоретических знаний определяет релевантность наблюдения, его селективный характер. Объект должен иден- тифицироваться, классифицироваться, анализироваться в некой нетривиаль- ной смысловой программе. «Даже случайное, на первый взгляд, наблюдение требует использования гипотезы для интерпретации воспринимаемого»2. С помощью наличных теоретических знаний результаты наблюдения оцени- ваются и принимаются (или игнорируются). Наличие средств наблюдения – не только модификация чувственного восприятия. Это выход на уровень син- теза теоретической, технической мысли и практических навыков. Синтез упрощает дальнейшее движение к эксперименту.
За относительную автономию наблюдения, научная ценность которого гипертрофирована позитивистами, выступает Я. Хакинг. Он считает, что роль теории в науке – преувеличена. Неоправданно много снимания также уделяется лингвистической составляющей – предложениям о наблюдениях. Многие наблюдения – дотеоретические, никакой монолитной практики наблюдения не существует. Обеспечивать данные для проверки теории, или данные, на которых теория строится – не является функцией наблюдения. С его точки зрения, наблюдение – это искусство, многие гениальные экспе- риментаторы были плохими наблюдателями. К новому знанию приводят зафиксированные во время наблюдения детали, странности, неожиданные результаты, выдаваемые тем или иным элементом оборудования. Пример – открытие У. Гершелем инфракрасного излучения в 1800 г. Наблюдения, считает Хакинг, выполняют эвристическую функцию, они существенны для начала исследования, но редко подчиняют себе более позднюю работу3.
Классифицировать наблюдения можно по нескольким критериям – объекту (прямое и косвенное), отношению к классу изучаемых явлений (сплошное и выборочное), времени (прерывное и непрерывное), средствам (непосредственное и инструментальное). Наблюдение не изменяет структуру, свойства и функционирование объекта, если же это происходит – перед нами преобразующее наблюдение, переходящее в еще один целенаправленный род опыта –
эксперимент (лат. experimentum – проба, опыт). Излишне напо- минать, что рождение науки происходит одновременно с открытием экспе- римента. Без него немыслима номология. «Цель всякой физической теории – описание экспериментально данных законов»1, – пишет П. Дюгем.
В отличие от относительно пассивного и экстенсивного наблюдения, эксперимент – интенсивен. За счет познавательной сложности и активности, объем и качество информации, получаемый за единицу времени – увели- чивается. Во время эксперимента объект познается в искусственно заданных воспроизводимых, варьируемых, управляемых и контролируемых условиях. В результате выделяются существенные атрибуты и взаимосвязи, изучаемый объект предстает перед субъектом без «внешних примесей». Это позволяет провести аналогию с абстрагированием. Человек, по сути, создает новый вид реальности, которой может эффективно манипулировать в познавательных целях, следуя идеальному плану. Этим эксперимент отличается от наблю- дения, с которым имеет идентичную структуру. Разумеется, теоретический и технический сегменты эксперимента богаче и многограннее.
Выделяют следующие этапы эксперимента: разработка программы (осо- бое место занимает четко сформулированная цель), собственно эксперимент, интерпретация, анализ и обобщение результатов, которые приводят к появле- нию новых проблем, целей, задач. Экспериментальное исследование, как правило, представляет собой не изолированный единичный случай, а
«систему взаимосвязанных экспериментальных работ, объединенную общим замыслом и соотнесенную с определенным теоретическим контекстом»2.
Эксперимент – это перевод информационного «текста» с материального «языка» природы в понятийный, логико-математический формат. Для этого необходимы априорные принципы структурирования опытных данных, кон- цептуальный каркас, телеология, некие аксиоматические положения, наличие идеальных объектов, интервал абстракции – все то, что формируется рацио- нально. Но, хотя на всех этапах эксперимент тесно связан с теорией, экспе- риментальные практики имеют значительную автономию. Они порой теснее связаны с инженерной мыслью, чем теоретизированием. Столь необходимая экспериментатору научная аппаратура живет своей жизнью, ее создатели могут иметь собственные цели и не подозревать о наличии теорий, которые они должны обслуживать. По П. Галисону, экспериментирование – отдельная научная субкультура. В истории науки «существуют периоды, когда несколько конкурирующих экспериментальных субкультур сосуществуют в одной и той же области, например субкультуры пользователей пузырьковых и искровых камер»
3. Эксперимент имеет разнообразный интеллектуальный и социальный ландшафт, говорить о его безальтернативной теоретической на- груженности – не всегда уместное упрощение.
Функциональность эксперимента многоплановая. Он позволяет опыт- ным путем проверять гипотезы и теории, проводить целевую селективную работу на предметном поле. Велика эвристическая и генерирующая функция: эксперимент – источник открытий, догадок, проблем; его результаты – дале- ко не всегда однозначные – порождают дискуссии и конкуренцию, пролифе- рацию теорий. Создавая и апробируя условия проведения эксперимента, ученые обнаруживают новые средства познания и технологии. Успешный эксперимент, давший жизнь новой революционной теории – подтверждение силы человеческих способностей, его особой миссии. Тем не менее, ареал функционирования эксперимента объективно ограничен. Ученый не может активно взаимодействовать с астрономическими объектами, не способен влиять на прошлое, контролировать и воспроизводить его. Поэтому в исто- рии, археологии, палеонтологии, геологии – эксперимент исключен. Затруд- нителен он, по этическим соображениям, в социологии, психологии.
Типологии экспериментов вариативны. Элементарно эксперименты можно поделить по дисциплинарной принадлежности – физический, хими- ческий, психологический и т. д.
По целям – на поисковые (своего рода разведка та территории непоз- нанного и неясного), проверяющие (должен подтвердить или опровергнуть наличие свойства, связи, отношения и т. д.), модифицирующий (направлен на преобразование структуры объекта, в результате которого обнаруживаются его новые качества или функции), контролирующий (позволяет управлять объектом, регламентировать его состояния).
По объекту – материальный (натурный) эксперимент (проводится над реально воспринимаемой вещью) и модельный (объект – модель, аналогич- ная объекту и замещающая его при определенных условиях). Модельный эксперимент теоретически нагружен, в то время как, например поисковый натурный эксперимент не требует предварительного теоретического знания.
По условиям проведения – естественные (проводятся в реальных усло- виях, или с их минимальной коррекцией, зависящей от цели; распространены в технических науках) и искусственные. Они, как правило, осуществляются в лаборатории. Такой эксперимент позволяет погружать объект в новые среды и состояния, невозможные в естественных условиях, проводить более четкую селекцию. Но он таит и угрозу искажений. Если позволяет объект, эти два типа совмещают, с целью сравнения результатов.
По методу – качественные и количественные. С помощью первых, на начальном этапе исследования, предварительно определяется уместность той или иной гипотезы, устанавливаются ее атрибутивные особенности. Затем проводится эксперимент с привлечением измерительной аппаратуры. Он со- провождается точной фиксацией количественных показателей и их дальней- шей математической обработкой. В 1820 г. Х. К. Эрстед провел качествен- ный эксперимент. Он поместил магнитную стрелку над проводником, по которому идет ток, обнаружив ее отклонение. Позже А. М. Ампер и М. Фа- радей осуществили уже количественные эксперименты в области электро- магнетизма. Итог подвел Дж. К. Максвелл, построив математическую теорию электромагнитного поля.
По количеству факторов (независимых переменных) – одно- и много- факторные. Традиционный эксперимент – однофакторный (метод единствен- ного различия). При его проведении изучают влияние выбранного фактора на объект исследования, варьируя его; остальные управляемые и контролируе- мые факторы – стабильны. Факторы меняют поочередно. Многофакторный эксперимент предполагает одновременное комплексное варьирование многих факторов, влияющих на исследуемый объект. Такое расширение области эксперимента, увеличивает точность и достоверность результата.
Особое место в науке занимает еxperimentum crucis (лат: проба крестом, термин ввел Ф. Бэкон) – критический, решающий эксперимент. Его резуль- тат окончательно легитимирует некоторую теорию, наделяя ее общезначи- мым статусом, принципиально разрешает спор между теориями, предлагаю- щими разные решения фундаментальных проблем, сформировавших на одном предметном поле. Классические примеры таких экспериментов: опыт О. Ж. Френеля (1818), с фиксацией белого пятна в тени диска, подтвер- дивший правоту Т. Юнга и заложившего основы теории дифракции света; демонстрация в 1851 г. Ж. Фуко вращения Земли («маятник Фуко»), окон- чательно зафиксировавшее поражение теории Птолемея; подтверждение в 1919 г. гравитационного линзирования, предсказанного в общей теории отно- сительности. Эксперимент может быть признан решающим далеко не сразу. Дискуссии вокруг некоторых экспериментов (и их «ремейков»), претен- дующих на критичность, могут продолжаться десятилетиями, так и не увен- чавшись консенсусом. Эксперимент Майкельсона – Морли (80-е гг. XIX в.), например, показал, что в природе нет абсолютных систем отсчета, опроверг существование такой субстанции как эфир, доказал, что скорость света имеет конечное значение. Результаты этого эксперимента нанесли удар (как оказа- лось не смертельный) по классической механике Ньютона, в дальнейшем подкрепили теорию относительности. Однако А. Эйнштейн мало что знал об этом опыте, и «если бы эксперимент Майкельсона – Морли показал су- ществование «эфирного ветра», все равно программа Эйнштейна одержала бы верх»
1. И. Лакатос, считал, что решающих экспериментов не существует, они так ошибочно именуются только задним числом. История науки знает примеры, когда опровергнутый еxperimentum crucis теория возвращалась на сцену науки. Например, современная физика возродила корпускулярную теорию Ньютона, с целью объяснения определенных оптических эффектов. Всегда нужно иметь в виду, что «эксперимент проверяет не изолированную гипотезу, а весь корпус релевантного знания, имеющего логическое отноше- ние к гипотезе»2.
Мысленный эксперимент, как и математический (численный) не пред- полагает взаимодействия человека с объектом, поэтому есть все основания считать его теоретическим методом. С другой стороны, позитивистское понимание опыта, как непосредственного прямого контакта с действитель- ностью, оказалось слишком упрощенным. Любой эксперимент существует в нашем сознании. Субстанциональное мышление в современной науке сдает свои позиции перед мышлением модальным и модельным. Реальность все чаще заменяется идеальными объектами, альтернативными состояниями и положениями дел. В возможных мирах могут происходить необычные собы- тия и экстремальные процессы, имеющие познавательную ценность.
Апории Зенона – первый пример мысленного эксперимента. Позже его практиковали Архимед, Г. Галилей, Р. Декарт, Дж. Беркли, Н. Карно, Л. Больцман. Термин «мысленный эксперимент» ввел в оборот датчанин Х. К. Эрстед, предложив использовать его вместо термина «спекуляция». В арсенал философии науки он вошел благодаря Э. Маху. Наименования мно- гих мысленных экспериментов стали своего рода научными и философскими мемами («демон Максвелла», «поезд Эйнштейна», «лифт Эйнштейна», «кот Шредингера»; «комната Марии», «философский зомби», «китайская комна- та», «мозги в бочке»).
Мысленный эксперимент – это целенаправленное создание, преобразова- ние и анализ возможного мира, достижимого из действительного. Его цели: 1) решение реальных познавательных проблем с помощью конструирования воображаемых ситуаций; 2) подтверждение (опровержение) наших способ- ностей адекватно отражать те или иные сегменты действительности. Он позволяет видеть мир в новом ракурсе, благодаря подведению реальности под нестандартные априорные положения, принципы, концептуальные схе- мы. Затем, из того «что было бы, если бы», выводятся следствия